Ненавижу тебя, Розали Прайс

Сердце мое вчера умирало и возрождалось. Ты убивал своими руками, своими прикосновениями, этим удовольствием, а возрождал любовью, теплотой, таким родным мне „любимая…я тебя люблю…“. Но мне было больно, страшно и так неистово грустно рядом с тобой…

Я знаю, что ты бы остановил меня, будь ты рядом. Знаю, чтобы запретил так нелепо сбегать, сказал бы что мы справимся… Вместе. Но этого не будет. Я не справлюсь, пока ты рядом, хоть и сердце мое утопает во тьме без тебя, мозг запрещает мне, приближается к тебе и дает сигнал о помощи, и защите где-то вдали, чем дальше, тем и лучше… Так безопасней для обоих.

Я желаю, чтобы вчерашний день остался в твоей и моей памяти навсегда. Пожалуйста, Нильс, сделай это для меня, я ведь так люблю тебя… Не могу представить то, что ты вновь меня возненавидишь, а ты так и сделаешь. Недавно я говорила, что не брошу, и умоляла, чтобы ты не бросал меня, а сейчас бесследно ухожу… Не хочу, чтобы ты испытывал боль, которую испытываю я, не хочу безумной ненависти, ведь мы пережили ее, влюбившись. Не хочу, чтобы ты жил с моими ужасами, странностями, этой чертовой боязнью тебя и твоих рук. Нет. Я запрещаю тебе думать обо мне навсегда.

Только не забывай, переживи этот день, как я, со слезами на глазах, с горечью, с такой сильной любовью, разрывающемся сердцем, такой же рьяной ненавистью, судорогой в желании отомстить мне… Но только завтра встань и живи, позабыв обо всем, что произошло с того момента, как впервые мы встретились взглядом.

Не ищи меня, не нужно. Я обещаю тебе, даю слово, что справлюсь одна, буду следовать своим мечтам, буду любить мир и знать, что где-то так далеко есть ты, с воспоминанием обо мне… Это будет лелеять мою душу, этим ты успокоишь меня. Ты же послушаешь меня?

Ты не простишь, я чувствую это, и не нужно, возможно, я не заслужила твоего прощения. Любовь имеет свойство перерасти в ненависть… Да только мою любовь ты никогда не уничтожишь, а если найдешь меня, или встретишь на улице, узнаешь в проходящей мимо женщине — не окликай, я не обернусь…

С наилучшими пожеланиями я желаю тебе настоящей женщины, которая влюбится тебя так же сильно, как и я. Женщину, что будет выстраивать из руин стены, которые я крошила когда-то, которая будет верна и чиста. Найди ту женщину и люби ее сильней, чем меня… А я в замен буду любить тебя.

С любовью, Розали Прайс, твоя навеки влюбленная, сломленная, оставшаяся без крыл пташка…

P.S.: Я буду лучшей мамой на свете, для нашего с тобой зародившегося комочка любви в моем животе. Я никогда не дам его в обиду, буду беречь зеницу ока, ведь это частица тебя… Когда-нибудь, я расскажу ему о нас, в истории про „Красавицу и Чудовище“, где красавица превратилась в монстра, а чудовище обрел доброе сердце…

Прощай, Нильс…»

Лист падает, вылетает с рук, которые задрожали так сильно, что явственно выражался симптом того сильного алкогольного тремора. Щеки были в горячих слезах, сердце сжалось так больно, что казалось, у меня сейчас оно остановится и вовсе.

Пытаюсь встать на ноги. Ничего не вышло, валюсь на пол, ухватившись за кровать, находясь в шоковом состоянии, затерявшись в строках посланных мне, этой бессердечной женщиной. Может, это шутка такая? Такая неудавшаяся шутка, провоцирующая меня показать, насколько я не готов был ее потерять?

Я и не был готов! Не был! Не могу ничего поделать, когда задыхаюсь в истерике, не соображая, что нужно делать, потеряв не только контроль и ту единственную безумцу, которая исчезла, но и себя. Она не могла так просто уйти, так просто испариться в воздухе, объяснив все в одном листе бумаги, слова чего доводят меня до сумасшествия. Была безутешная паника, но мое тело не слушается меня.

Все заныло, но мозг явно не понимал того, что происходит. Он отвергал мысль, что я утратил более ценное, чем я, чем мир, чем жизнь, которую я полюбил ради нее. Нет, не было никакой утраты Розали. Я не верю в это. В эти словечки… В такие задевающие и цепляющие сердце словечки…

Тяжело мне? — Она прибила ко мне гранит, не позволяя теперь свободно двигаться и дышать. Любовь? — Как она посмела говорить о любви ко мне, когда написала эту дрянь? Ненависть? — Как могу я ее ненавидеть, когда теперь потерял, так легко упустил из своих рук? Нет, еще не упустил!

Мне казалось, я держал ее крепко, а она… сбежала. Сбежала!

Найти женщину, построившую рухнувшие стены… любить ее, как Розали, тепло вспоминать о ней, не искать, не окликать… Она решила устроить мне пытку в моей и так неудавшейся жизни? Она приписала мне приговор, — вот что она сделала!

О нет, кажется, не могу дышать. Легкие словно слиплись воедино, запретив мне дышать. Захлебываюсь бешеным криком, не видя ничего перед собой из-за подступивших слез, которые горько соскальзывают по щекам.

Не хочу так. Не хочу, мне больно!

Рядом спадают голубые цветы, а я смотрю на них, словно вижу в них ее. Слышу легкий аромат ее волос, свежесть ее глаз, нежную и мягкую кожу. Нет… Не могла моя Розали, не могла так поступить со мной!

Мандраж пробирает тело, когда в голову пробираются последние строчки. «Я буду лучшей мамой…». Не может быть, она не могла носить моего ребенка. Как он мог быть у нее? Я же… Господи… Боже, я есть отец?

Не обладаю собой, когда хватаю колючие розы и терзаю их об пол, желая потушить пожар внутри меня, но не могу, он лишь разжигается.

Найду, найду ее!

Не имела права! Не должна была так поступать со мной! Я люблю ее, а она так легко наострила нож мне в спину! Так хитро сбежала, растворилась, словно и не было. Я обещал ей, обещал и говорил всегда, что найду ее, и я найду ее.

Отыщу мерзавку, на каком краю света она бы не была! Отыщу и отлуплю что есть силы, а за тем прижму к привлеку в свои объятия, и надену кандалы… Сбежала! Сбежала от меня…

«… Ты никогда не сможешь убежать от меня… Рози… Никогда, Роуз. Слышишь? Ты никогда не убежишь, не спрячешься и не уйдешь от меня, — приобретаю серьезность, но такая приятная улыбка царит на моих губах. Конечно, я угрожаю ей…» — Сбежала, черти, она сбежала!

«…Я добровольно и вольно стала твоя, Нильс. Я свободно отдаюсь в твои руки и буду в них до тех пор, пока ты мне позволишь, — трепет во мне обескураживает меня самого, я смягчаюсь, она мне отдается, а я только счастлив такой трудной заслуге. На мне удовлетворенное облегчение…» — Обещала! Лгунья! Какая же ты лживая Розали!

«…Ты защищаешь себя, но защитишь ли ты девушку, за которой может начаться настоящая охота?..» — Не защищу, но я люблю ее. Не защитил… испугалась, сбежала и одурачила меня, как влюбленного дурака!