Неправильная пчела

– Мне однажды на Рождество папенька подарил куклу. Точно такую же, как другой своей дочери, Леночке. Только в этом мы и были равны. Папенька – еще тот ходок по бабам был. От жены у него было трое, от мамки моей – кухарки – я, да от благородной любовницы – Леночка. Ее он сильно любил, баловал, выхлопотал графский титул. Потом образование ей дал хорошее, замуж выдал за художника. Умерла она рано, несчастливая была. А я – всегда на кухне, у котлов, с маменькой-кухаркой. И кукла эта в кружевных панталончиках и чепчике так и простояла на полочке над кроватью. Маменька не велела трогать. Говорила, что руки мои кривые, закопченные платье изомнут. Так я и не поиграла ею ни разу. Потом, уже когда в пансионат поехала танцам учиться, все хотела куклу с собой взять, но маменька не позволила, говорила, что будет на ее личико фарфоровое смотреть и меня вспоминать.

Глина вздрогнула и ничего не сказала, но про себя решила, что совпадений не бывают, а бывают знаки, которые мы можем прочесть и разгадать.

– А у нас на Рождество подарки было принято только старшине делать. Так что пока я с филлиповцами жила, никаких подарков и не видела. В монастыре потом… Уж какие подарки? Первый раз мне под Рождество подарок мой жених сделал – вот эти сережки серебряные. Так и ношу, не снимая, – показала Вторая на свою мочку уха, где висела массивная ягодка из оникса в серебряной оправе.

– Дядька Харитон, а ты нам подарки приготовил? – спросила Глина, не желая вспоминать свои детские игрушки, которых всегда было полно на новый год – и от бабушки с дедом, и от мамы с папой, и кульки с конфетами с заводской елки да родительского комитета школы.

– Приготовил, – сказал дядька, зевая, – одной метлу под зад, другой колотушку, а третьей – свежих розог. Пригодятся.

С тем и ушел спать.

Девчонки споро убрали со стола и легли спать, только не спалось, ночь выдалась лунная, спокойная. Снег, как ровный кусок парчи поблескивал на улице, а на нем были чьи-то глубокие следы. Глина растолкала девчонок.

– Неспроста эти следы, ой, неспроста, – покачала головой Вторая.

– И кто дошел-то сюда? Дорога не чистится, хутор нежилой, – подхватила Глина.

– Не пойдем сейчас смотреть, а посмотрим завтра, – предложила Первая, – нас не нашли, мы за заслоном, ничего страшного.

Но после ее успокаивающих слов и вовсе стало страшно. Глина всматривалась в окно, боясь подсветить себе мороком.

– Что ж ты не спишь, дурочка маленькая, мало выпила что ли… – неожиданно услышала она за спиной голос Первой, почувствовала легкий укол в плечо и медленно провалилась в темноту.

***

Глина очнулась и обнаружила себя лежащей на полу в летящем вертолете. Громкий стрекот механической стрекозы глушил все разговоры внутри.

Глина была спелената как ребенок, и поняла, что на ней смирительная рубашка. «Вот дураки, – подумала она, – словно мне руки нужны, чтобы …». Глина приоткрыла узкие щелочки глаз. В полумраке было видно плохо. Закрыв глаза, она попыталась рассмотреть всех иначе. Несмотря на то, что дядька Харитон только один раз показал ей, как это делается, Глине удалось сразу все разглядеть, настолько обострены были ее чувства ненавистью к Первой. Она увидела, что недалеко от нее на полу лежат спеленатые дядька Харитон и Вторая, а прямо перед нею сидят на низких скамеечках два военных с автоматами. Глина не хотела падать с высоты птичьего полета, и решила, раз уж пока их убивать не собираются, то лучше лежать тихо.

До неизвестного Глине места долетели за полчаса, и Глина поняла, что она в Москве. Она всегда чувствовала этот шумный и беспокойный город.

Дядька Харитон спал и даже храпел, видимо, ему вкололи лошадиную дозу снотворного. Вторая проснулась уже на подлете к месту посадки и испуганно крутила головой, пытаясь сесть, но после окрика военного успокоилась. Глина догадалась, что они втроем являются добычей «Божьей пчелы», так как это была единственная компания, которая была заинтересована во всех троих. Подготовка Пасечника к операции вызывала невольное уважение, как и задействованные им силы. Видимо, перед Пасечником стояла какая-то сверхзадача, раз он прибегнул к такой комбинации действий, и Глине было интересно узнать, какая именно.

