Неправда

– Апокалипсис - это последняя книга Нового Завета и вообще Библии. Она же Откровение Иоанна Богослова. Армагеддон же - это последняя война в истории человечества. Начнется она в городе Мегиддо, оттуда и Армагеддон. Чем дело-то кончилось?

– Чем, чем... Менты его под белы рученьки взяли и пообещали отвезти в специальный центр подготовки к Апо... тьфу ты!
– к Армагеддону. Там, мол таких специалистов тьма тьмущая, только вас, мил человек, не хватает. И, естественно, к нам доставили. У нас этих экстрасенсов и контактеров - каждый второй. Долго же он думал, что в этом центре находится. Пока огурцом не стал.

– Огурцом? А что это?
– спросил Лешка.

– Огурец-то? А когда распад личности полностью происходит, то контроль над телом пропадает, сознание гаснет и все - нет человека. Туловище лежит, дышит, какает. Кормят его искусственно, а человека нет. Аллес. Шизофрения штука страшная. Но ты, Леш, не переживай, в литературе описаны случаи, когда она проходит сама по себе. Я, лично, этого не видел, но все может быть.

– Дураки вы!
– подал голос водитель.
– И менты дураки. Надо его было в монастырь везти, на отчитку.

– А это еще что за процедура?
– поинтересовался Сашка.

– Сам ты процедура, прости Господи!
– рассердился и перекрестился Митрич.
– Это обряд такой, когда беса изгоняют из человека. Только его не все священники и монахи могут проводить. Только наиболее опытные.

– Я видел, фильм такой есть "Экзорцизм"! Там дьявол в девочку вселился, и с ним священник там дрался. Клёвая фантастика!

– Сам ты фантастика! Я тебе говорю, что в самом деле бывает, а ты фильм, фильм...

– Да ну! Ерунда это все ненаучная!
– отмахнулся Сашка.

– Молодой ты еще, зеленый. Пороха не нюхал, и на бабу не залазил. Вот и чушь несешь.
– Разгорячился шофёр.
– Ты хоть знаешь, что эти самые одержимые отличают святую воду от обычной? А видел как их в церквах-то выворачивает наизнанку, когда бес выходит? То-то!

– А ты сам-то, Митрич, видел?
– скептически отозвался на тираду шофера Сашка.

– Сам не видел, врать не буду. И не приведи Господь, такие страсти увидеть! А вот бабка моя, покойница, Царствие ей Небесное, видела. Страсть, говорила, внучок, какая - человека крутит, вертит, в воздух подкидывает. Бес-от сопротивляется, орет как оглашенный...

– Вот!
– назидательно поднял палец Сашка.
– Сам не видел, только сказки бабкины рассказываешь. А тому психу врачи четкий диагноз поставили - "параноидальная шизофрения"!

– Да они каждому второму эту шизофрению ставят. Как что не понимают, так сразу "шизофрения", Этак у них и Серафим Саровский, прости Господи, шизофреником станет, оттого, что с Божьей Матерью разговаривал.
– Снова перекрестился Митрич.

– И поставят, а что?
– Сашка, несмотря на его крупную, плотную комплекцию походил сейчас на взъерошенного воробья.

Митрич сплюнул с досады в окно и замолчал.

А Сашка почесал затылок и добавил:

– Как же этот синдром-то называется? Синдром, синдром... А вспомнил! Синдром Кандинского-Клерамбо!

– А что это за синдром?
– поинтересовался, молчавший до того, Лешка.

– Не помню я.

– Хреновый из тебя фельдшер!
– вздохнул Лешка.
– Элементарных вещей не знаешь.

– Сам ты псих хреновый!
– в тон Митричу ответил Сашка.
– Я, вообще-то, акушер-гинеколог по диплому. А работаю на "Скорой". На фига мне психиатрия?! Ты бы меня чего из травматологии спросил или как утонувшего откачать.

– А дальше-то будешь учиться?
– спросил Лешка.

– Хочу вот летом в медицинский поступать. А ты, гляжу совсем ожил?

– Совсем. В туалет только очень хочу.

– Приехали - уже отозвался Митрич и включил сирену с мигалкой, чтобы занять место на парковке, забитое таксистами. Но никто даже не пошевелился, чтобы пропустить "Скорую". Тогда опытный водила въехал прямо на тротуар у самого здания вокзала.

– Я быстро!
– сказал Сашка и выскочил с какими-то бумагами из "рафика", громко хлопнув дверью.

Митрич закурил в открытое окно, а Лешка, помялся-помялся, но все же рискнул спросить у хмурого водилы:

– Слышь, Митрич, а в каком монастыре эту самую... отчитку делают?

– А тебе зачем?
– спросил его, не поворачиваясь Митрич.

– Да я, это... Меня тоже, этот самый, бес преследует.
– С трудом произнес Лешка.

– Ишь ты!
– выглянул из-за сидения водитель.
– Тоже буковки считаешь?

– Хуже.
– Коротко ответил Лешка.

– Ты вот чего...
– задумчиво произнес Митрич.
– Тебя когда в дурку доставят, ничего психиатрам не ври, говори как есть. Только, что чертей видишь, умалкивай. Мол, срыв был, все такое. А главное, признавай, что больной. Они дюже любят, когда психи себя психами называют. Тебя недельки две, может месяц понаблюдают, а потом на дневной стационар переведут, если буянить не будешь.

– Это уж как получится.
– Вздохнул Лешка.
– Когда он во мне, я себя контролировать не могу.

– А ты постарайся! Бесу-то больно не уступай. И молитовку про себя постоянно читай. "Отче наш" знаешь?

– Нет.

– Эх, молодежь, молодежь... про девяностый псалом уж и спрашивать не буду. Тогда хоть Иисусову молитву читай. Она коротенькая. Сразу запомнишь. "Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешного". Запомнил? Повтори-ка!

– Господи, Иисусе Христе, помилуй мя грешного!
– как послушный ученик повторил Лешка.

– Молодец!
– Одобрил Лешку Митрич.
– Постоянно читай, а особенно тогда, когда чего странное увидишь или почувствуешь. И крестное знамение накладывай на себя. Понял?

– Понял.
– кивнул студент.

– И когда тебя отпустят, ты сразу бегом в храм ближайший, в ноги священнику падай, говори - так мол и так, на отчитку мне надобно. У вас в епархии наверняка старец какой ни то отчитывает. Только смотри одной отчиткой-то не обойдешься. Какое-то время в монастыре поди пожить придется.

– Он говорит, что я друзей своих убил.
– Неожиданно ляпнул Лешка.

– А ты ему не верь. Глаза небось отводит, а друзья твои живы-здоровы.

– Вряд ли...
– снова вздохнул Лешка. Слишком реальными были воспоминания, от которых хотелось сбежать на край света.

Но тут прибежал Сашка, при котором разговор вести не хотелось.

– Ну все!
– радостно открыл он дверь.
– Там начальник вокзала с начальником поезда еще матерят друг друга, но, в принципе, вопрос уже решен. Отправят тебя через пару часов домой. Радуйся, псих.