Непознанный мир (цикл повестей)

Винсент дал ему знак, что с ними всё в порядке, и гулсенец, развернув дракона, показал рукой, что понял их, и помчался назад, к атакующему отряду. Герцог и эконом успели заметить, что Брайан, сидящий впереди, приготовился защищать Скорбящего, держа наготове щит и меч, и, похоже, надеялся насмерть поразить этим мечом мантикору или короля звероидов, и никак не меньше.

Король в данный момент их не видел, решив, наверное, что расправился с Наследниками раз и навсегда, и Винсент, видя, что Черногрив уже набрал достаточную для атаки высоту, воздел над головой вместе с Найлзом сияющий копьемеч, и, громко прокричав боевой клич Гулсена, Наследники ринулись в новую атаку.

Но внезапно их дракон сбился с курса и резко потерял в скорости, а затем и вовсе остановился. Он тряс головой и скрёб по груди передними лапами, а затем вдруг издал жалобный рёв.

– Черногрив, что случилось? – в страхе спросил Винсент. – Что происходит, Найлз? – испуганно повернулся он к эконому.

– Не знаю, ваша светлость, – ошарашенно глядя на странное поведение дракона, отозвался тот.

– Ха-ха! – донеслось сбоку. Ив Оутсен незаметно для Наследников уже освободился от ремней, и теперь, держась за них, притворялся, что до сих пор связан. – Наконец-то!

Найлз наклонился к нему.

– Чему ты радуешься, Ив?

Демос с торжеством сверкнул глазами.

– Я отравил вашего дракона, придурки, и он не успеет приземлиться с такой высоты. Так что считайте, что вам всем конец! Я победил!

Наследники пришли в ужас. Ни Винсенту, ни Найлзу и в голову не могло прийти подобное. Они не ожидали такого коварства от Оутсена. Но, как ни прискорбно им было это сознавать, но демос был прав. Если Черногрив сейчас вновь потеряет сознание, то уже не очнётся.

– Но тогда и ты, чокнутый мерзавец, погибнешь вместе с нами! – выкрикнул Найлз.

– А вот и нет! – злобно рассмеялся Оутсен, завидев пролетающего под ним одного из рыцарей Гулсена, заметившего происходящее с драконом Наследников. – Прощайте, неудачники! – И, отпустив ремни, полетел вниз.

– Чёртов негодяй! – вскричал Винсент. – Найлз, что нам делать?

– Прощаться, – коротко ответил эконом.

Ив Оутсен, как он и рассчитывал, налетел прямо на дракона всадника, уже бросившегося спасать падающего человека. Сбив его с дракона и тем самым безжалостно обрекая на смерть, демос схватил поводья. Но, как он ни старался, как ни бранил своего «скакуна», дракон отказался ему повиноваться.

– Ну же, тупая скотина! – рычал Оутсен, дёргая поводья. – Пошевеливайся! Мне нужно вниз! Вперёд, доисторическое ископаемое!

И дракон исполнил его желание. Перевернувшись на спину, он вошёл в крутое пике, в результате чего Ив не удержался и, выпав из седла, оказался в свободном падении. И уже больше не мог надеяться на то, что его кто-нибудь подхватит.

А Черногриву становилось всё хуже и хуже. Он уже почти не ориентировался в пространстве и не держал равновесие, а только всё сильнее скрёб себя когтями, раздирая до крови грудь и горло, и всё тише и тише кричал. Охваченные ужасом Наследники не могли надеяться на помощь – весь отряд в этот момент был занят врагом, а единственный заметивший их положение воин был сбит с дракона Оутсеном, в результате чего они остались наедине со своей бедой. Винсент пробовал подбодрить Черногрива, но в конце концов понял, что уже ничем не сможет ему помочь.

– Найлз, держись за меня, – попросил он со слезами на глазах. – Держи крепко копьемеч и приготовься к худшему.

– Ваша светлость, – сокрушённо произнёс эконом. – Неужели это… всё?

– Боюсь, что да, Найлз, – обречённо вымолвил герцог. – Так вышло, мой друг, что нам уже не суждено увидеть ни нашу победу, ни наше будущее – вообще ничего. Прощай. Ты был мне хорошим слугой… И верным другом.

– Нет, я не хочу… – Найлз зажмурился, почувствовав боль в своей голове. – Не хочу!..

