Непознанный мир (цикл повестей)

– Слэйд, ты что? – испугался Констанций.

– В той стороне враг! – вскочил Рудольф. – Как они смогли попасть сюда? Повсюду наши воины! Они бы не пропустили мимо ни одного демоса или звероида!

– Но как они могут быть за стеной? – недоумевал Констанций. Но Слэйд не унимался: он скрёб когтями стену и, что самое удивительное, вдруг сорвался с места и помчался к выходу, лаем зовя за собой остальных.

– Ах ты трус! – заругался на пса Рудольф. – Ну и беги себе, мы сами справимся с неприятелем.

– Стойте! – вдруг вскричал Брайан, когда Рудольф и Констанций схватились за меч и копьё, чтобы разрушить стену и встретить врага лицом к лицу. – Он зовёт нас за собой. Это может означать, что здесь оставаться опасно! Но это не живое существо, иначе бы он не стал убегать.

Рудольф и Констанций обернулись, опустив оружие. Поведение Слэйда было странным, но вполне разумное объяснение Брайана не стоило сбрасывать со счетов. Но каким образом им могло угрожать неживое, ни один из них представить себе не мог.

И всё же они решили довериться чутью собаки.

– Бежим за ним, – скомандовал Рудольф. – Посмотрим, куда он нас приведёт.

И втроём они помчались вслед за Слэйдом.

Пёс бежал по коридору так быстро, что люди едва поспевали за ним. Но когда он вывел их из бункера и помчался к выходу из дворца, все трое изумились: неужели всё здание целиком опасно для них? Тогда им придётся отсюда улетать всем войском.

Выбежав на улицу вслед за псом, который, подбежав к первому стоящему на страже всаднику, начал лаять и кусать его дракона за лапы, Рудольф, Констанций и Брайан подбежали к рыцарю.

– Что случилось, почему вы покинули убежище? – спросил тот.

– Нужно уходить отсюда, Монтегью, – объявил Рудольф. – Слэйд что-то почуял, но не демосов и не звероидов. Решать, что это, по-видимому, нет времени. Поднимай в воздух тех, кто на земле, и снимай дозорных с постов. Мы сядем на разных драконов, чтобы тебе было легче. С тобой полетит Брайан.

– Залезай, малыш, – улыбнулся Монтегью, протягивая руку.

– Я не малыш, – буркнул Брайан, забираясь в седло.

– Береги его, – наказал Рудольф. – Это не просто мальчик.

И, не дав Монтегью спросить, что он имел в виду, Рудольф с Констанцием и Слэйдом помчались к другим всадникам. Монтегью взлетел и затрубил в рог, призывая рыцарей Гулсена подниматься в небо.

Рудольф уже выбрал себе возницу, а вот Констанция с собакой никто не хотел брать, несмотря на все заслуги того перед королевством, и ему пришлось оставить Слэйда на земле. Убедившись, что все, кого он вывел из бункера, уже взлетели, пёс помчался вслед за улетающими драконами.

Уже больше двух третей армии Гулсена поднялось в небо и стройными рядами покидало территорию дворца, как внезапно где-то внутри здания раздался страшный грохот, и поднявшийся столп пыли в мгновение ока окутал Вестминстерский дворец. Взрывная волна вырвалась на свободу и погребла под слоем земли, песка и пыли четверть армии Гулсена. И люди, и драконы и на земле, и в воздухе непосредственно над дворцом, захлебнулись в этом аду, а когда здание начало рушиться, новая порция камней и пыли довершила образовавшийся хаос, не оставив шанса выжить тем, кто был ещё жив.

– О Небеса, – вырвалось у Констанция. Мимо него пронёсся один из воинов Анкрауна, и выражение его лица сказало гулсенцу всё. Там остались их товарищи.

Констанций попросил всадника, что вёз его, повернуть дракона и найти выживших, но пыль ещё стояла, скрывая и разрушенный дворец, и погибших рыцарей, поэтому воин отказался, к тому же в этом «безвоздушье», как он выразился, они могли забить пылью свои лёгкие и тоже погибнуть. К тому же они увидели, что несколько рыцарей уже кружили над пыльной завесой, ожидая, когда она спадёт. К ним подлетел Рудольф и объявил, что это он распорядился найти уцелевших. Убедившись, что с Констанцием всё в порядке, он приказал рыцарю следовать за ним.

Как понял Констанций, Рудольф вёл их по тому же маршруту, которым улетели на битву со звероидами Наследники. Он не мог прийти в себя от потрясения: оказывается, вот что приготовил для них сбежавший Оутсен. Воистину, его коварство не знало границ, а уж для благородных гулсенцев оно вообще было запредельным. Оставалось надеяться, что оставшимся возле руин рыцарям повезёт, и они найдут выживших в этом кошмаре, устроенном главным демосом.

