Неизданный Федор Сологуб

* * *

— Ты — Воскресение! Ты, Смертью смерть поправ. Свершила темный путь, — скажу ль, необратимый? — Я — Воскресение, и Ты со Мной, любимый. Смотри, как радужно сверканье райских трав! — — А горечь терпкая земных Твоих отрав, И этот грозный рок, немой, неумолимый? — — В обиде горестной, в тоске невыносимой Прошла я тяжкий путь, но этот путь был прав. — — Ко мне Ты низошла горящим серафимом. Вся жизнь моя была во тьме ползущим дымом. Простила ли Ты мне безумство диких дней? — — Пред нами вечный мир, безмерный, многоликий. Я — Воскресение! Во мне огонь великий! Смотри, как тает дым тех низменных огней. — 15 апреля 1922

* * *

По цветам, в раю цветущим, Влагу росную несущим, Ты идешь, светла, легка, Стебельков не пригибая, Ясных рос не отряхая, Мне близка и далека. Дай мне силу легким дымом Вознестися к серафимам, Охраняющим Твой путь, Победить земное время И пространств расторгнуть бремя, И в безмерном отдохнуть. 17 мая 1922

* * *

Налей в бокал какое хочешь, Я выпью всякое вино. Мне ничего не напророчишь. Все кончено, все решено. И что же ты, моя Россия? И что же о тебе мечты? Куда ушла Анастасия, Туда обрушилась и ты. Но пламеневшая любовью И в самой смерти спасена, А ты, упившаяся кровью. Какому тленью предана! 28 июня 1922

* * *

Войди в меня, побудь во мне, Побудь со мною хоть недолго. Мы помечтаем в тишине. Смотри, как голубеет Волга. Смотри, как узкий серп луны Серебряные тучки режет, Как прихоть блещущей волны Пески желтеющие нежит. Спокоен я, когда Ты здесь. Уйдешь, — и я в тоске, в тревоге, Влекусь без сил, разметан весь, Как взвеянная пыль дороги. И если есть в душе мечты, Порой цветущие стихами, Мне их нашептываешь Ты Бессмертно-легкими устами. 1 июля 1922

* * *

Когда войдем мы ликовать В иную весь. Тебя я буду ревновать Не так, как здесь. Не отпущу Тебя одну, — Даю обет, — Ни в полевую тишину, Ни в шумный свет. Я обведу тебя чертой Моей любви. Моею волей и мечтой Цвети, живи. Все, что любила Ты, найдешь Еще милей, И от меня не отведешь Твоих очей. 2 июля 1922

* * *

Я не хочу захоженных дорог, — Там стережет зевающая скука. И без того труд жизни слишком строг, И все вокруг — несносная докука. Я не хочу нехоженых дорог, — Там стережет негаданное горе. И без того безжалостен к нам Рок. Изнемогаем в непосильном споре. И вот я медлю на закате дня Перед напрасно отпертой калиткой, И жду, когда Ты поведешь меня, Измученная пламенною пыткой. Мой верный вождь, мой друг и госпожа, Ты различать пути во тьме умела. Хотя б со страхом, женственно дрожа. Ты подвиг жизни совершала смело. Припоминать ли мне, как в темный час Ты погибала страшно и жестоко, И я в неведеньи Тебя не спас, Я, одаренный веденьем пророка? Об этом думать можно лишь в бреду, Чтоб умереть, не пережив мгновенья. Не думаю, не вспоминаю, — жду Последнего, отрадного явленья. 27 июня (10 июля) 1922

* * *

Прими Ее, мой пламенный двойник, Мою приветствуй Алетею, Склонив к Ней благосклонный лик, Пока я к здешней жизни тяготею. Любовь твоих блаженных дней, Твоя подруга будет Ей сестрою. Да озарится мрак Ее очей Безгрешной вашею игрою. В твоем саду есть дивные цветы. Цветы Она и здесь любила. Цветник свой Ей отворишь ты, — Не надо, чтоб Ее тоска томила. 2 (15) июля 1922

* * *

Я дикий голод вспоминаю И холод безотрадных дней. Мне горько все, что я вкушаю, Когда уже не разделяю Я с Нею трапезы моей. Мои уста уже не рады Лобзаньям утренней прохлады, И вдвое тяжек зной дневной, Когда Она уж не со мной. Зимой тепло нагретой печи Меня уже не веселит. Я никакой не жажду встречи, И мне ничто не заменит Ее стремительные речи, Ее капризы и мечты, И милую неутомимость, И вечную непримиримость Ее душевной чистоты С безумным миром и кровавым, Одною грубой силой правым. И эти милые цветы, — Пройду ли без печали мимо, Когда Она средь них незрима. Во мгле полдневной темноты, В круженьи мирового дыма! Не сложит полевых в букет, В саду садовых не посеет, Заботою не облелеет Их нежно-радостный расцвет, И каждый цветик здесь на воле Напоминает мне до боли, Что здесь со мной Ее уж нет. 3 (16) июля 1922

* * *

Всё дано мне в преизбытке, — Утомление труда. Ожиданий злые пытки, Голод, холод и беда, Деготь ярых поношений, Строгой славы горький мед, Яд безумных искушений, И отчаяния лед, И — венец воспоминанья, Кубок, выпитый до дна, — Незабвенных уст лобзанья, — Все, лишь радость не дана. 19 июля 1922

Федор Сологуб Поминальные записи об Ан. Н. Чеботаревской

21 сентября 1914 года мы с Малим гуляли по набережным Мойки и Невы. Она уже оправлялась после своего первого приступа психастении, но глаза ее еще были тоскливы, и она засматривалась [*] на тусклые воды. Чтобы ее развлечь и отвлечь от этих мыслей, я прочитал ей только что сложенное тогда стихотворение «Не десять солнц» [666] .

*

В автографе описка:засматривать.

666

Стихотворение «Невесте воин» («Не десять солнц восходит здесь над нами…») было написано 21 сентября 1914 г., вошло в сборники Сологуба «Война. Стихи» (Пг., 1915. С. 11) и «Алый мак: Кн. стихов» (М., 1917. С. 192), было включено в стихотворную антологию «Война в русской поэзии» (Пг., 1915), составленную Ан. Чеботаревской.

Все мои стихи о войне написаны тогда, чтобы ее подбодрить. Без нее их не было бы.

Возвращаясь из поездки с лекцией в январе 1914 г., я вез для Малим кольцо с зеленым камнем, о котором говорится в стихотворении «Неизвестность, неизбежность» [667] .

Чем дальше живу, тем более люблю жизнь, хочу работать, и так много замыслов.

Многое люблю в жизни, — но что же из того.

Богато уставленный всякими яствами стол, — но все эти яства вдруг обратились в пепел, — вот что мне осталось после ее ухода от жизни.

667

Имеются в виду заключительные строки стихотворения «Неизвестность, неизбежность, вот где лучший сок времен…» (9 января 1914 г. Вагон. Порхов — Подсевы), предпосланного как «посвящение» книге «Очарования земли»:

Сердце жаждет милой дамы с смуглой бледностью в лице, И несет ей мудрый странник зелен камень на кольце. Этот камень тайной слова, тайной лет заворожен И спасает он от злого наваждения времен. (Очарования земли. С. <Х>).