Глина увидела, что вертолетная площадка на крыше здания была расчищена от снега, но идти по ней босиком и в ночной сорочке девушка не собиралась. Она прикинулась спящей и, выслушав порцию матюгов, пропутешествовала по холодному воздуху на плече у одного из охранявших ее здоровяков из нутра вертолета в теплое здание. Как дотащили остальных, Глина не видела. Она ехала вниз лицом, и увидела только, что это ее несут внутрь многоэтажного здания с лифтом и просторным холлом.

Всех троих узников в коконах разместили в креслах. От толчка дядька Харитон проснулся и сначала непонимающе подрыгался, а потом свирепо огляделся. За каждым креслом встал молчаливый автоматчик. Вскоре в кабинет вошел седой старик в заношенном сюртуке, и Глина без труда узнала в нем Гомона. Аркадий Аркадьевич подошел к ней и ласково потрепал по щеке.

– Я не думал, что мы так вот увидимся, Глина, – сказал он виновато. Глина молчала, глядя на него исподлобья, и Гомон продолжил, – меня самого привели сюда, чтобы я мог убедить тебя сотрудничать с «Божьей пчелой»…

– А Харитон и Мавра – это заложники, – уточнила Глина охрипшим со сна голосом, – чтобы я сговорчивей была?

– Получается, что так, – согласился Гомон, – только и я в какой-то мере заложник, учти.

– Что от меня требуется? – сказала Глина.

Гомон придвинул стул к ней поближе и открыл было рот, чтобы рассказать все, но понял, что со связанным человеком он говорить не может.

– Размотайте ее, – попросил он автоматчика, но тот покачал головой.

– Понимаете, это не поможет, если…

Автоматчик не реагировал.

– Глина, извини, – сказал Гомон, – я тут ничего не решаю. В общем, у Виктора Ивановича возникла проблема. И без тебя ему не обойтись. Я думаю, что он мог бы прибегнуть к помощи Харитона Савельевича, но… Его проще убить, чем уговорить.

– На чьей ты стороне, моль шубная? – подал голос дядька Харитон и получил тычок от автоматчика, что было совершенно зря сделано. Автоматчик тут же отлетел к стене, ударился головой и отключился. Остальные два резко навели стволы на дядьку Харитона.

– Не убивайте меня, – глумливым голосом попросил дядька Харитон, – а то Глину некем шантажировать будет.

– Я же говорил вам, что их надо развязать… – начал было Гомон, но все взоры обратились на вошедшего в кабинет Пасечника.

Глина увидела, что он ничуть не изменился с их последней встречи. Высокий, волосы с проседью, серый костюм, свежая рубашка, дорогие часы. Глина в ночной рубашке и смирительной упаковке хмыкнула про себя.

– Я не думал, что вы так похорошели, Галина, – обратился к ней Пасечник, – после полученной травмы восстановились быстро. Это заслуживает уважение.

Глина молчала, при ближнем рассмотрении Пасечник показался ей уставшим и измученным. Он распорядился развязать пленницу, но увидев лежащего на полу автоматчика, дядьку Харитона и Вторую развязывать не стал. Гомон топтался на месте без дела.

– Аркадий Аркадьевич, вы ввели нашу гостью в курс дела? – спросил он Гомона.

– Не успел, – развел руками антиквар.

– Я много лет честно трудился на благо государства, – с пафосом в голосе начал Пасечник, – но мои возможности не безграничны. К сожалению, наступил момент, когда я не смог обойтись без помощи так называемой «несистемной оппозиции». У меня неустанно трудятся пятьдесят человек, но их силы слабы, и способности весьма средние, их едва хватает для обеспечения текущих нужд. В нашем санатории поправляет свое здоровье вся политическая элита. Всё бы ничего, но… Случилась страшная беда, вы, наверное, знаете из телевизионных передач… – Пасечник остановился и внимательно посмотрел на молчащую троицу.