Ненавижу тебя, Розали Прайс

Он чувствовал ее боль своим телом. Как ее слезы текли по впалым щекам, так и у него рекой струились соленные капли, ублажая Хоффмнское эго.

Недавно он был самым сильным. Недавно он был лучшим из лучших, а теперь стоит на коленях, моля и вымаливая остановиться очерствелых, мерзких ублюдков. Нильс всем сердцем желал, чтобы эту боль он чувствовал на своей шкуре, он знал, как виноват, что Розали сквозь свой взгляд, дико и так скоро возненавидела его.

Обещал – не выполнил. Старался – вышло только хуже. Прибыл так скоро и сам – приговорил девушку к мучению, а себя к мукам безвыходности, настоящего ужаса, который скручивал его живот в узел, а тело дрожало от страха.

Нильс настоящий глупец, а расплата за это будет слишком дорога для него, да так, что в его разогревшемся пламенем любви сердце – умрет в самом худшем кошмаре, который стал наяву.

Розали оттолкнулась от холодного пола, стерев свои слезы. Если он не может ее защитить, значит, она должна сама побеспокоиться о себе, вытерпеть подготовленную участь, но, она еще мало осознавала о том, как именно ее хотели использовать.

Раньше ее били сильней, больней, дольше… Она выкарабкалась из тяжелого состояния, и даже смогла посмотреть в глаза своему страху – Нильсу, его рукам и пылкой любви, приняв ее, вбирая все искорки надежды на спасение.

Вставая на дрожащие ноги, она привела Нильса восторг, показав свою сильную сторону духа. Хоффманы же иначе расценили ее жест – жалкий, убогий и трогательный жест, заставив их тут же рассмеяться прямо в лицо красавицы.

– А она горяча, неправда ли, Нильс? – словно не веря, Найджел качал головой, восторженно смотря на девушку, которая, скрывая настоящую боль, пыталась быть смелой.

– Посмотрим, сколько ты продержишься, и насколько хватит твоей мизерной храбрости, ведь Нильс тебе сегодня не поможет, – медленно проговорил за спиной Розали Хоффманский отпрыск, касаясь ее плеч своими тяжелыми руками.

Один из охраны, под кивок Филигана, своего боса, подался к одной из старых комодов, достав веревки. Передав их мужчинам, которые удерживали Нильса, они быстро, не тратя время, связывают руки за спиной, оставив только одного следящего за ним человека.

Розали оглянула Нильса холодным взглядом, не понимая, почему он подчиняется этим людям. Она же видела, какой он сильный в битве на ринге, как легко только что уложил Найджела на пол… и ему сейчас связывают руки, уложив животом на пол. Он был действительно жалок. Не имея сил, защитить свою женщину, он быстро падал в глазах девушки, которая глубоко задумавшись, смотрела в его голубые, налитые слезами глаза.

Не такой он уж и могуч, как казалось тогда. Не такое у него стальное плече, как на сильнейшего бойца в часто запрещенной игре боях без правил. Не грозен, не властный, не хмур, не грубый… никакой. Словно не Нильс смотрел на нее, а она на него, не как Розали.

Двое из людей схватили ее за руки, расположив лицом к Нильсу, так, чтобы ему было удобно созерцать на девушку, пока над той издеваются. Она даже не встрепенулась, не понимая, почему ее сердце разрывается от боли, а разум ненавидит, как самого отвратительного выродка.

– Ты что собрался делать? – с тревогой и беспокойством спросил Нильс, попытавшись подвестись, но на него навалился мужчина, удержав его в том же, положении – прижатым к полу.

Найджел с хитрой улыбкой обходит Розали, вставая позади нее, не отрывая взгляда от глаз Нильса, медленно применяя силу, разрывая ткань белого платья на спине девушки. Розали в свою очередь поддалась вперед, но не смогла сделать и шагу, ведь ее крепко удерживали двое мужчин.

– Нет… нет-нет-нет. Найджел, остановись, – практически проскулил Нильс. Найджел даже не обратил внимание на парня, увлеченно разглядывая нежнейшую кожу девушки, проводя пальцами по позвоночнику, заставляя ее дернуться с новой силой вперед. Касания его были нестерпимые, сжигали ее, и когда он продолжил это делать, не смотря на ее сопротивление, она зарычала.

Действительно, зарычала так, как дикая львица, пойманная в руки человека. Она была похожа на нее – львицу. Упрямая, смелая, не поддающаяся ласкам, только рыча и брыкаясь, пытаясь выбраться из чужих рук.

– Тише, чего ты так разнервничалась, пташка? – поддельно-заботливым голосом спросил Найджел, оторвавши от нее свои руки, и отойдя в сторону. – Не уж-то испугалась?

Молчание – стало быть, ответом. Нильс недоверчиво смотрел на Найджела, который выхаживал вокруг девушки, словно змея окружая свою жертву и ожидая подходящего момента, чтобы накинуться и ужалить бедняжку.

–Тебе лучше стать сговорчивой, иначе твоему Нильсу придется вовсе не сладко, – злобно проинформировал юноша, но получил лишь взгляд карих, темных глаз, наполненных злостью и упрямым молчанием. – Хочешь, чтобы я сделал ему больно? – прищурившись, спросил Найджел, надеясь получить какую-либо реакцию. Но ее не было, что безумно его злило. – Видишь, Веркоохен, как она тебя любит? – усмехнулся парень, поворачиваясь и стремительно подходя к лежавшему на полу парню.

– Правильно делает, что молчит. Разговаривать с таким ничтожеством невозможно, – промямлил Нильс, тут же получил сильного пинка в бок, резво дыша, но умолкая.

– Тогда пусть смотрит, – выкрикнул Найджел, начиная бесконечно наносить удары по телу Нильса, не жалея силы, вспоминая все обиды и его победы.

Розали дрожа, смотрела на него. Как с каждым ударом, он кривится от боли, как он страдает, как он расплачивается за все то, что сотворил с ней. На секунду она думала, что это будет ему уроком, что он должен тоже страдать, как и она. Он оставил ее, так и она решила отыграться на нем с помощью достойной силы Хоффмана, который зверски продолжал бить по ребрам, бокам, ногам Нильса, пока тот, страдая, терпел удары.

– Хватит, – прохрипела она, но выдалось это слишком тяжело. Она не говорила больше недели, оттого голос казался грубым и совсем не женским. Но собравшись с силой, она вновь поддала голос: – Я сказала: хватит! – выкрикнула она, как можно громче, от чего все замерли, посмотрев на молодую девушку.

Конечно же, рано или поздно она бы заговорила, но Найджел не думал, что ему предстоит избить ее возлюбленного, и только потом птичка зачирикает.

– Давно ты с нами не говорила, – встал с места мужчина, с интересом рассматривая девушку, как яростно она сжимала челюсть и кулаки. – А как тебе, Нильс, знать, что ты ей, все же, не безразличен?

В ответ Нильс что-то промычал, не в силах оторвать свою голову от пола.

– Вы просто стайка моральных уродов, мразей, которая носит земля, ублюдков, которые должны гнить в земле… Где ваша человечность? Гнусные трусы, гадкие, отвратительные существа! – ее рот начал ритмично высказывать все свои мысли, все, что она думала, об этих преподлых людях, что держали ее взаперти. Но Хоффман старший не стал терпеть ругательства в свою сторону, заставив ее замолкнуть тяжелой пощечиной по щеке.