Ненавижу тебя, Розали Прайс

– Она совсем не говорит, печально, не так ли? – Хоффман улыбаясь, смотрел то на девушку, то на Нильса, и тут же подозвал своего сына подойти поближе. Он подтянул Розали за собой, сокращая их дистанцию до шага. Это было слишком близко. – Знаешь, Нильс, а ей почти удалось сбежать. Боевая девчонка. Ничего не боится, да еще и по снегу побежала босая, словно по теплому песку, – захватывающе рассказывал мужчина в то время, как они вглядывались друг в друга, словно встретились впервые в своей жизни.

Отблеск цвета ее глаз был незнаком и неведом. Чужой, прикрытый стеклянным оттенком. На щеках исчез румянец, а тело будто истощившись, похудело еще больше. Она была как кукла, почти неживая кукла. Но все еще прекрасна, любима им и несчастна из-за него же.

– Ладно, – хлопнул в ладоши мужчина, от чего двое вздрогнули из-за оглушительного хлопка. – Дадим им время, дабы поздороваться, после долгой разлуки, – рассмеялся Хоффман отойдя назад, а его охрана ослабила хватку, так же отойдя в сторону. Найджел недовольно, но, все же, встретив принуждающий взгляд отца, отошел подальше, оставив девушку и парня наедине.

Нильс, недолго думая, дернул ее за руку на себя, и слишком нежно, словно боясь навредить ей – обнял. Обвивая худые плечи, такую маленькую и совсем юную девушку, он понимал, как сильно ее любит, как готов отдать свою жизнь, ради ее счастья, как готов подарить ей звезды… Этим жестом, он высказывал безграничную любовь, тоску по ней, мучения что сопровождали его все это время, а она… Она осталась не подвижна, не пытаясь ответить взаимностью, только несколько слез спустились по ее щекам, задавая юноше еще больший страх за девушку.

– Розали, пожалуйста, – умоляя, просит ее Нильс, но Роузи остается нема и безответна, словно он ее насильно обнимал. Ее горькое рыдание раздалось по подвалу, а за тем ее руки нерешительно легли на холодную курточку парня, от чего тот получил моментальное облегчение. Его губы сталкиваются с ее лбом, висками, щеками, он расцеловывает ее, лелея девушку. А Розали… она ничего не чувствовала, просто стояла и смотрела на Нильса, пока он, с трепетом сердца и всей лаской боготворил ее.

«Зачем? Ну, зачем ты это делаешь, Нильс? Когда бросил меня, когда покинул, когда отдал в руки этих кровожадным тварям? Почему теперь ты так учтив и нежен? Почему это делаешь со мной?» – она мучилась и сопротивлялась своему сердцу, пока разум ставил неведомый барьер, границу меж ними.

– Достаточно, – вырывая из объятий парня Розали, он отталкивает ее в сторону, пока Веркоохен, который набрался силы и решимости, не сдерживая своего агрессивного поведения, кидается на ненавистного ему парня, повалив его на пол. Розали отошла, чуть приоткрыв рот от неожиданного нападения Нильса, вздрогнув, когда Хоффман старший резво направившись к нему.

Несколько ударов пришлось по лицу Найджела, пока сумасшедшего Нильса не оттащили трое мужчин, пытаясь его удержать на месте. Но бушуя, он не замечает, как Филиган живо хватая за волосы Розали. И только от болезненного стона, Нильс застывает, метнув свой взгляд на нее.

– Успокой свой бешеный нрав, Веркоохен. Мы только начали, а ты уже все портишь! – пригрозил Хоффман старший, замолчав. – И так, – протянул он. – Начнем с тебя, Нильс. Ты решил нарушить наши правила первый. Надеюсь, не стоит тебе рассказывать, что будет с ней, когда ты посмеешь ослушаться? – потянув волосы в косе девушки за спину еще сильней, до Нильса дошел жалобный плачь девушки, что пробуждал в нем еще больше сил и ненависти к этим поддонкам.

– Что вы, черт возьми, задумали? – выкрикнул Нильс, у которого на руках уже оказалась кровь с лица Найджела.

