Непростая служанка

Поймав себя на мысли, что уж больно долго он смотрит на девушку, Филис отвернулся.

— Уже поздно, — резко сказал он. — Иди.

Объяснять ей что-либо не было желания; да и нечего было объяснять. Филис сам не понимал, почему этот вопрос заставил его реагировать так, и какой ответ, он тоже не догадывался. Марина ушла и только тогда он смог искать это объяснение.

«А Вам я нравлюсь?» — звучало в голове. Филису она нравилась, в какой-то степени. Внешность Марины мужчине была, определенно, по душе. Нравился ему открытый и веселый характер девушки, нравилось ее любопытство и нравился ее энтузиазм. Но она, скорее всего, интересовалась не этим. Филис не был знатоком женщин, но от кузины знал, что такие вопросы девушки задают, когда хотят знать про любовь. Можно ли любить почти незнакомого человека?

Если подумать, он знаком с Мариной совсем мало, всего четыре луны, последние две из которых она с завидной регулярностью лезла к нему в мысли. Много ли он о ней знает? Он знает, что когда она смущается, у нее краснеют кончики ушей, что заметно сквозь светлые волосы; знал, что, когда она пишет, пальцами свободной руки выстукивает на столе только одной ей известный шифр; знал, что если она о чем-то задумалась или замечталась, то обязательно будет либо крутить прядь волос, либо грызть кончик пера. Знала ли она что-либо подобное о нем?

Но и не знал о Марине Филис многого. Не знал, о чем она думает перед сном; не знал, какое ее самое сокровенное желание; не знал, откуда она и кто. Последнее незнание, наверное, должно было насторожить его, но он доверял ей не меньше, чем тому же Зуну, которого знал с детства. И Филис хотел узнать об этой служанке все. Марину хотелось постоянно узнавать. Он очень долго не мог понять, почему к ней относится не так, как к остальным, а потом понял. Кажется, это называется любовью.

Все эти уроки: и письменности, и, ранее, словесности — он затеял только для того, чтобы узнать, сможет ли из дикого зверька сделать достойного члена общества. Эксперимент-игра, как ловкая ловушка, расставленная пауком для невинной бабочки. Сейчас Филис понимал: он сам в шаге от того, чтобы попасться в собственные сети.

— Филис Сквалло, ты, право, душемотатель. — рассмеялся он в одиночестве. — Как можно так вымотать собственную душу?

Почти влюбиться в служанку. Глупость, не достойная герцога! Почти влюбиться в ту, кого никогда не назовешь супругой. Гадость, не достойная мужчины! Филис ненавидел тех, кто обещал девушкам свадьбу и титул, но никогда не давал. Его собственный отец был такой: зачал ребенка с работницей веселого дома, но так ни разу не назвал ее женой. В детстве Филис не понимал, почему над его матерью смеются, но потом понял. Так как отец поступать он не собирался, а значит, надо прекратить эту глупую влюбленность без права на будущее. Осталось только придумать, как.

Глава 8

Пятая луна уже приблизилась к исходу, и в замке герцога Сквалло царило небывалое беспокойство. За все врем, что я прожила здесь, ни разу не видела, чтобы слуги так много времени проводили на улице: обычно мы неспеша делали свою работу, прерываясь на неспешный обед, потом также неспеша ужинали и проводили досуг. Конечно, прогулки бывали и раньше, но прежде мало кто старался гулять все свободное время. Люди будто не могли насытиться теплом, которое за прошедшие пять лун не разу не сменялось другой погодой.

Сегодня всюду сновали служанки с мотками разноцветных ниток мишуры, больших красочных зонтиков и других украшений в руках. Создавалось ощущение, что грядет Новый год. Конечно, в том, что в этом мире празднуют смену годов, я не сомневалась, но отнюдь не думала, что тут все проходит с таким же размахом как в матушке России. Выходя из книжной после уборки и, уже ставшей привычной, писательской деятельности для Сквалло (Кстати, самого герцога я уже давно не видела: ни в книжной, ни в коридорах, ни на улице), я едва не сшибла с ног Мэлизент с коробкой блестящих штук, чем-то похожих на елочные игрушки.

— Мэли, ты разве не должна отдыхать? — удивленно спросила я.

Мое удивление было вполне объяснимо: из-за дополнительных занятий я обычно возвращалась в комнату самой последней. Мэлизент же как самая резвая и быстрая всегда приходила первая.

— Милая, — она всегда называла меня именно так (неужели, не может выговорить мое имя?), — почему же такой вопрос? Ужель ли ты не приготавливаешься к Перемене поры?

Перемена поры? Я впервые об этом слышала и, конечно, ни к чему не готовилась, о чем и поведала собеседнице.

— Теивас великий, потери в твоей душе настолько глубоки! — она жалобно и будто извиняясь посмотрела на меня. Я уже привыкла к такому, поэтому молча кивнула.

Я уже давно поняла, что моя фальшивая амнезия мне на руку. Ведь никто не заподозрит во мне шпиона, иномирца или что похуже, все просто будут думать, что, задавая вопросы, я лишь хочу восстановить память.

Многое из того, что было привычно жителям этого мира, я не только не знала, даже не понимала. Иногда слова и словосочетания наталкивали меня на их значение, но фраза «Перемена поры» для меня оставалась пустым звуком. К счастью, коллега поведала мне про грядущее мероприятие, пока мы шли к общей комнате.

— Пора Вод приходит вслед за порой Цветов, точно в заход пятой луны, — Мэлизент очень нравилось объяснять мне что-либо своим назидательно-поучительным тоном. Она, как я успела заметить, любила поговорить, я же не лишала ее этого удовольствия, отчего и заслужила благосклонность. — Солнце и тепло уходят, уступая место так нужным для урожая дождям, двиры выходят на сушу, и рыба вновь появляется на прилавках.

— Ясно, — кивнула я, — значит, Перемену поры встречают с размахом.

— С превеликим! — глаза моей собеседницы загорелись: видно, она очень любила этот праздник. — В грядущую Перемену замок посетит принцесса Эремина, по такой радости готовится к встрече следует еще тщательнее.

— Принцесса? — я на секунду остановилась.

Зачем принцессе целого государства приезжать на праздник в гости к герцогу. Конечно, род Сквалло, как я знала, был знатным и влиятельным, но разве в такой день у члена королевской семьи нет более важных и приятных дел, чем навещать аристократию? И, если это так необходимо, почему герцог сам не приедет в королевский замок? Махнув головой, я постаралась избавится от ненужных и непрошенных мыслей: это не мое дело — кто, когда и зачем приезжает.

— Безусловно, это так, — сказала Мэлизент, будто я не верила ее словам. — Ох, милая, ты до сих пор не видала принцессу. Ее Высочество — кроткий цветок на бренной земле; столь нежного и доброго существа и в сто лун не сыщешь!

Кажется, она решила, будто мне интересна характеристика будущей гостьи. На самом же деле меня совсем это не интересовало, и вопрос я задала скорее от удивления, чем от любопытства.

— Сестренки, — навстречу нам вышел Зун, — ходом в большую залу, украситель прибыл.