Неоновые Боги

распущенными и сделала что-то, чтобы придать им волны, и на ней новейшее творение Джульетты. Это еще одно черное платье, которое облегает ее тело, стекает по шее в короткий топ и скользит по груди, животу и бедрам, развеваясь на верхней части бедер. Оно также без спинки, и каждый раз, когда она оборачивается, мне приходится бороться с желанием опуститься на колени и поцеловать впадинку у основания ее позвоночника.

— Маленькая сирена…

— Я готова. — Она подскакивает и быстро целует меня в губы. — Я действительно готова. Я

обещаю.

Я ловлю ее на слове.

— Тогда пошли.

Мы уже говорили о том, как это будет происходить. Я разыграл представление для нее шаг за шагом. Бывают моменты, когда неожиданность — часть игры, но я не хочу, чтобы что-то испортило вечер Персефоны. Нашу ночь. Не тогда, когда это кажется особенно значимым шагом посреди пары жизней, которые перевернулись с ног на голову.

Я веду ее в комнату. Еще раз повторяю, она настроен в соответствии с моими требованиями. Мебель, окружающая помост, была немного отодвинута назад, что ясно указывает на то, что это должно быть шоу, а не приглашение к участию. Свет приглушен, и все места заполнены.

Хватка Персефоны на моей руке свободная и доверчивая, и она радостно следует за мной, когда я пробираюсь между стульями и диванами к возвышению. Прежде чем я успеваю дать ей последний шанс передумать, она легко поднимается и выходит на свет. Она бросает на меня взгляд через плечо, как будто точно знает, что я собирался сделать. Я сдерживаю усмешку и следую за ней.

Свет создает иной вид уединения, чем тени. Я вижу каждый дюйм Персефоны, но остальная часть комнаты — размытое сияние. Еще одна корректировка, которую можно внести позже, если это повторится; сегодня вечером все организовано так, чтобы она провела как можно лучше время.

Я указываю на центр помоста.

— Стой здесь.

— Да, сэр. — Она говорит это чопорно, как будто на ее губах уже нет злой улыбки.

Я медленно обхожу ее кругом, усиливая ее предвкушение. Боги, она так чертовски идеальна, что я едва могу поверить, что она моя. Что она сделала меня своим так же уверенно, как если бы вытатуировала свое имя в самой моей душе. Я бы сделал все для этой женщины. Завоюйте верхний город. Собью остальных Тринадцать с их башен из слоновой кости. Дать еще одно бесконечное интервью обозревателю светской хроники.

Я дергаю подол ее платья, заставляя его развеваться вокруг ее бедер.

— Если я задеру это платье, я обнаружу, что на тебе нет трусиков?

Ее улыбка становится шире.

— Есть только один способ узнать.

— Через мгновение. — Мне удается не усмехнуться ее явному разочарованию, и я подхожу

ближе, чтобы скользнуть руками вверх по ее рукам, по плечам, обхватить ее лицо. Я понижаю голос, обращаясь только к ней.

— У тебя есть стоп-слово, но если ты хочешь, чтобы это прекратилось в любой момент, просто

скажи мне. Это прекратится.

Она слегка сжимает мои запястья.

— Я знаю.

— Хорошо.

— Аид? — Персефона улыбается мне. — Хочешь увидеть самое лучшее в этом платье? — Она не

дожидается ответа, маленькая негодница, прежде чем дотянуться до задней части шеи и расстегивает ее. Ткань струится по ее телу и опускается на пол, нежная, как лепесток цветка.

Под ним на ней нет ни единой вещи.

Я беру ее за руку и поднимаю ее над головой, заставляя ее медленно двигаться.

— Ты хочешь устроить шоу, маленькая сирена? Пусть они увидят. — Мне нравится, как в ответ на

ее золотистую кожу пробегает румянец.

Я отпускаю ее руку достаточно надолго, чтобы подойти к краю помоста и схватить стул, который я поставил там ранее сегодня днем. Он сделан из черного металла, с широким сиденьем и достаточно высокой спинкой, чтобы удобно наклоняться.

Я жестом приглашаю ее сесть в кресло.

— Раздвинь ноги, Персефона.

Теперь ее дыхание становится прерывистым, и когда я кладу руку ей на затылок, она сильно наклоняется навстречу моему прикосновению. Потому что моя маленькая сирена нуждается не только в том, чтобы быть на виду, но и в том, чтобы я заземлял ее, пока она есть.

Я перегибаюсь через спинку стула и провожу руками по ее бедрам, раздвигая их шире. Легкое поглаживание ее киски делает ее влажной и нуждающейся. Я прижимаюсь губами к ее виску и глажу ее.

— Они смотрят сюда, и ты знаешь, что они видят?

— Нет, — выдыхает она, приподнимая бедра, чтобы попытаться направить мое прикосновение.
–

Скажи мне.

— Они видят, как их золотая принцесса пала. — Я засовываю в нее два пальца. — И темная

богиня занимает на ее место.

Она хнычет, и я ничего не могу с собой поделать. Я ловлю ее рот. Чувствую вкус Персефоны на моем языке, я временно забываюсь. Забываю о зрителях. Забываю обо всем, кроме как делать все возможное, чтобы заставить ее снова издать этот звук. Я прижимаю тыльную сторону ладони к ее клитору и медленно трахаю ее пальцами, усиливая ее желание. Ее движения становятся все более неистовыми, когда она гонится за своим удовольствием, оседлав мою руку, даже когда я даю ей именно то, что ей нужно, чтобы она воспарила.

Я прерываю поцелуй, чтобы сказать:

— Кончай со мной, маленькая сирена.

И она это делает. Боги, она понимает.

Я посылаю ей волну еще дважды, прежде чем, наконец, нежно прикоснусь и уберу свои пальцы из нее.

— Я собираюсь перегнуть тебя через этот стул и трахнуть тебя прямо сейчас.

Персефона ошеломленно улыбается, ее карие глаза полны любви.

— Да, сэр.

Она немного пошатывается, когда я помогаю ей подняться и направляю ее в нужное мне положение, перегнувшись через спинку стула. Я раздвигаю ее ноги шире и отступаю назад, чтобы хорошенько рассмотреть ее.

Черт.

Доверие, которое эта женщина оказывает мне. Это заставляет меня хотеть быть лучшим человеком, чтобы быть уверенным, что я никогда не подведу ее. Она дрожит, и я сокращаю расстояние между нами, проводя руками по ее заднице и вниз по спине.

— Готова?

— О мои боги, просто трахни меня уже.

Смешок волной прокатывается по комнате, множество голосов присоединяются к моему в ответ на нее. Я легонько шлепаю ее по заднице.

— Нетерпеливая.

— Да. Очень. — Она слегка покачивается.

— Пожалуйста, Аид. Не заставляй меня больше ждать. Ты мне нужен.

В конце концов, я не хочу дразнить ее больше, чем она хочет, чтобы ее дразнили.

Возможно, в другой раз. Потребность сегодня слишком велика. Я высвобождаю свой член и хватаю ее за бедро, направляя свою длину в нее. Персефона издает низкий стон, который почти маскирует мой резкий выдох.

Я тоже никогда не устану от этого. То, как она сжимается вокруг меня, как будто никогда не хочет меня отпускать. Как она прижимается ко мне, нуждаясь во мне как можно глубже. Ее тихие всхлипы и стоны.