Некровные узы

— Я еще не договорил.

— Ребят, я был очень рад вас видеть, — в интонации Вани слышится мертвецкая усталость, — но уже поздно, и я правда хочу спать.

— Я не уеду, пока мы не поговорим.

— Аркаша…

— Алла, отстань! Пойдем поговорим.

Дальше слышится какая-то возня, обреченный вздох Вани и тяжелые мужские шаги по коридору мимо моей комнаты. Видимо, они пошли в спальню Вани, которая через несколько дверей от моей. Их голоса становятся приглушенными, а слова неразборчивыми. Я могу уловить только общее настроение разговора: напряжённое, с раздражением и злостью.

Значит, Аркадий Львович недоволен тем, что Иван расстался с Олесей Завьяловой. Не сложно догадаться, почему. Она ведь дочка министра транспорта. Сын владельца авиакомпании и дочка министра транспорта — поистине идеальный союз. Я не знаю причин их расставания, из разговора Вани с отцом можно сделать вывод, что инициаторов разрыва выступил именно Иван. Интересно, когда это произошло? И почему они расстались?

Не из-за меня же?

Сейчас я отчетливо ощущаю гигантскую социальную разницу между мной и Ваней. И что-то мне подсказывает, его отец не обрадуется нашему союзу. А про его мачеху и говорить нечего. Эта мегера сожрет меня.

И тут дверь в мою комнату резко распахивается.

Я настолько погрузилась в свои размышления, что сильно вздрагиваю от неожиданности. И тут же застываю как парализованная. На пороге стоит ОНА. И глядит ровно на меня.

Сначала я читаю на ее лице немое изумление. Затем оно сменяется недоумением, мол, что ты здесь делаешь?

— Неожиданно, — произносит, хмыкнув, и скрещивает руки на груди. Она приваливается плечом к дверному косяку и продолжает меня разглядывать, словно редкий экспонат.

Я не знаю ни что сказать, ни куда себя деть. Больше всего на свете я хочу провалиться под землю, но почему-то пол под ногами не разъезжается, чтобы я могла улететь в пропасть. Поэтому я просто сижу на кровати, напряженная каждой мышцей, каждой клеткой своего тела. Шея задеревенела, лопатки свело.

Меня спасают Ваня и его отец. Дверь комнаты Макарова-младшего открывается, они выходят в коридор, и Алла тут же захлопывает дверь ко мне.

— Поговорили? — спрашивает их с легким нервным смешком.

— Да, поговорили, — отвечает Ваня. — А теперь спокойной ночи.

Я жду, что Алла выдаст меня. Начнет задавать Ване вопросы, что я тут делаю. Но на удивление она ничего не говорит.

— Ты никогда не мог меня порадовать, — бурчит Аркадий Львович.

— Да-да, я самый непутевый сын на свете. Какая жалость, что мне на это похрен. Дверь на выход сами найдете. До понедельника! Алла, тебя я был искренне рад увидеть.

— И я тебя, Ванюша, — по коридору слышатся тяжелые шаги Аркадия Львовича и Аллы.

Ванюша!

Она назвала его Ванюшей! Да еще таким ласковым голосом. Я аж на миг поверила, что у нее есть сердце.

Когда входная дверь громко хлопает, Ваня заходит ко мне.

— Извини, что тебе пришлось стать свидетельницей всего этого, — произносит извиняющимся голосом.

Я все еще в напряжении. Сижу — не шевелюсь.

— Алла, видела тебя, да?

— Д-да.

— Ну это ничего страшного. Алла нормальная. Да даже если бы и отец тебя увидел, мне по фиг.

Он сказал, Алла нормальная? Мне не послышалось?

Ваня подходит ко мне и тянет меня за руку. Я повинуюсь, встаю на ноги и тут же оказываюсь в его объятиях.

— Прости, — произносит тоскливо куда-то мне в шею. — И не бери в голову, пожалуйста. У меня всегда были плохие отношения с отцом, с детства.

— Почему?

— Потому что у него тяжелый характер, он жесткий, властный человек. Он считает, что есть только его мнение и неправильное. Он подавляет волю других людей. Он хочет ото всех беспрекословного подчинения, а если кто-то смеет ослушаться, то сразу попадает в его немилость. Я посмел ослушаться, и не один раз.

— Хм, странно, на работе он кажется нормальным.

— Ты видела его всего пару раз и мельком.

Что правда, то правда. Мне не приходилось близко работать с Аркадием Львовичем. Я для него слишком мелкая сошка.

— А что насчет… Аллы? — мне приходится сделать над собой усилие, чтобы произнести вслух ее имя.

— Она хорошая. Она заменила мне мать.

Ваня крепче обнимает меня, целует в шею. Прикосновение его губ отдает электрическим разрядом. Он целует меня еще. Идет ниже к сгибу между плечом и шеей. Но после встречи с биологической матерью и всего услышанного я не могу расслабиться и не могу ответить Ване взаимностью. Не сейчас.

— Уже поздно, — выпутываюсь из его рук. — Я пойду в душ и буду спать.

Я так и читаю в его глазах: «Можно с тобой? И в душ, и спать». Но я не готова к такому резкому развитию событий. По крайней мере точно не в данный момент после того, как я встретилась с самым главном монстром в своей жизни.

— Спокойной ночи, — настойчиво говорю, намекая, что ему пора выйти из комнаты.

Ваня тоскливо вздыхает и грустно кивает головой. Мне даже становится чуточку его жаль.

Глава 19 Поддержка

На следующий день я просыпаюсь от вкусного запаха жареной яичницы и хлебных тостов. Губ касается улыбка, я лениво потягиваюсь в постели. Но следом на меня обрушиваются воспоминания вчерашнего дня: Ваня забрал меня со встречи с друзьями, открыто заявил о своей симпатии, целовал меня, а потом приехали его отец и моя биологическая мать.

Хорошее настроение как рукой сняло.

Я лежу на кровати, свернувшись калачиком, и тупо пялюсь перед собой на выкрашенную в серо-голубой цвет стену. Минут через десять силой отрываю себя от постели. Сначала иду в душ, а потом выхожу на кухню. Там у плиты меня встречает улыбчивый Ваня. Кажется, с его настроением все в порядке. В отличие от моего.

— Доброе утро, — он выключает варочную панель и направляется ко мне. На Ване серые спортивные штаны и белая футболка. Как же ему идут светлые цвета. Я непроизвольно засматриваюсь на него и чувствую, как учащается сердцебиение. — Как ты спала? — он кладет руку мне на талию и целует в губы.

Вдохнув его запах, попробовав вкус, я начинаю трепетать сильнее. Обвиваю шею Вани, запускаю пальцы в волосы на затылке. Крепче держусь за него, потому что колени внезапно ослабли.

— Доброе утро, — отвечаю ему шепотом, когда мы разрываем губы. — Я хорошо спала, а как ты?