И в этот момент Черногрив издал протяжный жалобный крик и, завалившись на спину, обмяк и начал падать. Вцепившись в седельные ремни и друг в друга, Наследники с криком падали вместе с драконом. Но скорость, с какой Черногрив приближался к земле, была слишком колоссальной, и в какой-то момент Найлза вырвало из объятий герцога, и он полетел вниз. Жуткая головная боль ослабила его хватку, и эконом, как ни пытался, не мог больше концентрироваться на том, чтобы удержаться на падающем драконе.

– Найлз, не-е-ет!!! – в ужасе вскричал герцог, потеряв его в тот же миг из виду. Копьемеч остался у него, поэтому у его эконома сейчас не было никаких шансов уцелеть. И у него – тоже. Артефакт молчал и не замедлял их падение, а это означало только одно: конец.

У герцога в этот момент всё перевернулось внутри, а прожитая жизнь мелькала перед глазами, но он не хотел умирать. Как и Найлз, который, приближаясь к земле с колоссальной скоростью, не понимал, что вот-вот разобьётся. Боль в голове только нарастала, а перед глазами мелькало и вертелось в водовороте одно только небо. Находясь в смертельной опасности, эконом не знал, что он уже в нескольких десятках метрах от земли. И его гибель, а также гибель Винсента была бы неизбежной, если бы те силы, что вели их всё это время к победе, не решили позвать на помощь Наследникам того, кто являлся, пожалуй, самым легендарным и самым прославленным защитником Англии. Её истинным королём.

Падение Найлза, потерявшего сознание от жуткой боли, резко замедлилось, и эконом плавно опустился лицом вниз на мягкую траву. Луг, на котором он теперь лежал, вдруг всколыхнулся, словно от порыва ветра, и этим заставил эконома очнуться. Моргая, Найлз не понимал, где находится. Должно быть, он уже умер.

Приподнявшись на локтях, эконом огляделся. Его голова уже почти не болела, и он всё вспомнил: отравленный Черногрив, боль, затем падение… Но что случилось? Почему он не разбился?

Ветер ласкал сочную зелёную траву. Повсюду стояла тишина, несмотря на то, что совсем неподалёку шёл бой гулсенцев с королём звероидов. Найлз попробовал позвать своего хозяина – возможно, герцог выжил, как и он, но эконом почти не верил в это.

Как и следовало ожидать, ему никто не отозвался через эту тишину. Слёзы навернулись на глаза Найлзу, и он уронил лицо в траву. Потеряв всех, кого только можно, он, оставшись в живых, был таким образом наказан, думал Найлз. Видимо, он сделал что-то не так, и судьба заставила его страдать и жить дальше с невыносимым грузом вины. Несчастный эконом хотел сейчас только одного – умереть. Умереть, чтобы вернуться ко всем, кого он потерял, и покаяться перед ними: перед герцогом, перед Констанцием, Мелвином, Монтегью, Беркутом, Черногривом, тем рыцарем, которого сбросил Оутсен – к сожалению, он не знал его имени… Скольких он потерял за последнее время, и скольких, возможно, ещё потеряет, если звероиды всё же победят… Об этом страшно было и думать. А он? Он останется жить в этом аду, в который звероиды превратят и Англию, и весь остальной мир. Нет, он не имел права выжить, когда все остальные его товарищи будут мертвы. Если бы у него был сейчас копьемеч, Найлз бы приказал ему уничтожить его.

Содрогаясь от рыданий и проклиная себя, эконом не сразу заметил, что он здесь уже не один. И только спустя несколько минут, когда боль в его шраме, возобновившаяся, но, правда, тут же утихнувшая, подсказала эконому присутствие рядом чего-то ирреального.

Найлз поднял голову – и не поверил своим глазам: неподалёку от того места, где он лежал, по лугу в профиль к нему спокойно шёл человек, который, согласно легендам, правил Великобританией в эпоху раннего Средневековья. Но на призрака он не был похож – скорее, на умудрённого жизненным опытом воина. Одетый в доспехи того времени, скрытые со спины белоснежным плащом с гербом, изображавшим красного дракона, он гордо шёл, твёрдой королевской поступью доказывая своё величественное происхождение. Его лицо с густой шевелюрой каштанового цвета волос и яркие синие глаза привлекали и завораживали. Он смело смотрел вперёд, а в его правой руке сверкал на солнце большой и тяжёлый меч. Найлз сразу узнал гордого воина: это был король бриттов Артур Пендрагон.