Неизвестный Дорнье. Король летающих лодок

Через несколько лет, во время Первой мировой войны, англичане получат «подарок». Морской дирижабль Цеппелин L-33 после ночного налёта совершит там вынужденную посадку. Скопировав L-33, они построят английский дирижабль R-34, который в июле 1919 года совершит успешный полёт до Нью-Йорка и обратно.

Американцы получат новейший дирижабль Цеппелина объёмом 70 000 кубических метров уже после войны по репарациям. Из Берлина через Атлантику на базу дирижаблей Лейкхёрст в штате Нью-Джерси его доставит немецкий экипаж компании Цеппелина. Американцы впервые увидят в воздухе настоящий «цеппелин». А изучение его конструкции будет способствовать развитию дирижаблестроения в США.

Главный конструктор

Граф Фердинанд фон Цеппелин обладал природным даром реалистично моделировать ситуацию на много лет вперёд. В преддверии большой войны он вдруг осознал, что разведывательные и ударные возможности его дирижаблей будут сведены на нет зенитной артиллерией и самолётами-истребителями противника. На базе самого большого своего дирижаблестроительного завода в Штаакене под Берлином он решает создать конструкторское бюро для проектирования гигантского многомоторного деревянного бомбардировщика, который должен поддержать дирижабль в предстоящей войне.

Здесь же на берегу Боденского озера, в Фридрихехафене, идеальное место для создания боевой дальней летающей лодки для флота, которая сможет нести бомбу весом в одну тонну. В Штакене под Берлином будет создаваться сухопутный бомбардировщик, а здесь морской. Но кому возглавить разработку летающей лодки?

Выбор пал на инженера Клода Дорнье. Правда, он ещё очень молод, всего 29 лет, но уже проявил себя с самой положительной стороны, а главное, известно, что в последний год он очень интересуется конструкцией и проектированием самолётов. Вот этим летом он специально ездил на противоположный берег Боденского озера в Констанце посмотреть на самое престижное соревнование самолётов на поплавках, устраиваемое в этом году. После возвращения Дорнье подробно докладывал Цеппелину о всех участниках и особенно о победителе соревнований молодом авиаконструкторе Эрнсте Хейнкеле и его самолёте. Гидросамолёты уже строили в разных странах. Их конструкторы ошибочно полагали, что посадка на воду будет гораздо мягче и безопаснее, чем на твёрдую землю. Дорнье тогда рассказывал:

«Целая экспедиция компании «Альбатрос», которую возглавлял Хейнкель, на автомобилях и грузовиках с прицепами привезла на берег озера два гидросамолёта, проехав более 700 км. Одна из машин Хеинкеля более всего заинтересовала меня. Это была лёгкая амфибия-моноплан. Её фюзеляж в форме торпеды нёс в носу рядный «Мерседес» мощностью в 100 л.с., а крыло было набрано из выпукло-вогнутых профилей. В день открытия соревнований, 29 июня 1913 года, город Констанце был в праздничном убранстве. На берегу собрались тысячи радостных нарядных людей. Офицеры блистали в униформах разных цветов. Часто слышалась иностранная речь. Пилоты и конструкторы самолётов были в центре внимания.

Когда амфибию-моноплан Хейнкеля спустили на воду, мне показалось, что её поплавки погрузились слишком глубоко. Пилот несколько раз пытался взлететь, но вода не отпускала его. Потом я уже видел, как на берегу с самолёта снимали колёса и все детали, обеспечивающие их выпуск и уборку, а из кабины вытащили тяжелое, обшитое красной кожей кресло пилота и всю боковую обшивку. Этот гидросамолёт, перестав быть амфибией, забрался на высоту 500 метров за 11 минут, а затем пролетел 200 км за час и сорок минут. Пилоту Хейнкеля вручили главный приз соревнований – золотую чашу изумительной красоты и 40 тысяч золотых марок».

Цеппелину тогда показалось, что в рассказе Дорнье просквозило преклонение перед достижениями конструкторов самолётов и даже зависть к ним.

