Ненавижу тебя, Розали Прайс

Не прогибавшись под таких мерзавцев…

Но всех со временем укрощают, даже самых буйных, вольных мустангов, посвящая их цирковой службе, поря лозинами.

Хоффман не спускал ядовитой ухмылки, смотря, как тяжело приходится молодому парню, спасая свою девушку. На мгновенье мужчина сжалился, зная, что точно так же, бы, поступил, будь он на месте юноши. Но мысль о сыне, его долгой ненависти к этому мальчишке, что зазнался победами, упрямо влезла в его голову, укрепив и без того крепкого и беспощадного мужчину, готового сделать для своего сына даже самые порочные шаги и грязную работу.

– Нильс, если ты решил провести меня, то твоя девушка с этого дома не выйдет живой. Я могу предположить, что ты прибыл сам? – со всей серьезностью обратился мужчина к парню, который нахмурившись, попытался поднять голову, но тут же, один из грубых толчков заставили встретится его лицо со снегом. – Отвечай на поставленный вопрос, малец.

– Сам, – сквозь зубы процедил парень, отталкиваясь от холодного и таявшего снега под его телом.

Хоффман одобрительно кивнул мужчинам, и его охрана отступила от лежавшего на земле парня. Он не быстро, набираясь новых сил, поднялся, стряхивая с себя снег и оправляя куртку. Удерживаясь от едкого комментария, его решительный взгляд направился на мужчину у порога, который все с той же ухмылкой наблюдал за парнем.

– Пройдем внутрь, – позвал за собой он Веркоохена, за которым тут же пристроились двое из людей, а один вырвался вперед, подойдя к самому Хоффману, будучи его надежным телохранителем.

– Где она? – не сдержано и неугомонно спрашивает Нильс осевшим голосом, только переступив порог дома, от которого веяло мученическим духом.

– Мой сын приведет ее с минуты на минуту. Наверняка принцесса сопротивляется, раз еще не явилась перед своим спасителем, – с ядом проговорил Хоффман, продолжая идти дальше по залу. Нильс же остался на месте, поглядывая на высокие ступени, которые широко заняли место в доме, введя на верхние этажи. Охранник подтолкнул Нильса в спину, принуждая его идти за Хоффманом.

Нильс нахмурившись, сжав свои кулаки и стиснув зубы, решил пойти следом, не провоцируя усложненную обстановку. В свету была заметна мужская щетина, которая прошла от подбородка, по линии челюсти и еле-еле заметно доходя к вискам. Красные, уставшие глаза и мешки под ними, доводили к чувству жалости, а опущенные плечи твердили о его неуверенности и растерянности.

Хоффман подошел к лестнице, которая вела в просторный подвал, где по цементным стенам были вывешены лампочки, освещая путь. Тут все было довольно мрачно и не предвещало ничего хорошего. Они все медленно спустились в помещения подвала.

Нильса же ничего не заботило, кроме девушки и ее безопасности, невредимости. Знал бы он, как сильно болело ее тело около недели назад, когда Найджел выписал ей штурма из-за побега. Знал бы он, как стремительно она бежала, как свалилась практически со второго этажа дома, как босая, бессильная, но твердо настроенная на то, чтобы сбежать – погасла со своим пламенем, как только осознала, что она в настоящем заключении этого дома.

Пройдя дальше, Нильса поразил белоснежный диван, со стеклянным столиком в подвале, куда присел мужчина. Было уже понятно, что светские беседы не будут, провидится в подвале этого дома задарма. По юноше проскочил рой мурашек, оглядывая старые тумбы, сундуки, даже не желая думать, что внутри. Он яро надеялся забрать девушку и уйти, больше никогда не видясь с Хоффманской линией двух мерзавцев.

– Присаживайся, – пригласил присесть мужчина юношу, пока тот, словно стоял на иголках.

– Я постою, – грубо отказываясь, Веркоохен принялся тщательней рассматривать комнату, обдумывая, каким обернется этот вечер, и как можно выбраться из этого дома невредимым с девушкой. Тут было почти пусто, выход, похоже, только один – идти назад по коридору, а дальше, выходил не один коридор из этой небольшой комнаты.

