Небо в огне

– Он думал поглумиться над слабыми, - криво усмехнулся жрец. – Думал жечь их заживо, ломать им кости, разрушать дома… Да поглотит его Кигээл!

– Эрррх, - Кайриннег давно забыл о мертвеце – он смотрел на убитых ящеров. Их останки, перемешанные с обломками кирпича, на циновках несли к туннелю. Алсек склонил голову в печали.

– Зачем полезли? – спросил Скарс, оборачиваясь к нему. Его пасть была в крови, и у жреца на миг похолодело в груди, но тут же он разглядел, что у хеска выломан клык, и натекло из ранки.

– Ч-что?.. – растерянно мигнул Алсек.

– Слабые. Умерли. Зачем было лезть? – в глазах Кайриннега не было кровавого тумана, не было и насмешки.

– Они защищали свой город, Кайриннег. Своих сородичей. И ящеры, и знорки, все мы так делаем, - ответил Алсек, с трудом подбирая слова. – Хорошо, что ты помог им. Этот Скарс мог многих убить, пока его остановили бы.

– Слабые, - Кайриннег вздохнул и зашевелился, укладываясь на крыше и пряча худые лапы под подбородок. – Я пойду в твой город. Буду помогать. Вы не справляетесь.

Алсек, изумлённо мигая, смотрел на него и хотел что-то сказать, но Хифинхелф тронул его за плечо с вопросительным шипением.

– Хиф, Кайриннег ранен, - прошептал жрец. – Много крови вытекло… Мы вдвоём доведём его до пещеры? Лекаря бы найти…

– Дойдёт, - махнул рукой ящер. – Поссмотрю, шшшто с его ногами… А, мелочи, шшипами исскололо. Вроде как Сскарссы не ядовиты…

Внизу хрустели кости и лезвия – тяжёлую тушу разрезали на куски, и южанин бегал вокруг, раздавая указания, и просил дать ему нож, но все только отмахивались. Алсек, нахмурившись, встал так, чтобы закрыть склон от Кайриннега.

– Шипами? – пробормотал он и вздрогнул всем телом, вспомнив о земляных лезвиях под полом темницы. – Кайриннег! Ловушки в пещере… Как ты вышел, не поранившись?

Хеск на мгновение оскалился в усмешке.

– И маги у вас тоже слабые, - тихо сказал он и прикрыл глаза. – И я слабый. Но не настолько.

Алсек мигнул.

– Так ты… ты мог выйти, когда угодно, или убить вошедших, и ничего бы не случилось?!

– Арррх, - Скарс выдохнул две тонкие струйки дыма. – Хорошо. Тепло. Кормят. Не едят. Думай, когда я смогу умереть. Не бойся. Мелкий храбрый знорк…

Румингьяви, отогнанный от мёртвого Скарса, поднял взгляд на крышу, и его глаза округлились. С верхнего яруса послышалось изумлённое шипение, кто-то перелез через ограду и встал над Кайриннегом, глядя то на него, то на неподвижного Алсека. Изыскатель покосился на пришельца и встряхнулся.

– Кайриннег… Ты говоришь – ты пойдёшь в Эхекатлан со мной?

– Пойду, - отозвался Скарс, приоткрыв один глаз. – Ты слышал, знорк.

========== Глава 29. Горькая вода ==========

– Согва, чем ты там звенишь? – спросил Алсек, ныряя с раскалённого склона в зыбкую прохладу храма. Вчера в полдень ему казалось, что жарче не будет – у солнца не найдётся столько огня – но сегодня ещё не миновало утро, а мостовые уже готовы были расплавиться, и Алсек, ступая по ним, опасался утонуть по щиколотку в жидком камне.

Согва, вздрогнув, ссыпал медяки обратно в чашку и убрал её в нишу.