Через два месяца Цеппелин решил отправить Дорнье на Пятую Международную выставку авиации.

– У меня для вас специальное и очень важное задание, – ошарашил Цеппелин вызванного Дорнье. Встретив недоуменный взгляд Клода, продолжал: – Хочу послать Вас в Париж изучить последние достижения в разработке самолётов, особенно летающих лодок. Сегодня Франция – мировой лидер в авиации, более ста компаний там выпускают самолёты. Поезжайте вместе с графом Зоденом, не спеша ознакомьтесь с лучшими образцами. Обратите особое внимание на металлические конструкции.

– Но зачем всё это? Как я смогу использовать эту информацию в работе? – вырвалось у Клода.

– Мы будем содавать большую металлическую летающую лодку для флота, которая будет дальним морским разведчиком и бомбардировщиком. Она со временем заменит наши морские дирижабли.

– Это очень интересно, – воскликнул просиявший Клод. – Я согласен ехать в Париж.

– В деньгах не стесняйтесь, все расходы за счёт нашей компании, – подытожил разговор граф Цеппелин.

Декабрьский Париж встретил Дорнье как родного. Дома, в Кемптене, по-французски говорили почти так же, как и по-немецки. Первое, что поразило, – творение Густава Эйфеля. Особенно когда находишься вблизи. Ещё больше Аэродинамический институт Эйфеля с большой трубой, где продували даже отдельные агрегаты реальных самолётов.

На международной авиационной выставке 1913 года в Гран-Пале, в самом центре Парижа, было представлено 37 боевых французских самолётов. Впервые был показан моноплан «Депердюсен» со скоростью полёта 220 км/ч. Целеустремлённый Клод Дорнье посещает авиационные заводы Блерио, Фармана, Ньюпора, Антуанетт, Кодрон и Вуазен. Тут были представлены все новинки авиатехники и авиационного моторостроения. К сожалению, металлических самолётов не было и в помине, больших летающих лодок тоже не было. То, о чём говорил граф Цеппелин, ему предстояло создавать почти с нуля.

Клод вернулся в Фридрихсхафен в каком-то особенном настроении. Самолёты так увлекли его своей динамикой и многообразием конструкторских решений, что он чувствовал, как у него самого выросли крылья. Теперь ему хотелось только лететь в неведомую страну крылатых аппаратов тяжелее воздуха. Он полностью погружается в море новой информации. Читает немецкий авиационный журнал «Воздушный спорт», английские и американские патенты, консультируется и рисует воображаемые облики больших многомоторных летающих лодок.

Ещё год тому назад Клод Дорнье влюбился. Их встреча на вечеринке в компании его друзей сразу решила всё. Когда уже немного выпивший Клод увидел ещё одну приехавшую девушку, он оцепенел – не потому, что она была очень красива, не из-за изящества и скромной грации, которые были видны во всей её фигуре, а потому, что в выражении её миловидного лица, когда она поздоровалась с ним, было что-то особенно ласковое и нежное. Очнувшись, Клод отметил сдержанную оживлённость, которая играла в её лице и порхала между блестящими глазами и чуть заметной улыбкой, изгибавшей её румяные и полные губы. Как будто избыток прекрасного настроения, выражавшийся в блеске её больших и немного раскосых голубых глаз, задорной улыбке и уверенных движениях, переполнял всё её существо. Она сияла счастьем и здоровьем.

Когда он с ней танцевал, то сразу почувствовал необычайную лёгкость её движений. Ему не надо было прилагать усилия, чтобы направить её тело в новое па. Она делала это сама. И ещё его поразил её запах. Это не был запах тонких духов. Это был очень приятный запах её тела.

Инженер Дорнье считался очень завидным и перспективным женихом, и было несколько безрезультатных попыток его женить. Но теперь дело приняло совсем другой оборот. Куда делась его всегда спокойная, твёрдая манера поведения и спокойное выражение лица? Он искал встречи с ней. Впечатление, которое она произвела на него, давало ему и счастье, и тоску. У неё было красивое русское имя Ольга, и она росла в типичной и благопорядочной немецкой семье Крамеров.