Невидимые знаки

— И что?

— Ты владел мной и прошлой ночью.

— Я спрашиваю снова... и что?

— Ты когда-нибудь укладываешь свой меч в постель?

Он хихикнул.

— Меч? О, Стел, мой меч никогда не спит. На самом деле, он отчаянно нуждается в ножнах и хочет вернуться домой к тебе.

Его пальцы соскользнули с моего тела, сменившись настойчивым давлением его члена.

Я выгнула спину дугой, обхватив ногами его бедра.

— Это так неуместно.

Гэллоуэй лизнул мою шею.

— Как? Пиппа и Коннор уже вернулись после купания. Они, наверное, перекусывают и играют в шашки или еще во что-нибудь. Они не будут смотреть. Сейчас, когда солнце село, они нас не видят.

— Они тоже могут нас видеть. — Мой рот приоткрылся, когда головка его эрекции чуть-чуть скользнула внутрь меня.

Мои пальцы погрузились в длинные волосы на его затылке, крутя и дергая их с требованием. Несмотря на все мое словесное неодобрение, мое тело полностью подчинилось.

— Даже если они смогут увидеть, они увидят, как мы обнимаемся в воде. — Он снова поцеловал меня. — Мы на глубине, Стел. То, что происходит под водой, не их собачье дело.

Он приподнялся, входя в меня одним скольжением.

— О... — Мое тело выгнулось в его объятиях, а ноги сжались вокруг его бедер. — Боже... почему это так приятно?

— Почему? — Его губы коснулись моего уха, а его руки обхватили мою грудь, отодвигая треугольники бикини и пощипывая мои соски. — Потому что ты создана для меня, и мы идеально подходим друг другу. Ничто и никогда не будет чувствоваться так хорошо, как сейчас, когда мы соединяемся.

Он прав.

Не то чтобы ему нужно было это услышать. Его эго и так было достаточно большим.

Я оставалась приклеенной к его передней части, пока он ласкал меня. Он снова толкнулся вверх, от чего вода пошла рябью вокруг нас.

Искры и фейерверки разлетались от места нашего соединения, распространяясь до пальцев ног.

Я вздрогнула.

— О... сделай это снова.

— Что сделать? — Его руки оставили мою грудь, прижавшись к моим бедрам. — Это? — Его бедра дернулись, погружая меня до самого основания его члена. Мой клитор терся о его живот, а за веками мерцали звезды.

— Да... о, да... это.

Он стоял неподвижно, а мое тело пульсировало от желания продолжения. По моим рукам побежали мурашки. Я не знала, было ли это от тайного секса или от ночного бриза, который всегда поднимался после наступления сумерек.

В любом случае, я хотела, чтобы Гэллоуэй согрел меня. Я нуждалась в нем.

Склонив голову, я укусила его за плечо.

— Еще.

— Еще?

— Еще...

Он подался вперед, но лишь слегка, дразня меня до безумия.

— Мне кажется, ты забыла волшебное слово.

Я подняла голову, глядя в его бархатно-голубые глаза. Каким-то образом они соответствовали сумеречному небу, и я готова была поклясться, что в их глубине мерцали кометы.

— Какое волшебное слово?

Он ухмыльнулся, его бедра покачивались в такт морскому течению.

— Думаю, ты знаешь. — Схватив меня за шею, вода каскадом стекала по его руке, стекая с локтя. — Я хочу, чтобы ты умоляла.

Мои глаза расширились, когда он поцеловал меня. Его зубы стиснули губы, его язык скользнул, и все приличия, которые у меня были, испарились из моей головы.

Я застонала, покачиваясь на его теле.

— Пожалуйста. Пожалуйста, дай то, что мне нужно.

— Еще раз, Эстель. Проси меня. — Наши губы не размыкались — мы говорили, целовались, любили, общались.

Одна его рука обхватила меня, а другая обняла мое бедро, удерживая меня на месте. С каждой мольбой он толкался все сильнее, пока рябь не превратилась в брызги, и мы с ожесточением вбивались друг в друга.

— Пожалуйста... да... о, боже. Да.

Он не переставал целовать меня. Он знал меня так хорошо, что в тот момент, когда я поднялась на скользкую дорожку освобождения, его темп увеличился в такт моему задыхающемуся дыханию.

— Да, да, да.

— Господи, Эстель. — Его нос коснулся моих влажных волос. — Я люблю тебя. Кончи для меня. Пожалуйста, кончи для меня.

Трение его нижней части живота о мой клитор и подавляющая полнота его члена внутри зажгли динамит в моей крови.

Я потеряла ощущение воды, обнимающей меня. Я потеряла понимание того, кто я. Все, что я помнила, это то, что Гэллоуэй был внутри меня... как и должно быть всегда.

Я кончила.

Кончила.

И когда мой последний толчок исчез вместе с закатным солнцем, Гэллоуэй хрюкнул и вырвался.

Его лоб наморщился, а мучительный стон, когда он кончил, вызвал слезы на моих глазах.

Он оргазмировал в соленое море, извергая молочное семя далеко от меня, выполняя свое обещание, как делал каждую ночь.

Когда мы вымылись и поплыли к берегу, я улыбалась и смеялась, не думая о том, что прерванный — ненадежный метод.

Я не задумывалась о возможном ужасе, что скоро упорный сперматозоид может выиграть борьбу, невзирая на наши методы.

Когда мы забрались в постель и заснули в объятиях друг друга, я не мечтала о том, что произойдет, если этот день когда-нибудь наступит.

Я была наивна.

Я была влюблена.

Я была глупа.

Наш романтический заплыв отметил календарь — четырнадцатое мая.

Этот день я буду помнить всегда, потому что, к сожалению, жизнь не переставала подбрасывать нам неудачи.

…

Четыре ночи спустя мой живот свело судорогой, напоминая о том, что наступили месячные и нужно приготовить несколько тряпок.

Однако через несколько дней моя грудь набухла, соски напряглись, матка болела, выделив несколько пятен крови.

Но нормальных выделений не было.

Я уставилась на чистую тряпку, которую засунула в нижнее бикини, и застыла на месте.

Нет.

Нет.

Нет.

Нет.

Этого не может быть.

Это не может быть правдой.

Мы были так осторожны.

Это просто... невозможно.

Это какая-то шутка.

Я разлепила глаза кончиками пальцев, пытаясь уничтожить все мысли.

Нет, это было невозможно.

Это невозможно.