Неприкосновенный запас

Инга покачала головой.

– Тогда идем, идем!

– Я потом...

Инга закрыла дверь.

Некоторое время Леля стояла перед закрытой дверью. Потом вздохнула, сама себе сказала: "Наказали!" - и побежала вниз по лестнице.

Потом, что бы ни говорили Инге, как бы ни объясняли ей смерть матери, девочка думала: мама вернется! Она внушала это и папе.

Но в конце того дня вдруг стало неимоверно темно. Убежали девочки в желтых платьях. Остались одни черные веточки.

2

Вы когда-нибудь слышали, как на повороте плачут трамваи? Это рельсы больно жмут колеса, как тесный ботинок ногу. Вы замечали, как усталый троллейбус крепко держится за провода маленькими железными кулачками? Боится оступиться и упасть, потому и держится. Вы обращали внимание, как моргают фары автомобилей, словно в глаз попала соринка?

Инга шла осенней улицей и замечала то, мимо чего множество людей проходило спокойно и равнодушно. Машины, трамваи, троллейбусы становились похожими на живые существа. Мимо, глухо щелкая языком, подобно озорному мальчишке, промчался мотоцикл. На башне с часами ударил колокол. Может быть, он отбивал не время, а сокрушенно звал домой отказавшийся повиноваться мотоцикл? Инга перешла на другую сторону. Она не заметила, как за ней увязалась девушка в куртке с капюшоном, в клетчатых брючках, с сумочкой, висящей на плече, словно у кондуктора трамвая. Эта девушка тайком рассматривала Ингу и шла за ней, как следопыт. Только у ворот дома она окликнула Ингу:

– Девочка, подожди!

Инга остановилась и непонимающе посмотрела на клетчатые брючки и кондукторскую сумку. Еще она заметила бесцветные волосы и широкий носик, белый от пудры, а может быть, озябший.

– Хочешь сниматься в кино?
– Девушка улыбнулась, и носик стал еще шире.

– Нет, - ответила Инга.

– Не хочешь?
– Лицо у девушки вытянулось.
– Все хотят, а ты не хочешь? Шутишь!

– До свидания, - сказала Инга, но от девушки из кино не так-то просто было отделаться.

– Подожди. Давай познакомимся.

На всякий случай - вдруг убежит - она взяла Ингу за руку.

– Ты, главное, не волнуйся... Не сразу же снимаются. Мы тебя сначала попробуем.

– Не хочу, чтоб пробовали!

Инга представила себе, как пробуют на вырез арбуз. И как на базаре пробуют творог. Мама всегда пробовала. Инга захотела убежать, но девушка крепко держала ее за руку. Теперь она говорила мягко, просила:

– Не убегай, пожалуйста! Ты даже не представляешь, какая тебя ждет роль! Я два месяца тебя искала!

– Меня?
– удивилась Инга.

– Ну, конечно, тебя. Новые туфли сносила. Видишь?

В доказательство девушка показала свои сношенные туфли. Их невозможно было представить себе новыми.

Инга молчала.

– А не захочешь сниматься - не будешь. Ты только приди... а потом как хочешь. А то Карелин скажет, что я зря целых два месяца бегаю... У тебя есть что-нибудь пожевать?

Инга удивленно посмотрела на девушку, протянула ей портфель, из которого торчал батон, и девушка ловко отломила горбушку.

– С утра ничего не ела.
– Теперь она говорила с полным ртом.
– Тебя как зовут?

– Инга.

– Хорошее имя, - заискивающе сказала девушка.
– А меня зовут Вика... Виктория Сергеевна.

Вика жевала булку, а Инга мучительно думала, как ей избавиться от этого кино. И тут она вспомнила Лелю. Подружка пришла ей на помощь.

– У меня есть подруга Леля, - сказала она.
– Знаете, какая она красивая! Позвать?

Но Вика как бы не расслышала Ингиных слов, она повторяла свое:

– Будешь сниматься вместе со знаменитыми артистами, с лауреатами. Усекла?

Инга молчала. Не "усекла".

– Соглашайся, Инга, - не сдавалась Вика.
– Я ведь два месяца бегала.

Инга снова взглянула на стоптанные туфли, они как бы подтверждали: бегала! Девушка из кино не дала ей опомниться, она воскликнула:

– Прекрасненько!

Решительно открыла свою кондукторскую сумку, словно хотела дать Инге билетик. Но вместо билетика дала ей бумажку с адресом студии.

– Держи. Завтра в пять часов будь на студии. Только не подведи. Ты же типаж!

– Типаж?
– переспросила Инга.
– Что такое типаж?

Но девушки из киностудии уже не было - она исчезла так же неожиданно, как появилась. Только бумажка с адресом подтверждала реальность ее существования.

– Новые туфли сносила, - пробормотала Инга и вошла в ворота своего дома.

А потом Инга забыла и о девушке из киностудии и о записке.

Вечером отец обнаружил записку. Она лежала в кухне на столе. Инга вынула ее из кармана, когда вернулась из школы.

– Что это за бумажка?
– спросил папа.

– Бумажка? Это мне на улице дали... чтобы сниматься в кино.

– Ты сможешь?

Инга пожала плечами. Папа внимательно посмотрел на нее, словно желая обнаружить в дочери какие-то перемены, и пошел в ванную стирать. Над тазом поднималась мыльная пена - целое гнездо мыльных пузырей.

Неожиданно пана вышел из ванной, на ходу вытирая руки о фартук.

– Слушай, а это должно быть интересно - сниматься в кино?
– спросил он у дочери.

– Не знаю, - отозвалась Инга.

– Вот и узнаешь.

Ингу удивило, что обычно молчаливый, тихий папа вдруг оживился и голос его зазвучал иначе:

– Вот и узнаешь! Там интересные люди. Артисты!
– Он положил дочке руку на плечо и заглянул ей в глаза: - Может быть, у тебя откроется талант?

– Она сказала, что я типаж. Это хорошо - быть типажом?
– спросила Инга.

– Конечно, хорошо, - не задумываясь, ответил папа, - иначе бы тебе не дали этого.
– И он победоносно потряс над головой бумажкой с адресом.

3

Странное чувство овладело Ингой, когда она, сжимая в руке бумажку с адресом, шла с папой на киностудию. Порой ей казалось, что едва она переступит порог этой таинственной студии, как увидит маму. Она представляла себе, как мама воскликнет: "Инга, доченька!" И как она, Инга, прижмется лбом к теплому плечу матери. Все будет, как прежде. Инга слышала голос мамы и чувствовала тепло ее плеча. И ускорила шаги. Вдруг мама ждет?

Посыпал снег. Сухой, редкий, похожий на легкие перышки. Инга не заметила, как ее шапка и плечи стали белыми от холодных перьев снега. И как изменился город от этого случайного, преждевременного снега.