Неолит Северной Евразии

Радиоуглеродные даты для китойского захоронения на мысе Бурхан на Байкале, установившие его возраст в пределах середина V — первая половина IV тыс. до н. э., находки сетчатой керамики в китойских захоронениях и материалы раскопок многослойных поселений позволили пересмотреть возраст и соотношение культур Прибайкалья. Л.П. Хлобыстин (1978) к раннему неолиту (V–IV тыс. до н. э.) отнес исаковскую и, частично, китайскую и серовскую культуры, к развитому неолиту (III — начало II тыс.) — китайскую и серовскую, а также памятники с керамикой посольского и усть-бельского типов, к позднему неолиту (начало II тыс.) — ранние глазковские памятники.

То, что китайские памятники являются самостоятельным этнокультурным феноменом, а не этапом в непрерывном развитии прибайкальского неолита, подтверждается палеоантропологическими данными. Н.Н. Мамонова (1973), изучив серию китойских, серовских и глазковских черепов, установила, что китойские черепа имеют существенные морфологические отличия от серовских и глазковских, более сходных между собой. Отмечено также некоторое влияние китойского антропологического типа на глазковский. Сравнение краниологических данных по китойской культуре с материалами из Забайкалья позволило ей высказать предположение о приходе китойцев в Прибайкалье из Забайкалья. Вопрос о происхождении китойского населения и его соотношении с серовским и глазковским рассматривается и в совместной работе В.П. Алексеева и Н.Н. Мамоновой (1979). В ней также дается анализ серовских и глазковских краниологических серий из могильников Ангары и верховьев Лены и отмечается, что их сходство говорит об общности происхождения и отражает конкретный этногенетический процесс — переселение серовцев с р. Ангары на р. Лену, где в результате этого сформировался антропологический комплекс, характерный для глазковского населения.

Большое значение для установления возраста культур Прибайкалья имеют массовые радиоуглеродные даты, полученные в последние годы по костным остаткам людей в погребениях разных культур (Мамонова, Сулержицкий, 1986). На основе этих определений были установлены следующие даты существования культур: глазковская — 3900±40 (ГИН-4125) — 4600±100 (ГИН-4071); серовская — 4530±60 (ГИН-3875) — 5120±100 (ГИН-3880); исаковская — 5000±70 (ГИН-4045) и китойская — 6370±60 (ГИН-4100) — 7040±100 (ГИН-4129). Таким образом, периоды существования устанавливаются: для китойской культуры — конец VI — середина V тыс. до н. э., для исаковской — конец IV тыс. до н. э., для серовской культуры — конец IV — середина III тыс. до н. э., для глазковской — первая половина III — начало II тыс. до н. э. [42] Н.Н. Мамонова и Л.Д. Сулержицкий пришли к выводу, что китойская культура предшествует исаковской, что наиболее древними являются китойские погребения из Фофановского могильника в Забайкалье, а затем по возрасту следуют однокультурные им погребения из Циклодрома, Ярков и, наконец, из устья Белой. Тем самым подтверждаются точка зрения М.М. Герасимова о большей древности китойской по сравнению с другими прибайкальскими культурами неолита и предположение о происхождении китойцев Приангарья из Забайкалья, что прослеживается по краниологическим материалам. Другим выводом является установление сосуществования на некоторых отрезках времени серовской культуры с предшествующей ей исаковской и с последующей глазковской. Наконец, значительно удлиняется и удревняется время существования глазковской культуры.

42

Представленная хронологическая схема подтверждена новыми радиокарбоновыми датами (Мамонова, Сулержицкий, 1989).

Долгое время господствовала схема однолинейного развития неолитических культур Прибайкалья, от которой приходится отказаться, поскольку новые исследования говорят о большей сложности исторического процесса. Эпоха неолита этого региона начинает выявляться как период сложных взаимоотношений разных по происхождению групп населения с различными культурными традициями, а также выявляется тенденция к удревнению культур. Изучение неолитических памятников Прибайкалья продолжается, и насущной необходимостью является выявление локальных различий между ними.

