Нестрашные сны

У нее распухшие нос и губы, глаза отекли от недавних слез — да она плачет непрерывно последние два дня… или уже две недели? Кому такую захочется целовать? Вот и Келдыш не хотел.

— Мортимер, вы не в себе… вы сама не понимаете, что говорите! — отрезал он.

Девушка вздохнула.

— Почему же не понимаю? — спросила рассудительно. — Я все понимаю. Я хочу, чтобы вы меня поцеловали. Что тут может быть непонятного?

Подумала и добавила — ему в утешение:

— Вы ведь меня уже целовали, помните, — там, в Кобуци?

Игорь мягко поднялся. Сунул руки в карманы, прошелся по комнате, остановился у окна. Сказал, не оглядываясь:

— Я тогда думал… я считал это сном. Да это, в конце концов, и был сон!

— «Что такое сон? А наша-то жизнь не сон»?

Девушка положила голову на подушку. Пояснила:

— Это цитата, не помню, откуда… А мы сейчас с вами точно не спим? А то я уже путаюсь… я и правда сегодня чуть не умерла?

— Вчера. Это было вчера.

— Да-а-а? Ну вот видите, я позавчера… а, нет, вчера!.. чуть не умерла, а вы меня даже не поцеловали ни разу. В смысле — наяву. Придется уже целовать в лоб, когда меня в гроб положат, знаете, как покойников целуют перед тем, как крышку заколотить?

Игорь хмыкнул. Подошел и сел на диван.

— Ну вот, я же говорю, несете чушь несусветную! Еще скажите: «Выполните последнюю волю умирающей!»

Девушка осторожно придвинулась, подлезла ему под руку — так что Келдыш поневоле приобнял ее за плечи. Заглянула ему снизу в лицо: тени под глазами, незнакомые морщинки у рта, между бровей. Келдыш посмотрел и отвел взгляд.

— А вы не можете… немножко притвориться?

— Притвориться?

— Ну, что это все еще сон… что я вам снюсь, то есть мы друг другу снимся… и что я вам… ну… чуть-чуть нравлюсь? По настоящему?

Келдыш прижал ее голову к груди — так что девушка даже шевельнуться не могла. Вздохнул:

— Мортимер, Мортимер, ну что мне с вами делать?!

— А вы меня поцелуйте, — подсказала она.

…Вы знаете, что бывают десятки, нет, сотни поцелуев?!

Она не знала.

Агата спала, и ей ничего не снилось. Наверное, потому что рядом был Келдыш. Проснулась, вынырнула из тьмы без сновидений, только когда он мягко высвободился из ее рук и поднялся. Вышел из комнаты, ступая практически бесшумно. Агата повернулась, сонно вдыхая запахи его кожи, его одеколона, оставшиеся на подушке… И услышала звенящий голос Лизы:

— И что здесь происходит?!

— Не то, что ты думаешь.

— И сколько осталось до того, что я думаю?

— Так. Пошли на кухню.

Невнятный возглас, возня, придушенный голос Лизы:

— Да убери ты свои клещи, сама пойду!

Агата встревоженно села, но комната поплыла перед глазами, и она вновь привалилась к спинке дивана. Стук — видимо, Лиза кинула или уронила что-то.

— Наготовила, несла вам покушать. Идиотка!

— Почему же идиотка? — пробормотал Игорь, шурша чем-то. — Очень вкусно.

— Ну?!

— Вчера у Агаты была клиническая смерть.

Лиза с дребезжанием двинула табурет. Помолчала.

— Тогда почему она здесь, а не в больнице?

— Мы с Борисом ее откачали.

— Почему ты не отвез ее в клинику?! Ты же отвечаешь за нее перед законом! В следующий раз может не повезти, и девочка умрет… Да прекрати ты жрать, когда с тобой разговаривают!

— Сама принесла еду, теперь отбираешь… Я не ел давно, отдай!

— Скверно выглядишь.

— Ты на нее погляди. Краше в гроб кладут.

Правда? Агата потрогала свое лицо: щеки ввались, глаза, наверное, тоже. Спохватившись, попробовала расчесать-разодрать пальцами спутанные волосы. Пугало огородное! И как это он согласился ее поцеловать?

— Я понимаю, вы пытаетесь помочь ей, но Игорь, тебе не кажется…

— Признаю, мы с Борькой придумали полный бред, но это лишь временная мера.

— А дальше что?

— Думаем. Это мясо?

— Мясо… ты разогрей сначала. А ты не думаешь, что девочка может навредить тебе?

— Агата? Чем это?

Лиза понизила голос:

— А ты что, не понимаешь? Ты же взрослый адекватный мужик! Ты ее куратор! Игорь, ты понимаешь, что при малейшем подозрении в растлении малолетней…

— Ну-ну?

— Что — «ну-ну»?! Ты можешь слететь не только с должности куратора, но и загремишь под суд? Ты каким местом думаешь — головой или… чем?!

— А еще ночью приходит Борис, и мы тут организуем любовь а ля труа! — раздраженно перебил Келдыш. — Давайте-ка оградим ее от моих… теоретических сексуальных домогательств, вернем Осипенко — и пусть девчонка благополучно загнется там, в ИМФ, главное — не у меня дома! Так, что ли? Какие у тебя предложения?

Пауза.

— Предложение Осипенко кажется мне вполне разумным, — тихо сказала Лиза.

— А мне — нет! Жалею, что сказал тебе. Агата, просыпайтесь, наша Лиза пришла! Нам еды принесла…

Лиза заглянула в кабинет только чтобы сказать «добрый день» и вновь скрылась на кухне. Там и гремела дверцами и посудой. Кажется, они с Келдышем все-таки очень похожи…

Агата робко пристроилась с краю стола и принялась щипать пирог. Аппетита у нее не было. Совсем. Игорь в комнате разговаривал с кем-то по телефону. Агата поглядывала на сновавшую по кухне Лизу — та не присаживалась ни на секунду: терла, резала, жарила, усердно намывала посуду, и на Агату не смотрела.

— Знаете… — тихонько сказала Агата. — Игорь ко мне не… пристает. Правда.

Лиза, не оборачиваясь от мойки, отозвалась сухо:

— Очень на это надеюсь. Только и ты его давай не провоцируй. Не маленькая уже, взрослая девушка, должна соображать, что к чему.

Агата принялась тереть ладонью щеку — чтобы скрыть предательский румянец. А попросить себя поцеловать — это провокация? Наверное… Игорь ведь вовсе не собирался ее целовать, это она на него… хм, набросилась?