Нерозначники
Шрифт:
– - А люди тут причём?
– - запутался верша.
– - Ну-у...
– - с великого ума потянула Лека, глянула по сторонам с опаской, придвинулась к Мирашу поближе и говорит шёпотом: -- Среди них тоже нерозначники бывают. Родные души, влюблённые... Все, вишь, по разукрасу друг дружку находят, а эти по тайне какой-то.
– - По какой тайне?
Лека помолчала чуть и говорит:
– - Кто ж её знает?! Запечатанная тайна и есть. Непроникаемая такая... Странная у нерозначников судьба...
Мираш хотел ещё что-то спросить, но тут вдруг с другой стороны Маха-росомаха присела. Придвинулась, слышь-ка, и уши потянула. Лукнула на Леку сердитый взгляд и запела заботливо:
– - Да уж тебя ждем, не дождёмся, -- огрызнулась Лека и опять напустила на себя беспечный вид. Вспорхнула легко и кинулась в бурлящую толкотню.
– - Ой, девоньки, налейте мне ещё! Нам весной ракушку не клевать!
– - Есив чё, я могу помогать, -- лилейно замурлыкала Маха.
– - Не сразу, наверно, помощницу найдёшь.
Глянул на неё Мираш -- чем не помощница?
Все знают, какие они, росомахи. Тело бочоночное и несуразное будто. Лапы широкие и мощные, по телу вовсе короткие. Иной раз, если со стороны смотреть, кажется, что росомаха брюхо по земле волохает. И походка у неё неуклюжая, криволапит всё одно, косолапит.
Теперь-то Маха совсем другая. Тело у неё человеческого и женского сложения, само собой. Сама высоконькая и тончавая. Ноги, как у цапли, а в талии -- оса.
Посмотрел Мираш на неё раздумчиво и отказался вежливо.
– - Мне, -- говорит, -- не к спеху. У тебя самой, наверно, забот невпроворот...
Тут у Антипа с Анохой рассорка серьёзная случилась. Не сдержался старый лесовин, на волчатника с кулаками полез.
– - Да ты ишо хуже человеков!
– - кричит.
– - Да я тебя!..
Мираш сейчас же разнимать кинулся. Встал промеж супротивников, глядит, а никто кроме него и не шеметнулся, точно обычное это дело -- драчишка между лесовинами. Растерялся Мираш, а тут ещё лише диковинку увидел: Кош Тухтырь кулаками своими огромными Супрядиху охаживает, а та словно и не чует, насмехается только. Потом изловчилась и сама своим невеликим кулачишкой приложилась, прямёхонько по переносью Тухтырю угодила. Сдаля удар, может, и не сильный показался, а полетел лесовин через всю залу и стол пополам переломил.
И пошла потеха! Лесовины друг на друга кинулись. Кто стулки похватал... всякая мебелишка в ход пошла -- щепки в разные стороны полетели. Кит с волчицей Лемой к дверям кинулись -- только их и видели. Мираш оцепенел поначалу и тоже к выходу попятился.
Решил, знаешь, воздуху лесного глотнуть да и обдумать, что далее делать... Сколько-то по лесу ходил, а ничего путного на ум не прилучилось. А вернулся -- все лесовины уже вповалку лежат и не дрыгнутся.
А утром -- снова долотом. Вдовесок ещё новые лесовины подошли... и из города верши прибыли...
Пятидневку, слышь-ка, гуляли...
На шестой день Мираш обессилил вовсе, с лица спал. Что и говорить, каждый лесовин за долг и обязанность считает молодого вершу поучить. Одно и то же в несколько кругов наслушался. Упятился он за дверь тихохонько, сел понурый на крыльцо... и с великой грусти на него шаль нашла. Дай, думает, тоже потешусь. И что ему такая наумка в голову явилась, сам потом растолковать не сумел. Вот так сделает что-нито, а потом -- пойди разберись! Словом, надумал сжечь свой новый домишко. Вместе с лесовинами.