Китойская культура.

Китойские могильники сосредоточены в верхнем течении Ангары на протяжении первых пятисот километров, на верхней Лене и на южном побережье Байкала [43] . Как правило, они образуют большие самостоятельные могильники, на которых нет захоронений, относящихся к другим культурам. Таковы Китойский могильник, где раскопано 24 могилы с 27 погребениями и отмечены отдельные разрушенные могилы, и могильник Циклодром (он же Локомотив) в г. Иркутске, где найдено около 60 могил, а число погребенных было более 100.

43

В последние годы В.И. Базалийским проводились раскопки известных могильников и открыт ряд новых. Число погребений в могильниках Локомотив, Усть-Ида I и др. значительно увеличилось.

Китойские захоронения обычно совершались в глубоких ямах без характерных для Исаковских, серовских и глазковских могил каменных кладок, что затрудняет их поиски. Вместе с тем, на западном берегу оз. Байкал и на о-ве Ольхон обнаружено 8 китойских погребений — все они имели надмогильные кладки из камней. Внутри могилы погребения № 3 (1972 г.) на мысе Бурхан (Шаманском) о-ва Ольхон зафиксированы деревянные конструкции и берестяное покрытие. В некоторых могилах Китойского и Фофановского могильников отмечены следы столбов и кольев от деревянных сооружений, возвышавшихся над захоронениями в древности. В Приангарье господствовал обряд трупоположения на спине с вытянутыми вдоль тела или со скрещенными на тазе руками. Последнее, по-видимому, типично для женских захоронений. Исключениями являются одно из погребений могильника Циклодром, в котором двое мужчин похоронены в скорченном положении на боку, лицом друг к другу, и два погребения в могильнике Ярки. В одну из могил умерший помещен в сидячем положении, лицом на юго-восток, а в другой скелет лежал вытянуто на животе. В короткой могиле № 20 Китойского могильника у лежавшего на спине погребенного были согнуты ноги. Погребения густо засыпали красной охрой, что является одним из характерных признаков захоронений китойской культуры. В погребении № 3 мыса Бурхан на о-ве Ольхон был даже найден берестяной короб с охрой. Преобладал обычай ориентации покойника головой на север и северо-восток, реже — северо-запад и восток, однако наблюдаются отдельные захоронения, ориентированные в противоположном направлении: головой на юг, юго-восток и юго-запад. Большинство захоронений — одиночные, но в могильниках Циклодром и Китойский раскопано 23 могилы с совместными захоронениями: 14 содержали по два костяка, два захоронения могут рассматриваться как двухъярусные с тремя костяками в каждом ярусе, в других коллективных погребениях встречено от трех до восьми костяков.

В пяти случаях установлено, что в парных погребениях они лежали по антитезе, головами в разные стороны, причем мужчины положены, по распространенному обычаю, головой на северо-восток (рис. 87, 22), их сопровождал богатый инвентарь, у женщин же он ограничивался украшениями и орудиями домашнего производства. В ярусном погребении Циклодрома обильным инвентарем выделялось захоронение пожилого мужчины, лежащего между мужчиной и женщиной. В нижнем ярусе могилы, где были погребены три женщины (?) юного возраста, найден лишь один скребок. Одно из нижних захоронений было совершено по антитезе.

Рис. 87. Китойская культура. Погребения, изделия из камня и кости.

Одиночные захоронения взрослых, независимо от ориентации, почти все имеют в инвентаре кроме орудий домашнего производства орудия охоты и рыболовства. Детские захоронения редки и не содержат вещей. На могильнике Циклодром найдено захоронение «мужчины-великана» с ребенком 2-3-х лет на груди. В составе инвентаря были редкие изделия — костяное изображение головы лося и костяная фигурка в виде человеческой головы. Примечательны захоронения без черепов: одного взрослого в Китойском могильнике и нескольких людей в Циклодроме (рис. 87). В последнем могильнике обнаружены и расчлененные костяки. Некоторые коллективные захоронения являются свидетельствами военных столкновений, так как погребенные в них убиты стрелами.

