Невидимки

– Мы с Фостер добровольцы!
– прокричал Киф.

– Э, если кто-то и будет делиться с Софи, так это я, - поспорил Декс.

– Погодите, почему должна делиться я, - спросила Софи.

– Да, я предлагаю Декса и Кифа, - согласился Фитц.

– Как и я, - решил мистер Форкл.
– Киф, отдай свой люфтератор Делле.

– Погодите... что только что произошло?
– спросил Киф.

Фитц, Биана и Софи рассмеялись.

Декс кипятился, когда мистер Форкл приказал ему и Кифу проверить устройство, чтобы удостовериться, что люфтератор все еще работал. Они должны были стоять так, что их носы практически соприкасались.

– Хватит, - проныл Киф, выплюнув свой загубник.
– Воздух на вкус, как дыхание Декса.

– Дыхание Кифа такое же противное, - рявкнул в ответ Декс.

– Но вы можете дышать?
– прояснил мистер Форкл.

Когда они кивнули, он приказал всем зайти в воду. Они ахали, когда холод пропитывал их одежду... кроме Деллы, которая выглядела полностью сухой.

– Ты знал, что твоя мама так умеет?
– спросила Софи Фитца.

– Я знала, - влезла Биана.
– Я выясню, как это делать.
– Она исчезла, но когда появилась, ее волосы промокли и прилипали к лицу.
– Нужно немного попрактиковаться.

– Я все еще не могу поверить, что ты мне не сказала, что мама с нами, - пробормотал Фитц.

– Теперь ты понимаешь, как я себя чувствовала, когда ты и папа были заняты, планируя свои секретные миссии в Запретные Города.

Софи никогда не понимала, как ее поиски затронули семью Васкеров. Они все жили с секретами — и нарушали закон — в течение двенадцати лет.

Река стала глубже, и они вместо того, чтобы идти, поплыли. Софи изо всех сил пыталась плыть, держа ее рюкзак, пока Фитц не потянулся и понес его для нее.

– Спасибо, - пробормотала она, жалея, что не могла плыть также легко. За минуты он добрался до водяного динозавра размером со слона.

– Эходоны дружелюбные, верно?
– спросила она Биану.

– Конечно.
– Биана подплыла к эходону фиолетового цвета и погладила его по основанию шеи.
– Видишь? Совершенно безвредны.

Софи подплыла к эходону синего цвета, и он издал рокочущий, рычащий звук.

– Так они говорят «привет», - пообещал Фитц, влезая на спину своего зеленого эходона.

Софи скопировала его, передавая «Друг» много раз. Ее подправленные гены позволяли ей телепатически общаться с животными. Она не могла сказать, понял ли ее эходон... некоторые существа могли передавать изображения или эмоции. Однако эходон не откусил ей голову, таким образом, она приняла это в качестве хорошего знака.

Дексу и Кифу, между тем, было очень сложно разобраться, как усесться на эходоне. После нескольких веселых попыток они сошлись на том, что Киф обнимет руками Декса, а Декс одной рукой обхватит Кифа, а другой - эходона за шею.

– Вы, парни, выглядите настолько милыми, - сказал им Фитц.

– Чувак, месть тебе будет легендарной, - предупредил Киф.

– Надеть люфтераторы!
– прокричал мистер Форкл, прежде чем Декс смог добавить его собственные угрозы.

Софи в последний раз глубоко вздохнула и сунула устройство в рот. Она еле успела схватиться за шею ее эходона перед тем, как мистер Форкл крикнул:

– Погружаемся!

Они погружались вниз-вниз-вниз, ко дну реки, где вода чувствовалась холодной и песчаной. Кулон-бейлфаер Софи давал ей достаточно света, чтобы видеть Фитца, поскольку его эходон плыл около нее. Фитц показал ей большие пальцы, чтобы спросить, все ли у нее хорошо.

Она кивнула, делая несколько мелких вдохов, когда он указал туда, где мистер Форкл и Делла плыли первыми. Софи была рада, что ее эходон, казалось, плыл сам без ее участия, так как она понятия не имела, как управлять плезиозавром.

Фитц остался рядом с ней, Биана была прямо позади, а Декс и Киф немного отставали. Эходон плыл в устойчивом темпе, пока берег не исчез, и Софи поняла, что они добрались до океана. Тогда каждый эходон вытянул шею, раскрыл плавники и издал пронзительный крик.

Пронзительный вой стал громче, чем песня кита, насыщеннее, чем писки дельфина, и настолько сильным, что разделил поток. Звук определенно стал выше, затем опустился, сворачивая воду в трубу, которая понесла эходона вперед, как ракета. Каждый раз, когда вихрь замедлялся, существо снова кричало, неся их быстрее и быстрее, пока Софи не была уверена, что они пересекли целый океан. И возможно она была права, потому что, когда они наконец замедлились, вода была тропически бирюзовой с мельтешащей красочной рыбой.

Они поднялись на поверхность несколько минут спустя, проплыв по реке, которая вела в огромную подземную пещеру. Тонкая трещина, расколовшая потолок, впускала как раз достаточно солнечного света, чтобы освещать всю пещеру, отражаясь от породы. Везде, где касался свет, появлялась жизнь, преобразовывая пещеру в подземный лес. Чем дальше река вела их, тем больше пещера расширялась, пока все, что видела Софи, не стало раем.

– Ты можешь поверить в это место?
– прошептал Фитц.

Софи вдохнула сладкие, пьянящие ароматы: жимолость, жасмин, плюмерия[Плюмерия - (лат. Plumeria) - тропическое цветущее дерево, иногда называемое франжипани, в честь итальянского дворянина, который создал духи с использованием этого удивительного аромата.] — плюс десятки других ароматов, которые она не могла узнать. Это определенно была не холодная пещера, которую она ожидала после своего предыдущего опыта с укрытиями Черного Лебедя.

– Ладно, хватит с меня обнимашек с Дексом, - объявил Киф, когда эходон его и Декса поплыл рядом с Софи. Он перепрыгнул со своего плезиозавра на ее и повел эходона Софи подальше от остальной группы.

– Расслабься, - сказал он, сжимая руки на талии Софи.
– Я не дам тебе упасть.

Она не поэтому нервничала. В прошлый раз, когда она сидела вот так с Кифом, они летели с Силвени через океан. Той ночью аликорн несла их к Черному Лебедю. Софи надеялась, что на сей раз все не закончится так яростно.

Киф, должно быть, тоже вспомнил этот ужас, потому что он прошептал:

– Я никогда больше не позволю моей маме причинить тебе боль.

– Ты никогда и не должен был ей что-то позволять или не позволять, Киф. Ты это знаешь, верно?

– Ты слышала, что сказала Оралье. Совет винит моего отца, не зная, на что была готова моя мама. Но... он не единственный Эмпат, который жил с ней под одной крышей.

– Ты сам мне сказал, что не можешь чувствовать ложь... только эмоции, которые идут с ней.