Невезучая, или невеста для Антихриста

Морду у красавчика почему-то передернуло, и он осторожно спросил:

— Почему Хаммер?

— Во-о-от. Видишь. Клюнул. Ату его. Ату, — подначивал меня внутренний бес почему-то до боли знакомым женским голосом. — Ты на морду его посмотри — ну гладкий же и прилизанный, как плакат. И запоночки… И костюмчик с иголочки. Интеллигент хренов. Да для такого штрафная квитанция, как дерьмо голубя на его сверкающей туфле, — не унималась чертобаба.

Невзначай так бросила взгляд на его штиблеты.

Мда… Туфли у антихриста действительно блестели — ну, как у кота эти самые…

И тут я зачем-то на его "эти самые" и посмотрела. Не знаю, зачем. Черт дернул. Опять же, какой из двоих, сидевших в моей голове, не знаю.

— А большой он… — меланхолично изрекла я.

— Кто? — мужик вздрогнул и мгновенно прикрыл "эти самые" моим резюме.

Сволочь, и как я его в руки после этого брать буду.

— Хаммер, — грозно выдохнула я, прожигая взглядом бумажки с моей драгоценной биографией.

— А вы все большое любите? — опасливо сделал шаг назад упырь.

— А чего мелочиться? — поперло меня. — Полюбить — так короля, проиграть — так миллион.

Товарищ Люциферов вдруг красиво сложил руки на своей широкой холеной груди и хищно сверкнул агатовым глазом:

— Так вы значит, перфекционистка?

Ах ты, упырь, авоськой недобитый. Еще и издеваемся?

— А интересненько, сколько с вас штрафа сдерут за наезд и членовредительство? А может, и права отберут, — невинно так подняла глазки в потолок.

— Правильно, детка, — бесновались черти в моей голове. — Так его. Фас. Куси.

— Вы намекаете на то, что собираетесь меня шантажировать, — тупо моргнул красавчик.

— Идиот, — выругалась в моей голове чертобаба. — Она тебя натурально шантажирует.

— Идиот, я вас натурально шантажирую, — зачем-то повторила я.

— Вы что, ненормальная? — в голосе мужика зазвучали откровенно жалостливые нотки.

— Ну, я бы не стала так однозначно формулировать степень моего душевного равновесия.

Мужик нахмурился и, основательно задумавшись, снова потер ухоженный квадратный подбородок.

— Дожимай детка, — радовался черт в моей голове все тем же бабским голосом. — Видишь, поплыл.

— А у меня даже доказательство есть. Так сказать, телесновредительные, — совсем не в ту степь понесло меня. — Могу показать, — внутренний бес отчаянно требовал показать красавчику здоровенный синяк на моей нежной попе, и, отбросив все сомнения и стыд, я потянулась к подолу юбки, ну, чтобы предъявить искалеченную "Марфу Васильевну" холеной сытой морде.

Мужик сделал шаг назад и интенсивно затряс моим резюме, пытаясь им от меня откреститься.

— Мать твою… — восторженно потянул второй черт в моей голове.

— И маме вашей покажу, — злорадно добавила я, поднимая край юбочки выше.

— Все. Я возьму вас, — истерично заорал мужик.

— Фух, — выдохнула чертобаба в моей голове.

И тут взбудораженная Гея Андреевна, то есть я, взяла себя в руки и встрепенулась:

— Что значит — возьмете?

Мы, между прочим, с "Марфой Васильевной" вообще еще ни разу не женщины, и вот эти его "возьму" нам и даром не нать.

— Молчи, дура, — взвыла чертобаба.

Но Гею Андреевну перло, так перло и, наступая на упыря, она, сурово сведя бровки индейской национальной избой, поинтересовалась:

— Ты на что намекаешь, антихрист?

— Попрошу без фамильярностей, — попятился назад упырь. — Для вас — Антон Люциевич, и на Вы.

Это чей-то? Я, значится, всякое г… покушающееся на честь и достоинство невинных дев, буду на "Вы" называть?

— А я вашей маме еще и про домогательства расскажу, — выдернув из рук этого, который Люциевич, свое резюме, совсем разошлась я.

Нет, ну чего там? Блефовать, так блефовать. Маму-то я его в жизни не видела.

— Не надо маме, — взгляд у упыря стал рассеяно-бегающим, как вроде я его сковородкой по башке лупанула. — Что вы хотите?

А-а-а, вон как заговорил? Уже и хочу? А я хочу много: квартиру, машину, виллу в Испании, депозит в банке с шестью нулями, хорошую зарплату и мужика-жеребца с упругой задницей. А чего? Должен же у моей "Марфы Васильевны" достойный, так сказать, претендент на обе ее половинки быть? Но я не наглая. Мне все сразу не надо, я могу и в рассрочку, поэтому для начала обойдемся малой кровью.

— Должность вашего личного секретаря без испытательного срока, с ежемесячной стопроцентной премией и контрактом без права увольнения на год.

— Почему только на год? — застыл столбом упырь.

— Ну, если вы через год не обанкротитесь — продлим, — благочестиво поправила юбочку я.

Упырь судорожно дернул галстук на своей шее, видать, чувствуя, что удавка-то затягивается и разлучить нас теперь может только смерть (тьфу-тьфу-тьфу — точно не моя), а затем обреченно выдохнул:

— Зайдите в отдел кадров, я сейчас позвоню и распоряжусь, чтобы вас оформили.

— И когда я могу приступать к работе? — чего уж там? Наглеть, так наглеть. Я ж типа шантажистка.

— А когда вы можете? — надеясь, что я смогу не скоро, вопросом на вопрос ответил мой без пяти минут босс.

— Да хоть сейчас, — зарубила его надежду на корню я.

— Нет уж, лучше давайте завтра, — мрачно прогудел Люциевич.

Обнадеживающе улыбнулась:

— Да перед смертью все равно не надышитесь.

— Что? — возмутился мужик, и у меня возникли сильные сомнения: а протянет ли он со мной год?

— Отдел кадров у нас, спрашиваю, где? — спросила я почти ласково, начиная оттачивать на начальстве свой новый должностной тон.

Личный помощник — это вам не хухры-мухры. Сами понимаете. Голос должен быть как у этих, которые интимно и с придыханием "мы рады вам — вы благодарны нам" по телефону предоставляют. Звонят, например, Люциевичу с требованием долг вернуть, а трубку поднимаю я. И все… Долг простили, зачем звонили — забыли.

— Отдел кадров этажом выше, — пробурчал упырь, демонстрируя всем своим кислым видом, как сильно он рад такому ценному приобретению, как я. — И внимательно прочитайте, каким должен быть дресс-код личного помощника, — зло оцарапал взглядом мою антистрессовую юбку он.