Невероятная очевидность чуда

– Ну, что дальше, – легко усмехнулся ее шутке и нетерпению Павел. – Работать под кем-то, под каким-то «дядей», пусть и очень серьезным государевым, это мне как нож вострый. Мне состояние несвободы и зависимости от начальства к себе приладить весьма сложно, а точнее невозможно. Это, видимо, во мне закрепилось на уровне инстинкта от противостояния с папенькой родным. А вот сотрудничать – это да, я согласен. Особенно если вопрос стоит о разработке и внедрении очень толковых, самых востребованных на данный момент вещей, которые мы и производим.

Он замолчал ненадолго, задумавшись над какой-то мыслью, и, сделав небольшое отступление в ходе своего повествования, поделился с Евой:

– Знаешь, чему меня в первую очередь научили мои наставники-лесовики? – И, посмотрев на девушку, понятное дело, сам и ответил: – Не спешить. Это главный принцип всякого серьезного дела, особенно когда это касается вопроса выживания в любой среде. Это не подразумевает, что можно тормозить, тупить и опаздывать, а ровно наоборот: достигая внутренней расслабленности, перевести сознание в некое состояние, которое я называю «действенной медитацией». Например, человек никогда не задумывается и не осознает всю цепочку действий и срабатывающих механизмов в организме, когда ему надо, скажем, переставить ногу или поднять руку и так далее. Он даже не осознает свой мысленный приказ, который отдает руке-ноге-телу исполнить то или иное действие. Зато он с удовольствием загружает и забивает свой мозг всякой херней и сомнениями, когда ему требуется принять какое-то решение или начать действовать, напрочь выключая интуицию и вложенные в его подкорку врожденные инстинкты. Состояние «не спешить» – это когда в твоем организме полностью отсутствуют любые зажатые точки, он естественен, и течение энергий через него и в нем происходит свободно, ровным потоком, но при этом способен отреагировать на любую внешнюю угрозу практически мгновенной мобилизацией, включая завышенную скорость реакции. И все потому, что мозг в это время, выключив режим «болтовни» и рефлексии, находится в состоянии сканирования всеми органами чувств окружающей среды, в некоем медитативном состоянии. Вот именно в таком, когда мы не отслеживаем цепочку последовательностей от команды двинуть ногой до ее реального движения. Кстати, в таком трансовом состоянии эвенки и чукчи могут проходить десятки, а то и сотню километров: взяв определенный темп, что называется, «встав на ногу», чередуя легкий бег и быструю ходьбу, при том что тело полностью расслаблено, а мозг сканирует окружающую обстановку.

– Да, знаю такую практику, – кивнула Ева, – и даже видела людей, которые ее умеют применять. И это действительно больше похоже на чудо и какие-то сверхспособности. Но, я так понимаю, ты это отступление сделал, подводя к какой-то точке своих действий?

– Именно, – подтвердил ее догадку Орловский. – Опираясь на такого рода внутренние установки, я «помедитировал» немного, прикинул и решил, как говорит тот же Борисыч, «хватит делать как попало, будем делать как придется». И пошел несколько загогулистым путем, что называется, по парадоксу: через службу в инженерных войсках в качестве вольнонаемного специалиста. С большими оговорками и очень определенным договором. Ну и принес им наши разработки, и вот тогда дело пошло и сдвинулось. А чуть позже благодаря этим моим заходцам мы уж и на аутсорсинг вышли, и на поток встали. Но это попозже было, через год, наверное.

– То есть ты сейчас как работаешь? С Министерством обороны? – выспрашивала Ева.

– С ним, да. Мы смогли расшириться, поскольку у нас, честно говоря, есть крутые разработки, реально новаторские. Например, мы уже делаем системы роевого типа.

– Какого? – переспросила Ева.

– Ну «рой», по типу пчелиного. В том смысле, что имеется одна так называемая матка, в которой система связи и управления с несколькими мелкими дронами. Она их выпускает роем и следит за каждым в отдельности, при этом получая картинку ото всех сразу и при помощи ИИ управляя каждым конкретным и всеми сразу по оперативным задачам. Крутая вещь, – похвалился, не удержавшись, Орловский.

– То есть ты все эти «флирты» с законом выполнил-прошел, через все чиновничьи стены-футболы пробился и теперь делаешь какие-то крутые, инновационные дроны и… Что еще?

– И коптеры, и работаем над РЭБом, – дополнил он список изделий своего предприятия. И снова не удержался, похваставшись: – В конце лета в парке «Патриот» прошел Десятый международный форум армии, где были предъявлены новинки ВПК, понятное дело, те, которые можно было выставлять. Очень большой процент интересных, по-настоящему крутых новинок и разработок были представлены именно частными фирмами и частными производителями, причем тех аппаратов, которые уже переданы в войска и работают на фронте. Есть совершенно потрясающие разработки, такие, как «Орланы» разной модификации, например, тот же «Орлан-30» может находиться в небе более суток, причем проводит разведку без участия оператора, а «Скворец»… Молодцы ребята, крутая вещь получилась. Да и «Орион». А «Одуванчик» – так вообще с нами параллельным курсом в разработках идут, создавая тот же «рой», да что там… – остановил Орловский сам себя, понимая, что увлекся, рассказывая о специфике своего детища. – Так вот, несколько наших изделий также были представлены на этом Форуме и получили очень высокую оценку специалистов, как и наши разработки.

– Так, это понятно, – кивнула Ева и спросила: – А каким образом ты получил ранение? Ногу твою я осмотрела тщательным образом и могу точно утверждать, что тебе сильно повезло, прямо очень сильно повезло, что ее смогли спасти, да еще и настолько виртуозно провели серию операций, что она практически восстановила все свои функции. То есть, как я понимаю, минно-подрывную рану ты заполучил, попав на линию боевого столкновения?