В опасении, он оглядывает вооруженную охрану и Хоффмана, который… с усмешкой смотрит на него. Но судьба двоих уже давно была расписана и поддана под роспись этих самых Хоффманов.

Нильс был сам, и это было очень глупо прилететь спасать девушку без каких-либо средств безопасности.

Вдалеке послышались шаги, и Нильс попытался выглянуть за угол, как тут же двое из охранников встали ему на дороге.

– Не спеши, Нильс, все в свое время, – убедительно проинформировал мужчина, откинувшись на спинку дивана, наблюдая, как нетерпеливо Нильс выжидает Розали.

В начале коридора разносились тихие шаги, медленные, и девушку, которую почти тянул за собой Найджел под локоть, не так резво спешила увидеться со своей любовью. Белое платьице девушки практически светится в этом тусклом и забытом помещении, ее босые ноги чувствуют влагу, холод пола, а испуганные глаза метаются по просторному коридорчику, не до конца понимая, почему ее ведут именно сюда.

– Перебирай своими ногами! Живее! – рассердился Найджел, грубо подтянув девушку за руку, и та даже страшно хрустнула, заставив вскрикнуть молодую красавицу, но уже поторопиться за Хоффманом младшим.

Завернув за угол, Найджел останавливается, как и сама Розали, встретившись взглядом с самим Нильсом.

Двое застыли, онемели… Долгая разлука давала об этом знать. Нильс взволновано задышал, оглядывая ее, рассматривая, в целости ли девушка. Она с замершим сердцем смотрела ровно в его глаза, не отводя взгляд, и кажется, почти не моргая.

Не брось он ее тогда, они были бы вместе, она бы не испытывала бы такую нещадную боль в груди при виде своего мужчины, которого зверски ненавидела, а в душе безумно лелеяла и любила. Нильс почти улыбался, а его голубой оттенок блистал при виде Розали, сердце ускорило ритм, а все тело пронзило волной адреналина, и он не устойчиво хотел было броситься к ней, как трое охранников тут же атаковали его и сковали движение.

Руки завернули за спиной, на что парень слышно зашипел, слегка нагнувшись вперед. Найджел с превеликим удовольствием наблюдал за этой картиной, рассматривая Нильса и девушку, которую он прочно держал под локоть. А она даже не вырывалась. Просто смотрела на него…Она стояла отрешенная, не шевелясь, не открывая рта, не пуская слезы, не крича, не рвясь к нему. Просто стояла вблизи к Найджелу, рассматривая жалкие попытки молодого парня вырваться из плена.

– Ты хорошо выглядишь, Розали, – одобрительно кивнул Хоффман, подведшись с дивана. Она с каменным и безразличным взглядом окинула мужчину, который подошел к Нильсу. – Разве ты не хочешь поздороваться со своим любимым? – задорно спросил он девушку, ожидая какой-либо реакции, но она лишь отвела взгляд в сторону, от чего поразила Нильса до глубины души, ранив его сердце слишком колко.

Осадок недоверия, своим глазам посетил молодого парня, то, что он увидел – приносило еще большую боль… Это не была его милая Розали, больше похоже на уставшую женщину, которая испытывает отвращение ко всем тут находившемся, даже, видимо, к нему.

Челюсть его крепко сжалась от эмоций, которые он мог ощущать, и которые были хуже, чем лезвие ножа. Он видел, как она его винила во всем том дерьме, в которое он ее вогнал.

– Розали, – полушепотом он произнес ее имя, а она прикрыла глаза. Слышать его голос было сложно, мучительно… После стольких дней, после того, как он ее покинул, опоив соком со снотворным. Бросил, почти забыл.

«Он предатель! Предатель, Роуз, он тебя предал! Он должен жалеть об этом, жалеть всю свою жизнь» – проносилось в ее голове, а она часто задышала, когда все ее спокойствие начало выходить из-под контроля.