– Воины Ти-Нау на рассвете приносили пожертвования, - сказал он. – Семнадцать медных ча, всего лишь, но со вчерашними это уже сорок три, а вечером, быть может…

– Согва! – Алсек нахмурился. – Я говорил, чтобы ты вернул эти деньги? Говорил, что нельзя обирать людей?

– Я пытался, - пожал плечами младший жрец. – Больше не буду. Это обидно для воинов Ти-Нау. И я уже говорил, что не прошу у них денег.

– Тогда я сам верну их, - Алсек потянулся за чашкой. – На что тебе деньги, Согва? Что ты здесь купишь?

– Нам ещё возвращаться, почтенный Сонкойок, - лицо Согвы было невозмутимым. – А наши храмы сожжены. Нужны будут деньги на украшения, а может, и на новые стены. Я могу отдать тебе большую часть, почтенный, - например, две трети.

«Сожжены…» - повторил про себя Алсек и мотнул головой, отгоняя видения. Храм Солнца, облитый огненной жижей и дымящийся, как вулкан, снова вставал перед глазами – вместе с изуродованными телами у подножья, грудами обугленных костей и пластин брони, золотыми щитами, содранными со стен…

– Оставь себе, - махнул рукой Алсек, отворачиваясь.

Он смотрел на белёную стену, расписанную неумело, но старательно. Кто-то нарисовал реку – завитки водяных прядей, пики цветущих тростников вдоль берега, крохотных воздушных медуз и огромную стрекозу. Чуть поодаль над водой повисла витая раковина с торчащими из её боков вёслами и косым парусом.

– Красиво, - вздохнул жрец, разглядывая фреску. – Это небесные воды?

– Да, - кивнул Согва, скрывая облегчённый вздох – кажется, Сонкойок забыл о пожертвованиях, и это к лучшему. – Когда мы закончим, она будет обвивать всю комнату. А завесу за алтарём украсим бабочками.

– Зген всесильный! – покачал головой Алсек. – И ступенчатые башни на внешней стене… Только закрась солнечные диски зеленью – они у тебя вышли красными…

Согва недоумённо взглянул на него – и прикусил губу.

– Око Згена! – он помотал головой, отгоняя наваждение. – Я уже забыл, каким должно быть солнце. Как ты думаешь, почтенный Алсек, оно ещё будет… будет таким, каким должно быть?

Изыскатель молча кивнул.

Горячий ветер приподнял дверную завесу, и жрец, вдохнувший слишком глубоко, закашлялся и прикрыл ладонью рот. С улицы тянуло чем-то омерзительным – нечто, давно протухшее, пыталось гореть.

– Что за дрянь? – поморщился изыскатель, опуская завесу и придавливая её камнем. Благовонный дым тикорина расползся по комнате, но вонь всё сочилась с улицы сквозь циновку.

– Опять поджигатели что-то сотворили, - вздохнул Согва, пристраиваясь рядом с курильницей – там пахло приятнее. Алсек осторожно выглянул наружу – запах стал гуще, но ничего странного на склоне холма не было. Ничего не изменилось и у подножия – непроглядная туча упиралась в городские стены, лениво отплёвываясь на летящие в неё пучки молний, янтарный щит над холмом изредка вспыхивал, перехватив луч или огненную стрелу… Ничего не взрывалось, и никто не врывался сквозь бреши в стенах. Даже ящеры, любящие жару, попрятались в тени, только Сапфировый Дракон неспешно кружил над холмом.

За стеной послышался мерный перестук – куман неспешно брёл по мостовой, задевая камни короткими когтями. Где-то совсем рядом с храмом стук сменился досадливым пыхтением и фырканьем – всадник, остановив кумана, не торопился спешиться, но и дальше не ехал. «К нам, что ли?» - удивился Алсек, убирая камень с порога. «В такое-то время? И не жалко ему ящера?»

– Согва, далеко ты убрал навес? – тихо спросил он, надевая сандалии. По чисто выметенным циновкам в храме приятно было ходить босиком, но снаружи мостовая только что не дымилась, и Алсек решил поберечь ступни.