Неглубокая могила
Шрифт:
Малькольм уже начинал приходить в себя и брыкаться, но Курц быстро перевалил его через перила и сбросил в Ниагару.
Холодная вода моментально привела верзилу в чувство, и он начал вопить и ругаться во все горло. Курц подождал немного – рев водопада все равно заглушал крики, – но, поскольку он не хотел, чтобы Малькольм умер от переохлаждения или сорвался вниз до того, как ответит на кое-какие вопросы, он наконец сказал:
– Заткнись, Кибунт.
– Курц, мать-твою-долбаный-козел, мать-твою-Курц-белый-ублюдок-твою-мать-черт-тебя – побери – ЭЙ!!!
Курц чуть отпустил бечевку,
– Ты заткнешься и будешь говорить только тогда, когда я скажу, понял?! – крикнул Курц.
Оглянувшись через плечо на свои ноги, терзаемые безумством бурлящей воды, Малькольм лихорадочно закивал. Курц подтащил его к себе. Теперь их разделяло футов восемь, длинные пальцы Малькольма цеплялись за покрытый наледью берег, но каждый раз срывались. Обоим приходилось кричать, чтобы перекрыть шум водопада.
– Извини, в магазинчике на заправке была только эта дешевая бечевка! – проорал Курц. – Не знаю, долго ли она выдержит. Так что нам надо говорить быстро.
– Курц, черт бы тебя побрал, я заплачу. У меня есть пара миллионов. Я хорошо заплачу, Курц!
Курц покачал головой:
– Пока что меня это не интересует. Мне просто любопытно, кто тебя нанял.
– Этот долбаный гомик адвокат. Майлз! Меня нанял Майлз!
Курц кивнул:
– Но кто стоит за Майлзом? Кто дал санкцию?
Малькольм снова яростно затряс головой:
– Не знаю, Курц. Клянусь Христом богом, не знаю. Господи, как же мне холодно! Вытащи меня из воды! Деньги! Я дам тебе наличные, Курц!
– И сколько тебе заплатили за то, чтобы меня прикончить?
– Сорок кусков! – провопил Малькольм. – Проклятие, как же мне холодно! Вытащи меня, Курц. Клянусь Христом богом… деньги твои. Все что у меня есть.
Курц подался назад, удерживая невыносимую тяжесть человека и стремительно несущейся воды. Бечевка запела, натягиваясь. Малькольм то и дело оглядывался на бело-голубую пропасть у своих ног. Внизу по течению, невозможно далеко, мелькали огоньки фар проезжавших по мосту Радуги машин.
– «Йаба», – крикнул Курц. – Почему вы занялись «йабой»?
– Ее присылали Триады! – проорал в ответ Малькольм. – Мы ее продавали здесь. Я получал десять процентов. Боже-всемогущий-господи-Иисусе, Курц!
– А девяносто процентов семье Фарино через адвоката?! – прокричал Курц, перекрывая рев воды.
– Да. Пожалуйста, мальчик мой… Господи Иисусе! Пожалуйста, я уже не чувствую ног. Здесь так холодно, мать твою… Я отдам тебе все деньги…
– А вы поставляли Триадам оружие, захваченное во время нападения на арсенал? – продолжал Курц.
– Что? А? Пожалуйста…
– Оружие, – повторил Курц. – Триады переправляли вам «йабу». А вы отсылали обратно в Ванкувер оружие?
– Да, да… Твою мать!..
Малькольму удалось вцепиться в лед, но течение увлекло его под воду. Курц потянул что есть силы, и бритая голова Малькольма снова вынырнула на поверхность. Подбородок и шея верзилы покрылись ледяной пленкой.
– Как вы убили бухгалтера? – крикнул Курц. – Бьюэлла Ричардсона?
– Кого?! –
взвыл Малькольм, клацая зубами.Курц вытравил фута три. Малькольм тщетно пытался удержаться за обледенелый берег. Его голова снова ушла под воду. Вынырнув, он принялся отфыркиваться.
– Потрошитель! Перерезал ему глотку.
– Почему?
– Так сказал Майлз.
– Почему?
– Ричардсон узнал про деньги Фарино, которые отмывал Майлз – о-ЧЧЧЕРТ!
Течение оттащило Малькольма еще фута на три к краю водопада.
– Ричардсон захотел иметь свою долю?! – крикнул Курц.
Малькольм был слишком занят тем, что смотрел на ревущее преддверие бездны, и ответил не сразу. Верзила лихорадочно клацал зубами. Он посмотрел на Курца.
– Твою мать, Курц, ты все равно меня убьешь! – крикнул Малькольм.
Курц пожал плечами. Бечевка больно врезалась ему в руки.
– Все-таки есть надежда, что я оставлю тебя жить. Расскажи мне все, что ты знаешь о…
Внезапно в руках Малькольма сверкнуло короткое лезвие. Он начал перерезать бечевку.
– Нет! – крикнул Курц, торопясь вытащить его на берег.
Перерезав бечевку, Малькольм бросил нож и начал грести что есть сил. Он был сильным, крепким мужчиной, наполненным адреналином, и секунд десять казалось, что ему удается плыть против бешеного течения – в направлении точки футах в пятнадцати-двадцати выше Курца, где он мог бы схватиться за обледеневшие перила.
Но река быстро опомнилась, и Малькольма отнесло назад, словно он получил пощечину от невидимой руки господа. С быстротой нападения акулы он оказался на бело-голубом гребне и полетел вниз – водопад будто проглотил его. Последним, что увидел Курц, был Малькольм, размахивающий руками в воздухе, безумно усмехающийся, со сверкающим в голубовато-белом свечении бриллиантовым зубом.
И вдруг в реке больше никого не осталось.
Курц снял петлю с онемевшей руки и швырнул бечевку в реку. Он задержался лишь на одно мгновение, вслушиваясь в рев воды в ночной темноте.
– А надежда все-таки была, – тихо произнес он и пошел обратно.
ГЛАВА 35
Арлена проснулась как обычно – незадолго до того, как серая буффальская ночь посветлеет, становясь серым буффальским днем, – и успела прочитать за чашкой кофе половину утренней газеты, когда вдруг выглянула из окна на кухне и увидела, что ее «Бьюик» стоит перед домом.
Она вышла на улицу в халате. Машина была заперта, ключи от нее лежали в почтовом ящике. Курца нигде не было видно.
Оставив машину на стоянке и войдя в подвальное помещение со стороны переулка, Арлена обнаружила на своем пустом столе белый конверт. Три тысячи долларов наличными. Жалованье за ноябрь.
Джо вошел через черный вход около полудня. У него была новая стильная прическа. Он был гладко выбрит, и от него едва уловимо пахло дорогим одеколоном. На нем был серый двубортный костюм от Перри Эллис, белая рубашка, строгий консервативный галстук, зеленый с золотым узором, и модные, начищенные до блеска коричневые ботинки. Джо всегда предпочитал серые костюмы и коричневые ботинки – любимое сочетание принца Уэльского.