Неверный. Свободный роман

— Эй… Ты чего? — гладит по руке. — Все обошлось. Это же хорошо, да?

— Очень! — киваю со слезами.

— Но ты не меня ждала, да?

— Я дура. Не знаю, почему я подумала, что он… — отворачиваюсь в стену невидящим взглядом. — Дура.

— Не гони. Сам дурак, а ты — молодец. Кстати, меня тут папашей считает, если что, это не с моих слов, просто тебя только я навещаю.

— Спасибо! Правда, спасибо… — ловлю сухую ладонь Свята, прижавшись щекой. — Спасибо, что не бросил.

— Да как же я… — теряется. — Ты мне помогла. Очень. Я в неоплатном долгу. Так что…

— Вот еще. Я ничего не сделала.

— Меня взяли, — говорит тихо. — Представь. Сразу после кастинга. Я буду участвовать в съемках клипа и танцевать на сцене. Концерты… — называет популярного певца.

— Обалдеть! Поздравляю!

— Я поверить не могу. Тысячу раз на день проверяю почту, перечитываю, смотрю на контракт… — показывает мне свой телефон.

— Ты это заслужил! Ты будешь звездой, у тебя все получится! — с жаром произношу я и вдруг понимаю, что…

Не факт, что получится у меня.

Сдвинув одеяло в сторону, пялюсь на свой впалый живот под пижамой и едва дышу.

— Ты веришь, что там кто-то есть? — спрашиваю вслух.

— Ага. Мне узи показывали. Там какая-то маленькая штука. Говорят, это ребенок.

— Это… — поднимаю глаза на Свята. — Это проблема. Осложнение. У меня учеба на носу. Какой мне ребенок, блин! Он ему не нужен… И мне некстати.

— Жалеешь, что не получился выкидыш?

— Я не знаю. Не знаю… Я не планировала. Не хотела!

— Но, блин, над тобой и ребенком сутки напролет персонал трясся. С того света вытаскивали… — медленно говорит Свят. — Хочешь аборт?

Это слишком сложно.

— Я боюсь не справиться. Боюсь, что опять все просру. Эпично просру…

— Когда предки узнали, что я возле пилона кручусь, мама поделилась: у нее должен был быть выкидыш, но ребенка спасли. В пылу ссоры она сказала: лучше бы был выкидыш, чем иметь такой позор в семье, как ты. Как думаешь, она права?

— Свят… — прячу лицо, полыхнувшее стыдом. — Что ты смешиваешь? Это другое! Я шансы упускать не хочу и мне страшно…

— Долго твоя учеба будет длиться? Нет же… Привыкнешь. Блин, родишь, няню наймешь…

— При условии, что у меня будут деньги.

— Не ной, ты свой профиль давно открывала? У тебя там число подписчиков растет не по дням, а по часам. Все будет, Милашка. Даже если у такого неудачника, как я, все сложилось, у тебя, тем более, все получится.

— Ты думаешь?

— Я в тебя верю.

Я начинаю плакать: мне никто такого еще никто не говорил…

Повторяю себе: «Я в тебя верю. Я верю в тебя. В тебя верю я»

Каждый раз с разным акцентом и выражением.

Пока на внутренней стороне черепушки не выжигается эта фраза, а потом превращается: «Я верю в нас…»

Нет, не сразу я свыклась с мыслью о будущем материнстве, но постепенно, с каждым днем, проведенном в этом состоянии, я пропитывалась любовью к своему малышу. По капле…

Пока не стала ждать с нетерпением его появления на свет.

Глава 50

Глава 50

Александра

Спустя четыре года

— Какой славный джигит! — треплет моего сынишку по голове сухой ладонью врач.

Несколько лет назад Алим Мусаевич сохранил жизнь мне и ребенку. Тогда я решила оставить малыша. Я и Свят об этом знают, но мало кто знает, что почти перед самой выпиской меня вдруг накрыло истерикой.

Все намерения, вся уверенность, все-все схлынуло в ноль, я пошла в откат и отказ. Я хотела сделать аборт, и только этот мужчина, почти старик, меня отговорил. Алим Мусаевич со мной до самого рассвета сидел и говорил, держал за руку, убеждал, рассказывал, как все замечательно сложится у меня и моего сына.

Я устала плакать, устала сомневаться.

— Я боюсь, что у меня ничего не получится. Подведу не только себя, но и ребенка. Не устроюсь в жизни, испорчу… Понимаете?

— Конечно, твои опасения понятны. Страхи реальны. Но напрасно ты боишься жить. Ты еще не понимаешь, вернее, просто не позволяешь себе понять, что женщины намного сильнее мужчин, а женщина и мать — это суть сама жизнь.

Мы говорили о многом, в итоге я приняла этого ребенка, смирившись с тем, что больше никогда не буду одинока. Уже приняв решение, что буду выписываться, сохраню малыша и буду стараться жить так, как живется,я спросила:

— Алим Мусаевич, вы настолько уверены, что у меня будет сын?

— Проверим, так ли это. Я могу и ошибаться. Но если родится сын, назовешь его в мою честь. Как тебе? Не слишком ли о многом прошу?

— Я обязательно вам сообщу, — пообещала я.

С тех прошло немало времени.

Вот уже который год мы приезжаем в один и тот же день, навещаем Алима Мусаевича. У меня родился сын, я назвала его Алим. Даже если бы сынишка пошел в меня — светленьким, а не смуглым чертенком, все равно бы дала ему такое имя. Другого имени не видела вообще.

Только на этот раз врача, сделавшего для нас так много, приходится навещать в палате больницы. Врач пострадал, поскользнувшись на гололеде, и приходит в себя после операции на шейке бедра.

Алим Мусаевич немного грустит, что на время придется оставить работу, но обещает, что вернется полным сил и энтузиазма. Его палата завален цветами, фруктами, открытками с искренними пожеланиями.

— Зима в этом году невероятно ранняя и ужасно злая. Будь осторожна, дитя, — улыбается мне врач.

Рядом с ним я снова чувствую себя той девчонкой, которая лишь на словах была дерзкой, но в глубине души шарахалась от каждой тени и только искала свои тропинки в этом мире. Свой путь…

Не скажу, что было легко.

Было очень сложно, и сейчас… если честно, бывают дни, когда я думаю: черт побери, мне кажется, было намного легче, когда Алима всюду можно было носить с собой, просто положив в переноску или модуль.

— Алим, прощайся с дедушкой, — смотрю на время.

Задержались. Безбожно опаздываем на обед.