– Для начала попроси извинения у моего сына, – ухмыльнувшись, сказал Филиган, взглянув на своего сына с оскалом. Нильс обратил на Найджела недовольный взгляд, который выжидающе приподнял бровь.

– Извини, – выдавливая слово из глубины своей души, через неприязнь и ненавидящий взгляд, он смотрел на своего подлинного врага, начиная ненавидеть его пуще прежнего.

– Нет, – нахально произнес юноша. – Проси лучше.

Нильс задумался, переводя взгляд на девушку, которая смирно стояла, словно натянутая струна рядом с Хоффманом, от чего страх тут же заставил его говорить все, что велят.

– Прошу, Найджел, прости меня. Я виноват, – повторно попросил прощения Нильс, но и это не удовлетворило парня, ведь он обладал той, за которую Веркоохен должен ползать на коленях и молить, молить, молить о пощаде.

– Проси прощение на коленях, – скомандовал парень, а Нильс, онемевши, застыл. Он унижал его, что было не позволено никому. – Если этого не сделаешь ты, то, думаю, твое место с радостью может занять Розали, верно, солнышко? – обратился парень к девушке.

Нильс, не щадя коленей, моментально упал ниц, опустив взгляд. Он выдержит все, унижения, побои, любую боль, лишь бы ее не тронули. Но такой ли был план: заставить Нильса страдать в одиночку?

– Умоляю, прими мои извинения, Найджел. Прошу, прости меня! – срываясь, говорит парень, пока его руки сжали за спиной двое охранников.

– Знаешь, Нильс… Мне совсем не хочется тебя прощать, уж слишком плохо ты просишь. Не правдоподобно. Отец, будь любезен, передай мне девушку, – поддельно нежным голосом просит парень, и Хоффман подводит ее к сыну, отступая. Она стаяла рядом, несколько дрожа, когда почувствовала грубую руку у себя на шее. – Я не повторяю дважды, Веркоохен, – рявкнув, он как можно сильнее толкает девушку, и она падает на пол с испуганным вздохом. Моментально, совсем несдержанный и сильный удар носком обуви Найджела, бьет ее в живот, от чего она почти задыхаясь, заскулила на цементном холодном полу. Боль была невыносимой, нещадной, палящий в груди огнем и отдавая болью в ребра.

«Просто делай то, что говорят, Нильс. Зачем ты пытаешься сопротивляться? Мне же больно, Нильс..»

– Нет! – начал вырываться Нильс. – Найджел, прошу тебя, не делай этого… Я умоляю тебя! – Нильс был жалок, когда умолял, и это нравилось Хоффману младшему, от чего показался второй удар, а после девушка болезненно выкрикнула, свернувшись клубочком, дрожа у ног Найджела. От безвыходности, страха, ужаса и любви к ней, на глаза Нильса набежали слезы, делая его еще слабее.

– Умоляю, хватит! Ей же больно! Найджел, ударь меня! Я прошу тебя, бей меня, не ее, умолю… – взревел Нильса, все громче моля о милостыни его над беззащитной девушкой. Тот мгновенно посмотрел в сторону Нильса, едко улыбнувшись, наблюдая, как по щекам сильного мужчины стекают такие жалостливые слезы слабости.

– Можешь, когда хочешь, – кивнул младший Хоффман, присев около девушки. Розали пронзала боль в животе, задевая ребро. Невольно всхлипнув, она подняла свой взгляд на Нильса, который не мог ей помочь, совершенно ничем.

– Не прикасайся к ней, – прорычал Нильс, вновь попытавшись вырваться, но его попытки были тщетны. Он оставался слаб, не мог помочь, когда клялся ей в том, что ни одни руки не доставят ей боли, только его и только радость и наслаждение.

Он смотрел в ее глаза и понимал, как виноват перед ней. Смотрел, и понимал, что ужасную участь примет она… Ведь крылья свободной птицы были только у нее, и чтобы их вырвать, сломать, отрезать, придется вымучить невинную, юную девушку, убивая ее из внутри, раня и избивая любящее сердце юноши.