Керамическая посуда в китойских погребениях редка. В Китойском могильнике Н.И. Витковским найдены небольшой горшок (могила № 13), напоминающий серовские горшки (рис. 88, 44), и черепки со шнуровыми отпечатками на поверхности (рядом с могилой № 4). В 1924 г. при раскопках стоянки у д. Кузьмиха обнаружено китойское захоронение, рядом с которым стоял большой горшок «с плетением» на внешней поверхности. При новых раскопках могильника Циклодром найден круглодонный сосуд с отпечатками сетки-плетенки. Выдающееся значение для установления возраста китойской культуры и ее связи с определенным типом керамики имеет погребение на мысу Бурхан на о-ве Ольхон (оз. Байкал), исследованное А.П. Окладниковым в 1972 г. В могилу, густо засыпанную охрой и содержавшую захоронение с китойскими крючками и гарпунами, были сверху помещены две собаки и остродонный горшок с отпечатками сетки-плетенки и пояском ямок у венчика. Погребение датировано 5720±50 (ЛЕ-1076), т. е. первой половиной IV тысячелетия до н. э. Дата 6550±35 (СОАН-790) указывает на большую его древность.

Рис. 88. Китойская культура. Керамика и изделия из камня и кости.

Таким образом, совместно с китойскими погребениями встречена сетчатая, а также шнуровая керамика. Инвентарь погребений разнообразен. Для него характерны многочисленность орудий лова рыбы, малое число наконечников стрел и крупных каменных наконечников копий, кинжалов. Кроме того, ряд изделий встречен только в китойских могилах. Своеобразно и искусство китойцев, выражающееся в большей условности изображений из кости и в распространенности циркульной орнаментации в виде кружка с точкой в центре (рис. 87, 7, 14). Рыболовные крючки были составными и имели каменный (сланец, жировик, гематит) шлифованный стержень (рис. 88, 50–55) и деревянное, костяное или из когтей хищника изогнутое острие (рис. 88, 45–49). Некоторые острия снабжались с внутренней стороны бородками. Стержни были прямыми, овальными или сегментовидными в сечении, с уплощенной фронтальной стороной и выпуклой задней. Стержни утолщались в нижней части, где привязывалось острие, а на концах их делались сегментовидные, фронтально расположенные выступы, предназначенные для привязывания острия и лески. Иногда вместо верхнего выступа вырезались зубцы. Длина стержней от 2 до 20 см и более, но большие экземпляры уникальны. Возможно, что стержни, снабженные перышками, выполняли одновременно функции приманки. В погребениях крючки встречаются часто и иногда их количество исчисляется десятками. В таких случаях можно предполагать, что в могилу был положен перемет. В одном из погребений могильника на о-ве Ольхон найдена костяная моталка для лески (рис. 87, 37). Гарпуны, овальные в поперечном сечении, имели прямоугольный или клиновидный насад (рис. 88, 11–16). Для привязывания около базы часто делался выступ с отверстием для линя.

В погребениях изображения рыб (рис. 87) редки и встречены только в могильнике Циклодром. Остальные изображения являются случайными находками. Все они делятся на три группы, объединенные общими стилистическими приемами, отличающимися от серовско-глазковской традиции изготовления скульптурой рыб (Студзицкая, 1976). Первая из них включает круглые скульптурки рыб из камня, которые могли употребляться китойцами в качестве приманок. Вторую составляют плоские костяные и каменные миниатюрные по размерам рыбки с односторонней моделировкой. Вероятно, они служили амулетами, а некоторые из них — подвесками на шаманских костюмах. Так, янусовидная рыбка (Циклодром, № 11), сделанная из костяной пластинки, имеет в центре сужение для привязывания (рис. 87, 4) и напоминает этим найденные в других могилах Циклодрома изделия, трактуемые как пуговицы (рис. 87, 2). Наконец, отнесенные к третьей группе крупные рыбки из тонких костяных пластинок (Циклодром, № 3) явно были культовыми.