Некровные узы

Я не знаю, зачем оправдываюсь перед ней. Ее мнение ничего для меня не значит. И дело даже не в том, что у меня есть поддержка Вани, а в том, что Алла сама по себе не является для меня авторитетом.

— То есть, ты просто бедная-несчастная девушка, волею судьбы оказавшаяся на улице, и Ваня тебе совершенно не интересен?

— Ваня мне интересен, но мой интерес к нему некорыстный.

Она скептически смеется.

— Из какого ты города, милая?

— Я не понимаю, почему должна отвечать на ваши вопросы. Вы мне никто. Вы во мне даже уважения не вызываете.

Я знаю, что нельзя разговаривать с людьми так грубо. Что бы я ни думала об Алле, она мачеха мужчины, в которого я влюблена и с которым начала строить отношения. И, наверное, я должна стараться заслужить ее симпатию. Но мне совсем не хочется.

— Не поверишь, у меня тоже нет к тебе уважения.

— Что я вам сделала?

Она почему-то теряется от моего вопроса. Как будто он застал ее врасплох. А во мне вдруг вспыхивает злость. Почему она думает, будто у нее есть право приходить ко мне и обвинять в корыстном интересе к Ивану? Почему она относится ко мне, как к грязи под ногтями? Почему она думает, что она лучше всех?

В прошлом она совершила ужасный поступок по отношению ко мне, и уж у кого-кого, а у нее точно нет никаких прав в чем-то меня обвинять.

— Милочка, сбавь обороты. Ты разговариваешь с вице-президентом компании, в которой работаешь, а также с матерью мужчины, за которого мечтаешь выгодно выйти замуж.

Матерью! Она сказала, матерью!

— Вы ему не мать, а мачеха, — цежу.

Ох как ей не нравится мое замечание.

— Это не твоего ума дело.

— Моего! Очень даже моего ума дело!

— Если ты спишь с моим сыном, это еще не дает тебе права влезать в нашу семью.

— Почему вы называете Ваню своим сыном? Знаете, это возмутительно.

— А почему тебя так волнует, как я его называю?

— Да, как минимум, потому что вы лишены родительских прав!

— Я лишена родительских прав!? — восклицает возмущенно. — Это еще что за бред? Да, у меня нет родных детей, но я не лишена родительских прав.

— Ложь! Ложь! Ложь! — все, я завелась, и меня не остановить. — Я этот момент специально гуглила. Когда отказываешься от своего ребенка в роддоме, то лишают родительских прав. Правда, я не поняла, только по отношению к этому ребенку лишают, или вообще ко всем, да это не важно…

— Что ты несешь!? — вскрикивает. — Об отказе от какого ребенка ты мне сейчас говоришь? Милочка, ты…

— Об отказе от вашего ребенка, — перебиваю. — Вы можете обманывать своего мужа, вы можете обманывать Ваню, но вы никогда не обманете меня. Вы спросили, из какого я города? Так вот я из того самого города, в котором двадцать четыре года назад вы родили девочку и отказались от нее в роддоме! А ваш муж знает об этом интересном факте вашей биографии? Ване я рассказала, он не знал.

Я замолкаю, ликуя от реакции Аллы на мои слова. Кровь отхлынула от ее лица, глаза расширились до размера пятирублевых монет, губы посинели. Она молчит. Совершенно растеряна и обезоружена. Клянусь, я не хотела. И, возможно, я сделала себе только хуже. Возможно, в нашем конфликте Ваня встанет на ее сторону, и наш роман, начавшийся два дня назад, тут же закончится. Я не знаю. Но я чувствую, что сказала ей то, что должна была. То, что она заслуживает.

— Я не знаю, откуда ты взяла весь этот бред, — поднимается на ноги. — И что ты вообще за аферистка такая.

— Из нас двоих аферистка точно не я.

Она делает шаг к прихожей, но резко останавливается. Поворачивает на меня голову и смотрит. Пронзительно так. Как будто в душу заглядывает. Мне аж не по себе становится. А еще я начинаю жалеть о том, что наговорила ей сейчас. Молчание затягивается. Она все еще стоит в пол-оборота и смотрит на меня. Прищуривается. Всматривается в мое лицо, в каждый миллиметр. Мне хочется закрыться руками от ее взгляда, спрятаться.

Она открывает рот что-то сказать. Или спросить. Не знаю. Потому что поворачивается ключ во входной двери, и Алла тут же смыкает губы, так и не произнеся ни звука.

— Я дома! — кричит Ваня из прихожей. Секундная заминка. — Алла, ты тут?

— Д-да, Ванюш.

В следующую секунду Ваня уже у нас. В обуви и в куртке. Переводит настороженный взгляд с меня на Аллу и обратно на меня.

— Все в порядке? — обращается ко мне.

— Да, Вань, все в порядке. Я угостила Аллу Васильевну чаем.

Ваня переводит взор на полную кружку, к которой Алла так и не притронулась.

— Алла? — обращается к ней.

— Рада была тебя увидеть, — она быстро целует его в щеку. — Я поеду домой. Хорошего вам вечера.

Глава 23 Сходство

Алла

Я, может, не права, что пришла к Инге на разговор, и Ваня будет сердиться, но сколько я повидала в нашей компании таких охотниц! Каждая вторая смотрит на Ваню голодными глазами и мечтает окольцевать. Я надеялась, что Иван будет умнее и не поведется на их уловки. Но Инге каким-то образом удалось.

Дело не в том, что я хочу, чтобы Ваня женился на Олесе Завьяловой. Отнюдь нет. Пускай на ком хочет женится, я поддержу любой его выбор. Просто… Ну не на охотнице за богатым женихом же! Ваня достоин, чтобы его любили по-настоящему, а не из-за денег.

Когда злость проходит, я задумываюсь над словами Инги. Она, конечно, наговорила мне полной ерунды и бреда, но в одном оказалась права: двадцать четыре года назад я родила дочку.

А теперь вопрос: откуда Инге об этом известно?

Неприятное предчувствие колет сердце. А еще не дает покоя, что Инга внешне как будто бы немного мне знакома. Только не могу понять, кого напоминает. Я еще на собеседовании это поняла. Было ощущение, что я где-то видела ее раньше. Но не могу вспомнить, где. На языке крутилось, а поймать не удавалось.

Потеряв всякую надежду уснуть, встаю с кровати. Аркадий спит, повернувшись на бок. Я выхожу из нашей спальни и иду во вторую свою комнату. Зажигаю яркий свет, подхожу к комоду и выдвигаю верхний ящик. Зачем-то достаю большой старый альбом с фотографиями.

Это мой семейный альбом. Здесь я в детстве, мои родители и другие родственники. Родных братьев и сестер у меня нет, но зато много двоюродных. Альбом покрылся тонким слоем пыли. Я сажусь в мягкое кресло и провожу по нему рукой, смахивая пыль. Затем открываю первую страницу

Большая черно-белая фотография. На меня смотрят мой дедушка в военной форме и бабушка в легком ситцевом платье. Фотография была сделана сразу после их свадьбы. Они здесь совсем молодые. Судя по указанной дате, дедушке двадцать два, а бабушке девятнадцать.

Я не помню свою бабушку. По словам мамы, она умерла, когда мне было четыре годика. Так что я видела ее только на фотографиях, которые стояли дома. А на всех них она была в пожилом возрасте. Есть только одна фотография, на которой она в молодости, — эта.