Нехорошее место
Шрифт:
— Я помню время, когда ты мог проехать по всему округу Орандж и нигде не застрять в пробке.
— Так было не очень давно.
— Я помню время, когда тебе не приходилось записываться в лист ожидания строительной компании, чтобы купить дом, и спрос не превышал предложение в пять раз.
— Да.
— И я помню рощи апельсиновых деревьев, которые росли по всему округу Орандж.
— Я тоже.
Бобби вздохнул:
— Черт, меня послушать, так я — старикашка, брюзжащий о давно ушедших днях. Скоро начну говорить о том, как было хорошо, когда вокруг бродили динозавры.
— Мечты, — вздохнул
Бобби удивился, услышав из уст Клинта столь длинную тираду. Еще больше его поразило, что Клинт рассуждает о чем-то столь неуловимом, как мечта.
— Ты уже калифорниец, так какая у тебя мечта? — спросил он.
Клинт ответил после короткой паузы:
— Я хочу, чтобы Фелина обрела слух. Медицина сейчас бурно развивается. Каждый день появляются новые препараты, новые способы лечения.
Клинт как раз сворачивал с Бристоль-авеню на боковую улицу, на которой находилось здание «Паломар лабораториз», и Бобби решил, что это хорошая мечта, чертовски хорошая мечта, даже лучше его и Джулии мечты о раннем выходе на пенсию, с тем чтобы забрать Томаса из «Силто-Виста» и пожить для себя.
Они поставили автомобиль на стоянке «Паломар лабораториз», и, когда шли к двери, Клинт предупредил:
— Между прочим, девушка, которая принимает заказы и выдает результаты, думает, что я — гей. Меня это вполне устраивает.
— Что?
Клинт молча открыл дверь и переступил порог, так что Бобби не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Они направились к стойке, за которой сидела очаровательная блондинка.
— Привет, Лайза, — поздоровался Клинт.
— Привет. — Она выдула пузырь жевательной резинки и лопнула его.
— «Дакота-и-Дакота».
— Я помню. Все готово. Сейчас принесу.
Она перевела взгляд на Бобби и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, хотя выражение ее лица показалось ему странным.
Когда она вернулась с двумя большими конвертами из плотной коричневой бумаги, один со штампом «ОБРАЗЦЫ», второй — «АНАЛИЗЫ», Клинт взял первый, а другой протянул Бобби. Они отошли от стойки, Бобби вскрыл свой конверт, прочитал заключение.
— Кошачья кровь.
— Ты серьезно?
— Да. Френк проснулся в мотеле, залитый кошачьей кровью.
— Я знал, что он не убийца.
— Возможно, у той кошки или кота на этот счет свое мнение, — заметил Бобби.
— Что еще?
— Ну… тут куча технических терминов… но смысл в том, что это черный песок.
Клинт вернулся к стойке.
— Лайза, помните, мы говорили о пляже с черным песком на Гавайях?
— Кайму, — кивнула она. — Там такая энергетика.
— Да, Кайму. Он единственный?
— Пляж с черным песком? Нет. Есть еще Пуналуу, такое классное место. Они на большом острове. Наверное, есть и еще, потому что вулканов там хватает, не так ли?
Подошел к стойке и Бобби:
— А при чем здесь вулканы?
Лайза достала изо рта жевательную резинку, положила на листок
бумаги.— Как мне рассказывали, когда горячая лава вытекает в море и встречается с водой, происходят мощные взрывы, которые выбрасывают в небо триллионы и триллионы этих крошечных капелек черного стекла. Потом долгое время волны трут эти капельки друг о друга, тащат по дну и в результате намывают пляжи черного песка.
— А есть такие пляжи где-то еще, помимо Гавайских островов? — спросил Бобби.
Она пожала плечами.
— Вероятно. Клинт, этот парень — ваш… друг?
— Да, — ответил Клинт.
— Я хочу сказать, ты понимаешь, ваш очень хороший друг?
— Да. — На Бобби Клинт не смотрел.
Лайза подмигнула Бобби.
— Послушайте, вам нужно уговорить Клинта поехать с вами на Кайму, потому что вот что я вам скажу. Это потрясающе, выйти ночью на черный песок и заниматься любовью под звездами. Во-первых, он мягкий, но прежде всего потому, что он черный и не отражает свет, как обычный песок. Кажется, что ты плаваешь в пустоте, вокруг только чернота, и это действительно обостряет ощущения, если вы знаете, о чем я.
— Звучит неплохо, — кивнул Клинт. — Берегите себя, Лайза. — И он направился к двери.
Бобби последовал за ним, а Лайза крикнула вдогонку:
— Уговорите его отвезти вас на Кайму, слышите? Вы отлично проведете время!
— Клинт, тебе придется мне кое-что объяснить, — сказал Бобби, когда они вышли за дверь.
— Разве ты ее не слышал? Маленькие капельки черного стекла…
— Я не об этом. Эй, посмотри на себя, ты же лыбишься. Не помню, чтобы видел, как ты лыбишься. Слушай, лыбящимся ты мне не нравишься.
Глава 42
В девять утра Ли Чен прибыл в офис, открыл бутылку сельтерской с апельсиновым вкусом, вошел в компьютерный центр, заставленный милой сердцу электроникой, где его уже поджидала Джулия. Ростом он был в пять футов и
шесть дюймов, стройный, поджарый, с лицом бронзового отлива и иссиня-черными волосами. Носил красные теннисные туфли и носки, мешковатые белые брюки из хлопчатобумажной ткани с белым поясом, угольно-серую рубашку с едва видным, чуть более светлым рисунком в листочек и черный пиджак с узкими лацканами и большими подкладными плечами. В частном детективном агентстве «Дакота-и-Дакота» он был самым стильно одевающимся сотрудником, превосходя в этом даже секретаря, Касси Хэнли, которая ни на шаг не отставала от моды.
Пока Ли сидел перед компьютерами и маленькими глотками пил сельтерскую, Джулия рассказала ему о том, что произошло в больнице, показала распечатки, которые Бобби сделал ранним утром. Френк Поллард сидел рядом с ними, на третьем стуле, так, что Джулия постоянно держала его в поле зрения. По ходу рассказа Джулии Ли ни мимикой, ни жестом, ни словом не выразил изумления, словно благодаря компьютерам его мудрость и дар предвидения поднялись до заоблачных высот и ничто, даже способность человека к телепортации, не могло его удивить. Джулия знала, что Ли, как и другие сотрудники детективного агентства «Дакота-и-Дакота», ни с кем и никогда не поделится информацией о ходе любого из расследований, но не могла сказать, истинным ли являлось его суперхладнокровие, или это была маска, которую он надевал каждое утро вместе с суперстильной одеждой.