Зла-то тут, конечно, никакого нет, потому как лесовины в огне не горят и порону им от этого никакого. А дом и наново отстроить можно. Не забота.
Запалил Мираш факел смоляной... и вдруг факел этот в лису-огнёвку оборотился. Вырвалась лиса из рук верши и вокруг дома побежала. Где пройдёт и хвостом пушным помашет, там и пламя подымается. Мираш и глазом моргнуть не успел, а огонь
уже всю избу объял, и по крыше пополз, щёлкая черепицей, как орехами.Так дотла домишко и сгорел. Прошёлся Мираш вокруг пепелища -- ладно всё получилось, на загляденье. Только угольки чёрные в дыму лежат да потрескивают. А от лесовинов ничегошеньки и не осталось... И памяти никакой. Ни косточек, ни вещей каких, негорючих. В небеса лишь чёрная тучка поднялась и зависла над болотом в верхотурине. Аккурат над тем местом, где пожар случился. Другие облака и тучки ветром в сторонку относит, а эта недвижно установилось. Крепко, слышь-ка, держится, точно никаким ураганом её не сшибёшь. Странная вовсе тучка, на других и не похожая. Бурлит, клокочет -- и воронки на ней, и лохмотья друг на дружку налезают, и скручиваются они, и сплетаются. С час где-то эта тучка клокотала, а потом успокоилась и в ровнёхонькое пушистое облако переродилась, словно светлую песцовую шубку на себя примерила. Так и засверкал, заискрился мех на солнышке.
Вдруг прямо из облака молонья ударила. Без грома так-то, тихонько возле пепелища стеганула. И на том самом месте, где она в землю ушла... лесовин Дорофей объявился. Оправился с ходу, ощупал себя со всех сторон, бородёжку огладил -- и перемены в нём никакой. Может, даже ещё справнее стал. Глянул он на Мираша укорчиво и погрозил кулаком.
– - Ишь, шельмец, что удумал!
– - закричал он.
– - Так ты гостей привечаешь?!
– - и вдруг сник и махнул рукой.
– - Ладноть уж... сам по молодости такой был. Стало быть, загостевались мы...
Из облака одна за другой молнии полетели. И то тут, то там лесовины наявляться стали. Кто смеётся, а кто тоже на Мираша напустился. Без злобы, правда, грозятся, словно потешаются.
Супрядиха подскочила к Мирашу и выпалила восхищённо:
– - Говорю же, наший он! Ох и смекалистый! Ох и смекалистый! Дай я тебя поцелую, -- прихватила вершу крепко за плечи и в щёку клюнула.
После того собрались лесовины скоренько и, довольные и весёлые, полетели к Северьяну Суровежнику гостевать. Про ссоры и не вспоминают. Друг у дружки о Мираше справляются. Ну и промеж собой всё-таки оценку такую дали, что, дескать, не весь верша, не весь, то есть дурачок...
Зарубка 2
Шальная девка
Ну и зажил Мираш в лесовинах. Сразу же, вопреки советам и наумкам, захотелось ему людей смотреть. Мечта всё-таки... Лес, думает, от меня никуда не уйдёт, а на человеков своими глазами глянуть надо: может, напраслину на людей наводят.
А тут вдруг Супрядиха Уховёртка заявилась.
– - Хочу, -- говорит, -- тебя в деревеньку сводить. Супостатов этих показать. Когда ты ещё сам соберёсся! А я тебе сама укажу, какой худой человешка, а который и ещё хуже. Ясное дело, пока зачнёшь тореть да навыкать, сколь времени утечёт?!.. А я тебе, так уж и быть, весь расклад предоставлю...
Не очень-то Мираш и обрадовался, сам, вишь, хотел всё узнать, а тут, получается, с чужого языка складывать придётся. Потом поразмыслил да и согласился. Всё равно, думает, меня не обманешь.
Повела Супрядиха вершу в Канилицы. Деревенька хоть и небольшая, а дворов полста наберётся. Слушает Мираш ключницу, и, по словам её, выходит, что ни одного доброго человека там нет.