Немоногамия

Каминский останавливается рядом с нами, произносит слова приветствия и бросает на меня пытливый взгляд.

Я беру сестру за руку и сдавливаю её ладонь, чтобы перестала сыпать вопросами и так искреннее улыбаться тому, кого несколько минут назад столь яро осуждала. Впрочем, несмотря ни на что Рина благодарна моему почти бывшему мужу за поддержку и защиту. И я ничуть не обвиняю её.

— Пойдём? – спрашивает Ян, кивком головы указав в сторону невысокого старинного здания с колонами.

Я молча соглашаюсь, так и не удосужившись поздороваться, и направляюсь ко входу, параллельно пытаясь найти в заметках номер кабинета, где нас ожидают.

Каминский идёт позади, не предпринимая попытки начать разговор или переубедить меня в неправильности выбора. Возможно, он остыл и тоже понял, что так будет лучше. Мы отравляем друг друга. Такая семейная жизнь подходит разве что мазохистам, но ни я, ни Ян никогда не относились к их числу.

В кабинете, где нужно оформить совместное заявление, уже занято. Мы пропустили свою очередь и теперь там сидит возрастная пара.

Я за короткое время успеваю понять, насколько супруги, совершенно незнакомые мне люди, друг другу осточертели. Мужчина заполняет бланк, а женщина торопит его и раздражается.

Захлопнув дверь, я сажусь на скамейке в коридоре и вытираю вспотевшие ладони о платье. Ян занимает место слева, а Рина — справа.

«Ты скоро освободишься?», — читаю неотвеченное сообщение, которое Вова прислал буквально пару минут назад.

Чувствуя пристальный взгляд Яна, быстро отвечаю.

«Через двадцать минут. Развод оформляется недолго».

«Хочу тебя увидеть. Скинь геолокацию», — приходит ответ от Титова.

Недолго думая, я делаю то, что он просит.

— Когда вылет? – неожиданно спрашивает Ян, упираясь затылком о стену.

Спрятав телефон в сумку, смотрю прямо перед собой, в надежде, что деревянная дверь откроется и наконец настанет наша очередь.

— Зачем тебе? Приедешь провожать?

— Может и приеду, — сухо отвечает.

Я задерживаю дыхание и пытаюсь найти поддержку в Рине, но сестре невовремя звонят дети и начинают жаловаться на няню. Она громко и на весь коридор принимается их отчитывать.

— Третьего июля, — зачем-то называю дату.

Между нами воцаряется длительная напряженная пауза. Сказать больше нечего, а трепаться о чем попало Каминский не любит.

— Не знаешь, нужно ли нам указывать в заявлении причину развода? – интересуюсь у Яна, сминая подол платья.

— Без понятия. Есть идеи?

Боюсь для указания всех причин не хватит и строчек. Лучше что-то нейтральное, не такое грязное и порочащее репутацию.

— Как тебе вариант: не сошлись характерами? – предлагаю почти бывшему мужу.

Повернув голову, рассматриваю его профиль и мысленно надеюсь, что в Штатах переболеть любовью будет значительно проще. Сейчас – нереально.

Я быстро и жадно любуюсь изгибом чёрных ресниц, чувственными сжатыми губами, прямым носом с едва заметной горбинкой и не могу не сожалеть о том, что у нас с Каминским не получилось. Отдавать его другой — смерти подобно, но меня об этом не спросили. Особенно когда делали ребёнка.

— Я – за, — наконец отвечает Ян. – Можешь написать, что я был невнимательным, неласковым и недостаточно тебя любил.

— Да. Так и сделаю.

Дверь нужного кабинета открывается и оттуда выходит пара. Сначала женщина, затем мужчина. Они тут же разбредаются в разные стороны, предпочитая не видеть и не слышать друг друга. Вот и всё. Очередная любовная история подошла к концу и закончилась, конечно же, не хэппи-эндом. Иногда я задаюсь вопросом, а существует ли он вообще, если не считать фильмов и сказок?

Потащив за собой Рину, прохожу в тесный кабинет, в котором не работает кондиционер.

Получаю бланк, изучаю его и вношу туда необходимые данные.

Как же всё-таки хорошо, что у нас с Яном нет общих детей, потому что без них процесс развода настолько простой и лёгкий, что справится даже школьник.

Это Рине не повезло. Адвокат сообщил, что судебный процесс будет длиться примерно год, ведь там масса претензий и двое несовершеннолетних сыновей.

Каминский сидит напротив и спокойно ждёт очереди, глядя на то как я заполняю свой столбик с данными. Фамилию и имя, дату рождения, гражданство и место проживания. Причин развода никто не спрашивает. Видимо, мало кому интересно, почему развалился девятилетний бездетный брак, который не принёс пользу обществу.

Над вопросом о том, какую фамилию я хочу оставить после развода, ненадолго зависаю. Вскидываю взгляд на Яна, кусаю губы. Он замечает моё сомнение, трёт пальцами переносицу и резко откидывается на спинку стула.

Отважившись, каллиграфическим почерком вывожу — Дашевская.

Передав бланк Каминскому – выслушиваю от сотрудницы ЗАГСА условия. Если за тридцать дней никто из нас не передумает и не отзовёт заявление на развод, нужно появиться в назначенное время, для окончания процедуры.

— Простите, а что делать, если через месяц меня не будет? — удивлённо переспрашиваю.

Недовольно цокнув языком, женщина с химической завивкой на голове, просит заполнить письменное уведомление о возможности расторжения брака без моего присутствия.

Я откладываю ручку в сторону, поднимаюсь с места. На телефон приходит сообщение от Вовы. Наверное, он уже приехал. И, так как у меня нет ни малейшего желания чтобы он пересекался с Яном, я быстро прощаюсь с последним и вылетаю из кабинета.

— Мы подкинем тебя домой, — говорю Рине. – Спасибо, что составила компанию.

Сестра сжимает мою ладонь и хвалит за то, что я отлично держалась. На моем лице невозможно было считать ни разочарования, ни боли. И это не может не радовать. Я всё ещё жду свой Оскар.

Заметив автомобиль Титова, чувствую, как меня окидывает жаром. Он припарковался аккурат возле Каминского, словно бросая ему новый вызов.

Спина покрывается потом, в сознании срабатывает тревожная кнопка. Я не иду, а лечу навстречу Вове, который встречает меня шикарным букетом из пионов и гортензий.