Неолит Северной Евразии

Жилища неолитического времени здесь пока не изучены. Состав орудий позволяет предполагать преимущественно охотничий образ жизни населения.

Открыты предположительно неолитические погребения в пределах завьяловского ареала (Усть-Алеус IV, Ордынское III, Крутиха V — всего около 10 могил, по данным на 1985 г.). В.И. Молодин относит их к иной культуре, не связанной с завьяловским населением и уходящей основным своим массивом в Алтае-Кузнецкую часть Верхнего Приобья. Все погребения грунтовые. Покойники лежат на спине, в основном головою на северо-восток. К сожалению, керамика — основной этнокультурный маркер — в могилах отсутствует. Зато богат и разнообразен костяной инвентарь: наконечники стрел шигирского типа, гарпуны, подвески медальоновидные, каплевидные и из зубов животных, украшения из раковин и др. В Ордынской могиле обнаружена костяная фигурка лося. В погребальном обряде и в характере инвентаря ощущаются как уральские, так и среднесибирские (главным образом, ангаро-байкальские) влияния.

В Присалаирье (бассейн р. Ини) В.А. Зах выделил своеобразный изылинский тип неолитической керамики (поселения Изылы II, Иня III, IX и др.). Он характеризуется круглодонной посудой с небольшим наплывом на внутренней части венчика, украшенной ямочно-прочерчено-отступающим орнаментом. Ямки имеют овальную и круглую форму. Гребенчатый штамп редок. В инвентаре шлифованные топоры с острым обушком, прямые и слегка асимметричные кремневые ножи, наконечники стрел миндалевидной и вытянутой треугольной формы, призматические нуклеусы, скребки на отщепах, округлые, с ретушью на 2/3 периметра, а также провертки, резчик, ножевидные пластины с ретушью и без нее (Зах, 1988, с. 35).

В.А. Зах относит изылинские комплексы к развитому неолиту, который, по его мнению, перерастает в поздненеолитический (кипринский) этап. Есть однако, основания считать кипринские памятники не поздненеолитическими, а энеолитическими. Поэтому датировка изылинских материалов, как и завьяловских, весьма затруднительна. Пока их лучше относить ко второй половине неолита.

Интересны два неолитических захоронения, исследованных — В.А. Захом в могильнике Заречное на р. Ине в присалаирской части Верхнего Приобья. В одном из них погребена женщина в стоячей позе, лицом на восток. Правая часть грудной клетки обильно посыпана охрой. С левой стороны покойной найдены две ножевидные пластинки, каменный топор из сланцевого отщепа, костяное орудие. В.А. Зах находит аналогии этому захоронению, прежде всего по стоячему положению костяка, в Оленеостровском могильнике Карелии и в погребении у с. Пеган в лесостепном Зауралье (Зах, 1985).

В свое время М.В. Аникович выделил из зауральскозападносибирских древностей неолитические памятники бассейна р. Томи (Кузнецкий, Васьковский, Яйский могильники, Томская писаница и др.) и отнес их к особой культуре, для которой характерно отсутствие в погребальном инвентаре посуды, обилие костяных вещей в могилах, скульптурные изображения животных, птиц (Аникович, 1969, с. 62–64). Правомерность этой точки зрения признали В.И. Матющенко, В.И. Молодин и др. Некоторое время спустя А.П. Окладников и В.И. Молодин расширили территорию выделенной М.В. Аниковичем культуры за счет Алтая (могильники Усть-Иша, Иткуль). Они отметили в ней, наряду с зауральско-западносибирскими ангаро-байкальские черты, усиливающиеся от западных ее границ к восточным. Культура названа кузнецко-алтайской (Окладников, Молодин, 1978).

Однако в последующие годы у археологов появились разные мнения в понимании этой культуры. Возникли сомнения в обоснованности выделения неолитической культуры по могильным комплексам, без учета имеющихся неолитических и энеолитических поселенческих материалов и при отсутствии главного этнокультурного показателя — керамики. Ю.Ф. Кирюшин оспорил неолитическую принадлежность алтайской части кузнецко-алтайской культуры, которую приурочил к энеолитическому периоду (Кирюшин, 1986). В.А. Зах отнес все вышеперечисленные кузнецко-алтайские погребения к верхнеобской культуре: Яйский, Васьковский, Кузнецкий — к изылинскому ее этапу, Иткуль, Усть-Ишу, Лебеди и др. — к кипринскому (Зах, 1990).

