Невеста массового поражения

— Оли-аири, если вам вдруг вздумается погулять за пределами этого парка, сколько стражи пошлет с вами ваша наставница? — с улыбкой поинтересовался Максиан.

— Много, — мне не удалось сдержать недовольную гримасу.

— Вот… И можете не сомневаться, что в отдалении за вами последует еще десяток телохранителей из Тайной канцелярии под видом горожан. Наша с сестрой юность проходила точно так же. Если от гувернеров и конвоя мы порой умудрялись избавиться, то от таких вот незаметных стражей — далеко не всегда. Аленна же склонна винить в головомойках от всезнающего отца именно Алека. Ей с ним было скучно, в наших развлечениях он, в силу некоторых причин, участия не принимал. Вот и… Постепенно Алексан начал платить ей той же монетой. Они недолюбливают друг друга и не упускают случая уколоть другого хотя бы двусмысленной шуткой, — тут принц спохватился, что его рассказ сильно смахивает на сплетню, и поспешно продолжил. — Но это всего лишь видимость. На самом деле Аленна — любящая сестра, а Алек отдаст за нее жизнь, если потребуется. Как и за любого члена нашей семьи. И уж точно не будет специально мешать. А, поскольку вы в любом случае не чужая для рода Грифона, то вам совершенно ни к чему опасаться ректора Алексана и предстоящего Контроля.

«Как-то по-другому мне представлялись любящие сестры, — помимо воли подумала я, искоса наблюдая за Максианом. Сейчас, вдали от расфуфыренных придворных и интригана-папаши, Государь-наследник не вызывал у меня такого раздражения. — Может же, если хочет, не вести себя как павиан! Впрочем, замуж за него я все равно не желаю».

Какое-то время мы усердно месили размокший песок на дорожках парка в полном молчании. Максиан то и дело поглядывал на большие часы, видневшиеся над кронами деревьев, и все заметнее нервничал. Женишок явно куда-то торопился. Но облегчать ему задачу я не собиралась. Пусть покрутится. А то слишком уж нормальный разговор у нас получился. Как бы Государю-наследнику не пришла в голову крамольная мысль, что в малых дозах меня вполне можно терпеть.

Наконец Максиан не выдержал и, в очередной раз покосившись на часы, сказал:

— Вы не устали, Оли-аири?

— Что? — прощебетала я. — Нет. Это замечательная прогулка.

— Сегодня прохладно. И сыро, — сделал новую попытку он. — Я себе не прощу, если вы простудитесь.

— О! У меня крепкое здоровье. Главное, чтобы вокруг не было никого больного.

Надо ли говорить, что через пять минут наследник начал усилено чихать? У меня и самой давно окоченели промокшие ноги: впопыхах я забыла наложить на сапоги, предназначенные для верховой езды, а не пеших маршей, водоотталкивающее плетение. Пришлось изображать обеспокоенность и просить немедленно проводить меня обратно. По пути я старательно висла на локте Максиана и без умолку трещала о модных тряпках. На этот раз темой я выбрала цвета и тщательно обрисовала дорогому жениху, в каких розовых тонах вижу белакский двор будущего, включая его мужскую половину.

Принц морщился, кусал губы, но мужественно терпел мой словесный понос. Я же раз за разом убеждалась, что его отвращение к глупой невесте никуда не делось. Правда, на выходе из парка в мою бочку с нектаром бухнулась здоровенная ложка горькой смолы. Мы буквально столкнулись с Алексаном.

— Государь-наследник, — слегка поклонился он. — Ваше Высочество.

— Брат, — Максиан не замедлил воспользоваться предлогом меня заткнуть, — сбрось маску неприступного ректора. Мы же не в Академии.

— Да, я заметил, — Алек с плохо скрытым недоумением покосился на мой безвкусный наряд.

— Тогда улыбнись и перестань пугать дам. Оли-аири и так тебя уже боится.

— Боится? — приподнял брови принц. — Если Ее Высочество обладает теми знаниями, которые я увидел в ее предконтрольных работах, у нее нет никаких причин меня бояться. А теперь прошу прощения, меня ждут.

Он снова отвесил в нашу сторону некое подобие короткого поклона и быстрым шагом ушел вверх по лестнице в сторону гостевых покоев дворца.

