Ненавистный рыцарь на белом коне

— Мать природа помогай, моё падение смягчай, — прошептала я и кинулась к окну.

Горан бросился за мной, я мельком взглянула на него и заметила в глазах графа Готинского страх. Ещё никогда я не видела на его лице даже подобия испуга как будто он был просто не способен испугаться. Но не теперь.

Я прыгнула. Рыцарь не успел ухватить меня. Падение вышло болезненным несмотря на возникший, благодаря потянувшимся ко мне своими ветвями кустарники, лиственный ковёр. Зато тело быстро регенерировало. Превозмогая боль, я поднялась на ноги и побежала так быстро насколько это позволяло физическое состояние, ко рву с водой. Сверху посыпались стрелы. Одна из них прошла совсем близко, оцарапав правый бок.

— Не стрелять! В погоню! — Раздался издалека голос Горана.

Холодная вода подействовала благотворно, будто восполняя утраченные силы. Я плыла к реке, не поднимаясь на поверхность, крики и топот копыт глухо отзывались через водную пелену. Раньше я не могла находится под водой так долго, так ясно видеть и ориентироваться под водой, но теперь легко находила путь, а воздух как будто стал мне не нужен.

Вскоре до меня уже не доносилось никаких звуков с поверхности. Я вынырнула. Солнце клонилось к закату, а вдалеке виднелся замок лорда Макоты. Двигаться по воде было быстрее и безопаснее и я поплыла дальше к тому месту, где уже бывала когда пыталась сбежать от Брэнота. Когда я вышла из воды холодно не было, а одежда начала быстро сохнуть. Я шла босиком, простоволосая, в одном исподнем, но на душе почему-то было легко. Может из-за мягкой травы под ногами? Может из-за дружелюбного шелеста листьев на деревьях? А может из-за журчания реки за спиной? А может и из-за всего этого сразу. Я и раньше чувствовала какое-то сложно объяснимое единение с природой, а теперь будто бы стала с ней единым целым.

До замка я не дошла. Ко мне навстречу торопливо скакала конница, возглавляемая троими. Сначала я узнала Брэнота и Велизара, а потом и Колояра. Они спешили к замку Горана. За мной. Я улыбнулась этой мысли. Завидев меня ездоки пустили лошадей в галоп. Брэнот спешился. Было видно, что он еле держался в седле и ему стоило неимоверных усилий устоять на ногах. Но он ехал мне на помощь. Я побежала графу изТьери навстречу, он обнял меня, потом отстранился, поглядел на меня будто не веря собственным глазам и снова обнял.

Глава 30. Исход

— Фотиния, Фотиния, смотри, твой знак природницы, он обвивает всю спину! — Радостно пищала Верея заглядывая мне за шиворот пока я сидела над горшком с розой.

Хотя глаза и спина находятся на разных сторонах, я почему-то знала, что веточка жимолости – знак природницы – украшает мне почти всю кожу спины. Наверно это хорошо. Хотя особой силы я до сих пор не ощущала, а роза не распускалась. Может попробовать сплетение?

— Силы природы во мне отзовитесь, розы в горшке предо мной распуститесь.

Сработало! Все три бутончика зашевелились и открыли свои прелестные лепестки.

— Ура! Ура! Как красиво! Фотиния смогла пробудить розу! — Затанцевала Верея.

— Ты ворожишь как ведьма, а должна научиться чарам природницы. Тебе не нужны рифмы, просто почувствуй в себе связь с цветком и сразу всё получится, — услышала я нравоучение от Цветаны вместо похвалы.

Спорить не стала, но внутри негодующе фыркнула.

— Госпожа, там вас спрашивает старший конюх, — раздался голос появившегося в дверях слуги.

— Пропустите, — разрешила я.

Через пару минут дверь открылась и в комнату вошёл Часлап Плешивый. Конюх бросил опасливый взгляд на Верею, потом на Цветану, потом снова на Верею, наверно, она ему показалась особо не внушающей доверия, затем подошёл ко мне и бухнулся на колени.

— Спасите Сопию и дитя, умоляю, спасите.

От неожиданности я отпрянула и поёжилась. Сопия. Так кажется зовут беременную жену Часлапа. Я обернулась на Цветану: она-то лучше меня справится, это точно, но природница слегка улыбнулась и кивнула, мол, давай сама. Я перевела взгляд на конюха.

— Встань Часлап, не нужно умолять, тем более на коленях. Я и так помогу.

— Спасибо, спасибо, милостивая сударыня, — запричитал он кланяясь.

Мы: я, Часлап, Цветана и Верея, полубегом направились к дому конюха. Слуги, завидев нас расступались, окидывая пугливым, но не лишённым любопытства взглядом. Дом Часлапа представлял собой одноэтажное деревянное строение с соломенной крышей. Крики роженицы были слышны даже с улицы.

Когда мы вошли, я увидела лежащую на кровати жену конюха, её взмокшие длинные волосы были разбросаны по подушке, на задранной рубахе виднелись пятна крови. У ног сидела пожилая женщина, верно повитуха, рядом на лавке стоял чан с водой и лежали разорванные на полосы тряпки.

Сопия повернула ко мне вымученное, искажённое гримассой боли лицо, но кричать не перестала. Повитуха встала и отошла, освобождая нам место. Я приблизилась к женщине и положила руки ей на живот, стараясь обнаружить связь с природой или дитём. Но ничего не выходило, женщина продолжала кричать. Бросила косой взгляд на Цветану, но та и не подумала как-то облегчить мне задачу. Вздохнула и прочитала сплетение, пусть Цветана хоть сто раз талдычит свои нравоучения, но по-другому у меня просто не выходит.

— Боль роженицы Сопии уймись. Здоровое дитя на свет из чрева появись.

Сработало. Женщина умолкла, из её промежности показалась головка и повитуха извлекла мокренького, кричащего младенца, которому сразу перерезали пуповину. Я отвела глаза – зрелище не для слабонервных. Часлап вне себя от радости снова рухнул передо мной на колени благодарственно лобызая полы моего платья. Я немного сумбурно буркнула поздравление и вышла из избы. За мной последовали и остальные природницы.

— Ты можешь взывать к природе без слов, тебе просто нужно почувствовать единение со всем сущим и тогда результат будет гораздо сильнее, — вкрадчиво произнесла Цветана.

Снова этот укор в глазах.

— Зачем сильнее, если всё итак работает? Магичу как могу, — огрызнулась я.

После помощи с Часлапом, слуги стали относится ко мне иначе. Дарена пришла с извинениями и принесла корзину с выпечкой. Ганночка подарила венок из полевых цветов и сказала что я такая особенная, что похожа на фею. Даже те, кто раньше смотрел на меня с предубеждением стали гораздо мягче.

Мы с Брэнотом сидели возле пруда, в котором плавали золотистые карпы. Вернее, сидела я, а он лежал, положив голову мне на колени.

— Все вокруг перешёптоваются о том как ты спасла жену и дитя Часлапа, называют доброй феей и благословением Макоты.

— Цветана с Вереей справились бы ещё лучше.

— Моя скромная прекрасная добрая фея, — протянул Брэнот. — Когда на нас напали и тебя вырвали из моих объятий, я будто лишился половины души. Уже дважды я подвёл тебя, не смог защитить. Если бы… тебя не стало, я бы не раздумывая отправился следом на тот свет и так или иначе мы были бы вместе. Без тебя мне нет жизни, Фотиния.