Нерозначники

Сейчас вот бутылкохват цепкий, никакой силой не оторвёшь. На большее его и нет, потому как, годков хоть уже и за сорок, ничегошеньки делать не умеет, да и умом совсем не сметливый. Вот и покатился с горушки и угрязать стал.

Оно и не мудрено: Шипиш Переплёт к нему Патербу приставил. А уж она своего не упустит: знает, вишь, как из человека откать последнюю сделать.

И вот этому-то Альберту и надумал Переплёт Талю в жёны отдать...

Казалось бы, вовсе немыслимое дело, однако Шипиш от своей задумки не отступился. Призвал к себе Шиверу и наказал ей, чтобы она Альберта к свадьбе готовила.

Как раз на ту пору, когда Илья с Талей встретились, Альберт в страшном запое пребывал. Всякий он человечий облик потерял и волю последнюю утратил. Если из квартиры и выходит, только до магазейна и обратно. Ольга, жена его, не выдержала такого беспробудного пьянства и к родственникам уехала. Да напоследок в сердцах разводом нагрозила.

В один из дней пробудился Альберт -- на короткое время сознание его из тяжкого пьянства вырвалось. Распухшие веки разлепил и сразу к бутылке потянулся. Остатнее зелье выглохотал и на другой бок было поворотился -- сил набираться, а тут вдруг с ним и случилось то, что люди белой горячкой зовут.

По правде сказать, здесь Мерколий не чудил, никакого призрачного видения не было, а это Шивера Равга к Альберту пожаловала. Перевернулась она в скудельное тело, видимая для человеческого глаза стала.

Смотрит Альберт: женщина перед ним объявилась. Обычная вовсе женщина. Возрасту, конечно, пожилого, но не старуха, и одёжка на ней самая такая, что по моде носят.

Испугался Альберт -- ужас в глазах плеснулся. Руками замахал -- чур меня, чур!
– - и ноги к брюху поджал, словно отбиваться изготовился.

Шивера брезгливо поморщилась и говорит:

– - Помочь я к тебе пришла. Ишь, до чего допился!.. Если сейчас уснёшь, больше не проснёшься, -- и протягивает стакан, с какой-то синей жижей.
– - На вот, пей! Если жить хочешь...

Янька и пополз от Шиверы, вжался в стену и мычит: му-му да му-му.

– - На, говорю, дурня башка!
– - посуровела Шивера.
– - Сгинешь зазря, а так сразу же легче будет.

Альберт выпил, и впрямь у него в голове засветлело, сила откуда-то появилась, дрожь в руках унялась.

– - Что за лекарство?
– - полюбопытствовал он.

– - Тебе на кой?
– - отмахнулась Шивера.
– - Сейчас пить не сможешь. Одне расстройства...

Засомневался янька, к бутылке потянулся. Наплескал в стакан с остатков капли какие-то, но и поднести не смог: от одного запаха воротит. Так уж ему водочный дух не выносим да постыл стал!

Шивера покривилась и говорит:

– - Что, потерял любимую забаву?

Альберт вдруг опомнился и спрашивает: кто, мол, такая, откуда взялась?

Шивера ухмыльнулась ну и представилась:

– - Про анделов-хранителей, что ли, не слыхал? Я и есть... На вот, гляди!

Махнула рукой, и со стола всякая объедь и грязные тарелки исчезли. И под столом, да и во всей комнате чисто стало: пустые бутылки и всякий сор и хлам с глаз канули. А на столешнице большая тарелка дымящего борща объявилась, и ломтики хлеба, и лук и чеснок горками, и всякие кушанья. Горячее всё, словно только с плиты.

У Альберта в серёдке так и заворочалось, такой дичайший аппетит у него проснулся, что и не побороть. Будь что будет, -- подумал он и на еду накинулся.

Шивера подождала чуть, пока янька потише ложкой ворочать будет, и рассказывает: мол, необнакавенный он человек, избранный, внутри его чудодейные способности гнездуют... Можешь, дескать, людей лечить...

– - Просто ты пока об этом не знаешь, -- пела она.
– - Я и пришла помочь, чтоб из тебя величайшего из людей сделать.

Янька ажно прослезился.

– - Я знал, знал...
– - дрожливым голосом шептал он и утирал мокрые буркалы. И руки опять затряслись.
– - Я всегда знал... Так и есть, так и есть...

– - Направить тебя надо, а то такой талан зазря сгинет...-- Шивера вдруг замолчала, раздумчиво на Альберта глянула и заключила для вящей убедительности: -- Лечить мы никого пока не будем, а избранным людям послужить надо...

Альберт высморкался в простыню, утёр мокроту с лица и уж совсем по-другому на Шиверу глянул. Ласково так-то, распахнутыми обнял глазами.

– - Слушайся только меня, -- наставляла Шивера, -- и всё, как я скажу, делай.

Закивал янька головой и куда-то в себя отвлёкся, зашипел:

– - Попляшут они у меня теперь, попляшут...

– - И не говори, Альбертик. Ох и жизнь тебя ждёт! А про жену забудь. Не для тебя она. Ты птица высокого полёта!

– - Ага, надоела она мне, -- так и заплямкал янька губами.

– - Правильно, Альбертик. Кто она -- и кто ты! Скоро тебя высший цвет ждёт. Большие люди. Встречи, банкеты... И с кем бы ты на них пошёл?.. С ней, что ли? Смешно!
– - Шивера расхохоталась. И Альберт хихикнул для надобности.

– - Во-во!
– - утвердила Шивера и подвинула к яньке дорогое курево.

Тот важно пришлёпнул сигарету губами и потянулся было за спичками, а благодетельница сама ему услужливо огонёк поднесла -- указательный палец вытянула, и на конце его, на острее ноготка, вдруг пламешек махонький зажёгся.

Прикурил Альберт, с доволи дым пустил.

– - Есть у меня на примете девушка...-- с тайностью в глазах подступилась Шивера.
– - Вот она тебя достойна. Красавица, стройная, умница. А голосок какой -- заслушаешься. Вот тебе с кем в цвет показаться! Все тебе завидовать будут!

Янька глупо хихикнул, а по глазам видно: заинтересовался, сердешный.

– - Счастлив будешь, как никто... Ну, чего скажешь?

Тот помялся да и спрашивает:

– - А лет-то ей сколько?

– - Двадцать восьмой пошёл.

– - Эка...
– - поморщился Альберт, чуть сигарету изо рта не выронил.
– - А помоложе, что ли, нет?

– -Как моложе?
– - опешила даже Шивера.

– - Ну, восемнадцать, девятнадцать... Ну уж никак не больше двадцати!

– - Да ты что, мил человек, тебе же самому за сорок!