Распрощавшись с Максианом у порога своей гостиной, а потом еще и полюбовавшись с балкона, как он сломя голову несется обратно в парк, я ухмыльнулась и вернулась в комнату.

Впрочем, от хорошего настроения, посетившего меня в парке, ничего не осталось. Горе-женишок, которого мне усиленно навязывали все подряд, бежал сейчас наверняка к какой-нибудь заждавшейся девице. Следовательно, его кобелиная натура мне не померещилась — как был лицемерный павиан, так и остался. В лабораторию Аленна мне дорогу закрыла. И даже Алексан отправился куда-то, где «его ждут», не забыв облить меня презрением с ног до головы. Конечно, принц не мог связать глупую Оли и черначку Олгу, с которой мучил котлы в лаборатории. Но от этого было не легче, и отвращение, мелькнувшее в его глазах, ранило неожиданно больно. Так или иначе, всем было чем заняться. И только бедную принцессу Двух Континентов никто нигде не ждал.

Проворчав что-то нецензурное, я избавилась от мокрых сапог, смыла осточертевшую золотую маску и полезла на полку, где утром запрятала книжку справедливцев.

«Прекрасно обойдусь без вас. Мне есть чем заняться!» — бормотала я себе под нос, волоча из спальни толстый, совершенно не розовый и даже не пушистый плед.

Чудик, высунув из-под крышки котелка любопытную мордочку, наблюдал за моими метаниями с философским спокойствием. Впрочем, он спрятался, стоило мне шагнуть к его убежищу. Показав вреднючке язык, я плюхнулась на диванчик, укутав замерзшие ноги пледом.

Дополнительная история, обещанная неизвестным автором, занимала всего несколько страниц. Если первая часть изобиловала пустыми славословиями и отличалась от обычных религиозных книг разве что архаичными оборотами, то вторая больше походила на скупой военный отчет. И, тем не менее, прочитав ее один раз, я тут же взялась перечитывать скупые строчки снова. Слишком уж диким казалось написанное.

«…Когда воцарился на земле мир и покой, все жили в мире и гармонии под дланью милосердных и справедливых Создателей. И тогда исчез сын Безначальных. Смертные думали, что ушел он туда, где живут боги, но это было не так. Не осушала слез Безначальная Идда, и потемнел лицом Безначальный Никан, оплакивали они свое дитя. А Маак и Рири нашли его убийцу. Безымянная, о которой все забыли, не смирилась со своей участью. Долгие тысячелетия раскачивала она удерживающие ее в Бездне путы и однажды сумела вырваться. Она пожрала душу Дитя богов.

Долго длилась битва вечной воительницы Рири и Безымянной. Горело небо, и плавились горы. Создатели укрывали смертных своими щитами. Отражали смертоносные отблески этой битвы, спасая наш мир от окончательного разрушения. Но даже они оказались бессильны против столкнувшихся сил Изначального Хаоса и Безначальной Мощи.

И если людей за морем коснулись лишь чудовищные землетрясения, то нас, остававшихся у ног богов с темных времен, накрыло тенью этой битвы. Утекала жизненная сила из наших жил. Текла, как песок сквозь пальцы. И никто, даже дарящая жизнь Идда, не мог остановить это течение.

Закончилась битва. Уползла в свое логово Безымянная.

Подняла голову победоносная Рири. Опустили свои щиты извечные защитники Маак и Никан. И увидели они, что оставила после себя эта битва. Кровавые слезы брызнули из глаз Рири, огненными каплями полетели к земле, обращая в пепел все, что еще оставалось живо. Увидели Создатели, как серым прахом осыпаются птицы небесные, и в бесплодную пустыню обращаются леса густые. И заплакал Маак, скорбя о тварях земных. Его слезы остудили мертвое пламя, и на землю упали застывшие капли их общей скорби.

Тогда Рири решила спуститься в Бездну, чтобы Безымянная больше никогда не смогла подняться к живым. Маак не желал отпускать ее, но она никому не позволила сопровождать себя и приказала запереть ворота за своей спиной. А сама запечатала их в Бездне. И только осколок своего сердца оставила Безначальная Рири мужу. Лишь он мог отпереть ворота в царство мертвых.

Создатели остались втроем. Они видели, как страдает их мир, как умирают раньше срока смертные, а черная плешь на месте былой битвы расползается по земле, как страшная язва. Но не могли они превозмочь проклятье крови Безымянной.