Ведя отряд, Рудольф и Констанций негромко переговаривались со своими возницами. Он впервые оказались в растерянности, и им нужен был кто-то, кто мог бы сейчас хоть немного успокоить их души. Позднее к ним присоединился и Монтегью с Брайаном. Он контролировал поиски уцелевших рыцарей, но теперь по выражению его лица и притихшему мальчику им стало понятно, что их поиски изначально были бесполезными.

– Когда об этом узнают Наследники, – сказал, стиснув зубы, Рудольф, – этому Оутсену будет подписан смертный приговор!

– К сожалению, сэр, мы не знаем, куда он скрылся, – отозвался Констанций. – Вот если бы у нас было хоть какое-то время на его поиски, но мы совсем не знаем этот мир, и… – Его глаза наполнились слезами. – И погибаем, находясь в нём…

– Да, ты прав, Констанций, – кивнул господин. – Это мир слишком жесток и опасен, и он не для нас. Мы не сможем в нём жить, но мы обязаны его спасти. Помнишь, мы поклялись спасти Англию, и не только ради нашей свободы, но и ради её свободы тоже. И перед погибшими мы не виноваты. Вот если бы с нами были Наследники, они бы раньше нас поняли, что эти часы опасны, и тогда бы не было таких жертв. Но что случилось, то случилось. Ряды Скорбящих, увы, пополнились. Они искали своих господ и слуг над руинами Вестминстера и до последнего надеялись, что их близкие живы, но… – Он поник головою. – Этот мир убил их…

– Не этот мир, сэр, а этот Оутсен, – поправил хозяина Констанций. – И если Наследникам удалось сразить армию звероидов, мы можем надеяться на то, что у нас будет время найти этого убийцу.

Поредевшее войско Гулсена в полном молчании держало путь на запад. Высланные вперёд двое рыцарей вернулись и объявили отряду, что ни Наследников, ни армии звероидов нигде не видно. Отчаявшись, Рудольф и Констанций, перепоручив отряд Монтегью и Брайану, сами ушли на разведку. И довольно долго летели, торопя всадников, но так никого и не заметили. Тогда Рудольф приказал рыцарям снизиться и посмотреть с земли – он всей душой надеялся, что Наследники живы и с ними всё в порядке, и они не погибли и не лежат теперь где-нибудь там, внизу, их безжизненные тела. Но, к их облегчению, никого, кроме остатков некогда могущественной армии демосов, испуганно шарахнувшихся в стороны при виде драконов, они не заметили.

И тут прямо над ними, достаточно высоко, чтобы быть едва видным, промелькнул знакомый Констанцию дракон.

– Это они! – выкрикнул гулсенец. Их возницы тут же развернулись и помчались следом.

Нагнав Наследников, Рудольф и Констанций рассказали им о случившемся и были сперва удивлены, а затем обрадованы тем, что у них Ив Оутсен. Винсент и Найлз с ужасом слушали гулсенцев, а затем приняли решение, что теперь уже нельзя действовать так, как раньше. То, что демосы оказались гораздо коварнее звероидов, от которых они ждали как раз самого худшего, поменяло всю стратегию Наследников. Они понимали, что против них действуют не только демосы и звероиды, но и сами пространственные законы обеих миров, по которым для того, чтобы избавиться от поработителей Гулсена, нужно уничтожить поработителя Англии, то есть Оутсена. Но это даже не тот Оутсен, а всего лишь отпрыск истинного зачинщика той революции. Кроме того, убить его никто из них не мог по этическим соображениям. Но что же делать? Внезапно Найлз понял: нужно если не уничтожить, то заставить раскаяться в своих поступках отца Ива. Возможно, тогда они смогут заставить действовать эти законы в свою пользу.

– Отвечай, мерзавец! – зарычал эконом, ударив болтавшегося у бока дракона демоса. – Где твой отец?

Но тот лишь хрипло рассмеялся.

– Он уже в аду, я отправил его туда. Можете зайти к нему в гости, не представляете, как давно он вас ждёт! – демос расхохотался.

– Подонок! – прошипел Найлз. Ещё один его план рухнул благодаря ненавистному им демосу. Но то, что Ив мог быть настолько жесток и бездушен, чтобы убить собственного отца, эконом не мог себе представить.

– Ваша светлость, – обречённо обратился он к хозяину. – Думаю, что нам не остаётся другого выбора. Дайте мне копьемеч.