– Да, – вздохнул покаянно Орловский, – так вот случилось.

– Хреново случилось, Пал Андреич, – заметила ему очевидный факт Ева. – Хотелось бы понять, что ты там вообще делал?

– Ну как что? – удивился ее вопросу Орловский. – Снимал показания по полевой обкатке наших изделий.

– Так, стоп! – подивилась Ева. – Если ты изобретатель, новатор, руководитель и владелец фирмы, которая производит стратегически важный продукт и разрабатывает важные инновации, то какого, спрашивается, хрена тебя понесло на фронт? Куда смотрели твои военные кураторы и почему вообще допустили подобную авантюру?

– Ну я, конечно, изобретатель и все остальное прочее, что ты перечислила, но не я один занимаюсь разработками, а целая группа очень талантливых, креативных и даже гениальных ребят в нашей фирме, это во-первых. Во-вторых, вряд ли кто-то может мне что-то запретить, даже военспецы. Ну а в-третьих и самых важных, знаешь, «кто-то предоставил результаты проверки и говорил-рассказывал» – это одно, а «сам видел, удостоверился, пощупал и оценил» – это совсем другое.

Ну как бы даже немножечко отчитал ее Орловский, что ли, по крайней мере, по его интонации спич звучал как некая отповедь, произнесенная немного холодноватым, отстраненным тоном, наметившим определенную дистанцию. Ева этот его тон уловила безошибочно.

Отчего после его слов и повисла между ними неловкая пауза-заминка. Которую Орловский поспешил нивелировать:

– Извини, это я не столько тебе резко отвечаю, сколько, видимо, продолжаю спор со своим замом и ребятами, – и пояснил: – Все, что ты сказала, имеет место и наверняка правильно, но все очень индивидуально. Я могу навскидку назвать пять имен таких же владельцев частных компаний, которые регулярно выезжают на ЛБС, чтобы лично проверить функционал своих изделий и пообщаться конкретно с теми, кто с ними работает. Причем замечу, что не все из них такие уж ярые сторонники силовых методов разборок между двумя нашими странами, а некоторые так вообще пацифисты по определению. Для меня, например, мой выбор именно такой направленности бизнеса и работы захлопнул «все ворота» для выезда, что само по себе, понятное дело, не сильно мне нравится и перекрывает возможности заниматься параллельно другими моими бизнес-проектами, находившимися за пределами нашей страны. К тому же еще и «благополучно» арестованными, вместе с пусть и совсем небольшой, но все-таки моей, частной недвижимостью. Но это научная работа, и ей глубоко пофиг на все твои политические взгляды и предпочтения. Как всякому настоящему творчеству, ей важен результат, внедрение сотворенного тобой изделия, его качество. Ну, например, представь некую работу твоих родителей, проведение которой они бы наблюдали со стороны, не принимая в исследовании прямого и непосредственного участия?

– Ты тоже извини, – повинилась в свою очередь Ева, – когда вопрос стоит о безответственном отношении к своему здоровью и безопасности, меня иногда заносит. Такая вот форма профдеформации.

– Да нет, ты права, конечно, но просто мне, для того чтобы мысль двигалась вперед, чтобы придумывать что-то новое, неожиданное, необходимо видеть процесс работы изделия, – объяснил Орловский, снова увлекшись. – Понимаешь, за время СВО БПЛА, коптеры и вся так называемая маломерная авиация сделали гигантский скачок от простейших аппаратов и сборки из китайских составляющих до оптоволокна, интеллектуальных настроек и применения ИИ! Всего за два с половиной года совершив скачок, который в мирное время могли сделать не раньше чем лет за пять, а то и семь, не имея такого мощного запроса на прогрессорство. Это какой-то прямо «дивный новый мир». И мне это ужасно нравится. Это вот все мое, и этот «новый мир» и стремительность его развития захватывают полностью мое творческое воображение, мои интересы, я с огромным удовольствием занимаюсь своим нынешним делом. И это ни разу не пафос и не какие-то красивые слова, «бла-бла-бла» за все хорошее – это данность, причем вот такая, со всеми ее неприглядностями и одновременно высокими мотивами. А бывает, и с ранениями, – пожал он плечами, – ну такой вот побочный эффект этой научной области и моей реализации. Никакого пустого, безбашенного геройства, просто не увернулся вовремя. Бывает.

Он замолчал. Развернулся к Еве спиной, включил мясорубку и принялся закидывать в ее приемник куски рыбы, невербально всем своим видом показывая, что разговор на эту тему закончен.

Ева стояла и смотрела в эту его ровную спину – спокойную, между прочим, спину, ненапряженную и ничего не выражающую, и вынужденно призналась себе, что была не права.

Даже не так постно-застенчиво «не права» – протупила она конкретно, факт!

Какого, спрашивается, ешкиного хрена ее понесло отчитывать этого мужика?! И правильно он ей напомнил о дистанции. Ну а какого ответа она от него ждала?

Они знакомы всего шесть дней, ну да, у них случилась обалденная, великолепная близость. Вот только секс – это, как всем известно, не повод для какого-то особого доверия и откровений из разряда «душа наизнанку». С чего ее потащило назидательно пенять и учить жизни этого битого, неординарного и грамотного мужика и даже попрекать за неосторожность?

Совсем она, что ли, с ума сбрендила?

Он ей кто? Партнер по рыбалке, волею случая оказавшийся в ее доме, и отличный партнер по сексу. И все! А она его поучать взялась, как близкого человека?