В.В. Бобров в общем согласился с точкой зрения Ю.Ф. Кирюшина о разнокультурности и разновременности кузнецкой и алтайской групп вышеперечисленных памятников, отметив различие в погребальном инвентаре алтайских и кузнецких памятников, касающееся характеристики орудий и украшений. Так, в могильнике Иткуль отсутствуют широкие плоские ножи, мелкая пластика, но представлены фигурные лепестковые украшения, которых нет в Кузнецкой котловине. Если эти признаки являются культурными и хронологическими, то алтайские комплексы действительно относятся к энеолиту. Что же касается кузнецких, то их неолитический возраст остается несомненным (Бобров, 1991, с. 70).

Среднее Прииртышье

(Ишимо-Иртышская лесостепь и прилегающая южно-таежная окраина).

Начавшееся около середины неолита освоение этой территории носителями керамики с отступающе-накольчато-прочерченной орнаментацией было прервано распространением здесь инокультурного населения, в керамике которого прослеживаются черты так называемой гребенчато-ямочной орнаментальной традиции. В результате в Среднем Прииртышье и в прилегающих окраинах соседних регионов утвердилась своеобразная культурная общность, названная В.Ф. Генингом среднеиртышской культурой, что нельзя признать удачным. Речь должна идти не об одной, а о нескольких родственных и не вполне одновременных культурах (Генинг и др., 1970).

В пределах этой общности наиболее известна екатерининская группа памятников, изучением которой занимались В.Н. Чернецов, В.Ф. Генинг, В.Ф. Старков, А.И. Петров, В.И. Молодин и др. Заметный вклад в исследование среднеиртышского неолита внес А.И. Петров, выделивший в среднеиртышском регионе и на примыкающих территориях екатерининскую культуру (Петров, 1986). К сожалению, он объединил в нее не только собственно екатерининские памятники с гребенчато-ямочной керамикой, но также энеолитические древности (артынские, александровские) и даже памятники раннего бронзового века, придав тем самым екатерининской культуре несвойственную ей аморфность, историко-культурную и хронологическую расплывчатость. Мы относим к екатерининской культуре памятники с керамикой, эталонным образцом которой является посуда Екатерининской стоянки в Омской обл. на правом берегу Иртыша близ устья р. Абросимовки (Чернецов, 1953, табл. X–XI) (рис. 85, 16, 23–31). Сейчас число пунктов с екатерининской посудой приближается к 60–70 (Екатерининка I, II, Окунево III, IV, Бичили, Вертенис, Тюмиртяки I и др.). Расположены в основном по берегам Иртыша и его притоков — Тары, Уя, Туя, Ишима (низовья) и пр.

Керамика представлена крупными сосудами с широким горлом, слегка раздутым туловом и круглым дном. Для орнаментации характерна горизонтальная зональность узора. Техника орнаментации представлена гребенкой, гладким штампом и наколом. Короткий гребенчатый и гладкий штамп ставился под углом к плоскости сосуда, образуя подтреугольный отпечаток. Штампом выполнялся узор в виде отступающей гребенки или отступающей лопаточки, а также в виде шагающей гребенки. Специфична форма ямок: «подкововидная», сегментовидная. Основные мотивы орнамента: горизонтальные пояса косопоставленного штампа, зигзага, качалки. Геометризация узора незначительна (Петров, 1986, с. 6).

В каменной индустрии превалирует отщеп. Основное место в инвентаре занимают скребки, наконечники стрел, ножи. Скребки на пластинах и отщепах, они округлые, подтреугольные, аморфные. Наконечники обработаны сплошной двусторонней ретушью. Выделяются два основных типа — листовидные и укорочено-треугольные. Наиболее характерны листовидные наконечники — с прямым, округлым, вогнутым, приостренным и черешковым основанием. Есть наконечники копий: листовидные и ромбовидные. Известны четыре типа ножей: асимметрично-треугольные, полулунные, аморфные, четырехугольные (вкладыши). Последние на пластинах — с двусторонней и частичной ретушью. Встречаются инструменты из пластин — острия, скобели, резцы, резчики. Резцы угловые и срединные (Петров, 1986, с. 8–9).

Тесла, топоры и долота обычно шлифованы. Любопытны топоры «с ушками» и когтевидные долота (7 экз., по данным на 1986 г.) с желобком вдоль лезвия. Известны четыре типа шлифованных ножей из зеленого сланца: с округлым, прямым, вогнутым (клювовидным) лезвием и двулезвийные. Все с односторонней заточкой.

Из глины делались грузила, лощила, шарики (от боласа?) и др. Грузила трех типов: эллипсовидные с продольным отверстием, украшенные гладкой качалкой; биконические; «моталки» (с желобком в торцовой части). Встречены стерженьки для рыболовных крючков из сидерита (Петров, 1986, с. 9–10).