Невидимые знаки

Его глаза закрылись. Тяжелый стон сорвался с его губ.

— Боже, как это приятно. — Его бедра покачивались на моей ладони, требуя большего и отдаваясь одновременно.

Меня охватила дрожь всего тела, когда я прижала большой палец к его головке и поцеловала его подбородок.

— Я думаю, мы можем отказаться от свидания.

Его лицо склонилось, и я смогла дотянуться до его губ.

— Ты уверена? Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя использованной.

Я тихо засмеялась, сжимая его ствол.

— Я думаю, ты путаешь, кто в данный момент пользуется преимуществами.

Его усмешка запуталась в моих волосах, когда он крепко сжал меня и повел к льняным одеялам. Растянувшись, он лег на спину, уложив меня на бок.

Я не переставала поглаживать его, наслаждаясь тем, как напрягаются его мышцы и сжимается челюсть.

— Мне нравится иметь такую власть над тобой.

— Женщина, ты всегда имела такую власть надо мной. — Его глаза закрылись, когда я сжала его чуть сильнее. — Ты просто не обращала внимания.

— Ты хочешь сказать, что я ненаблюдательна?

— Я говорю, что ты — это все, чего я когда-либо хотел.

Его признание сковало мою руку.

Я не знала, что на это ответить.

Ты — это все, чего я когда-либо хотела. Ты — все, чего я боюсь.

Я любила его. Я была влюблена в него.

Эти слова плясали на моем сердце, отчаянно требуя быть сказанными. Но было ли сейчас подходящее время? Сказать ли мне их до секса и все испортить или во время секса и превратить его в нечто большее, чем то, к чему он был готов?

Я тяжело сглотнула, когда его большая рука взяла меня за щеку, направляя обратно к нему.

— Я хочу, чтобы ты кое-что знала.

Его прошлое?

Его секреты?

Все, что он скрывал от меня?

Я кивнула, не говоря ни слова на случай, если он передумает.

Медленно, он выдохнул.

— Если бы мы были в городе, я бы перестарался и, возможно, оттолкнул бы тебя, став придурком. Разговор на первом свидании включал бы разговоры о погоде, путешествиях, моем архитектурном образовании и обо всем, что я мог бы выпытать у тебя. Но на этом моя готовность открыться закончилась бы. Я бы не сказал тебе, как ты чертовски великолепна при свете камина, луны, солнца — да при любом свете. Я бы не сказал тебе, как сильно я хотел поговорить с тобой, даже когда мы впервые встретились. И уж точно я не сказал бы тебе, что в моем прошлом есть кое-что, чем я не горжусь, за что я себя ненавижу и за что буду расплачиваться до конца своих дней. Я не готов сказать тебе, что это такое, но я готов показать тебе, что это сформировало меня. И тот, кто я сейчас, сильно отличается от того человека, которого ты впервые увидела в самолете.

Он не отводил взгляда, когда его голос перешел в рокот.

— Я стал другим человеком благодаря тебе, Эстель. Ты научила меня прощать себя за то, что я не могу контролировать. Как сделать шаг вперед и перестать тонуть в жалости к себе, в вине и ненависти. Эти вещи навсегда останутся частью меня, но с тобой в моей жизни есть и другие вещи. Такие вещи, как любовь, счастье и семья, которую я никогда не считал, что заслуживаю.

Его губы нашли мои в настойчивом, вязком поцелуе.

— Думаю, я пытаюсь сказать, что я люблю тебя. Я чертовски люблю тебя. Я люблю тебя уже несколько месяцев, и наконец-то я могу сказать тебе об этом. Черт, это самый большой груз с моего сердца.

Я не могла дышать. Слезы навернулись мне на глаза.

Я не знала, что он сделал, но это не имело значения. Это не имело значения, потому что его действия искупили его прошлые ошибки. Он заботился о нас, защищал нас, и если это не делало его достойным моего доверия и привязанности... тогда ничто не делало.

Я хотела заговорить, но он не позволил мне. Нажав пальцем на мой рот, он покачал головой.

— Это не какая-то уловка, чтобы заставить тебя повторять слова, или вечеринка жалости, чтобы заставить тебя влюбиться в меня. Я просто должен был сказать правду после того, как так долго жил во лжи.

Я люблю.

Я влюблена в тебя.

Лежа на спине, он вздохнул.

— Ну вот, я сказал это. Я не планировал вываливать все это одним махом, но пока что сегодняшний вечер проходит не так, как я планировал, так что мне уже все равно. Я люблю тебя. Мне нужно, чтобы ты это знала. — Он застенчиво улыбнулся мне. — И теперь ты знаешь.

— Гэллоуэй, я...

Его нервы сдали, и он навис надо мной. Его глаза искали мои, а потом он исчез, скользнув по моему телу, чтобы оказаться между моих ног.

Я перестала дышать, когда полуулыбка украсила его лицо.

Его руки медленно задрали мой пеньюар на бедра.

— Можно? — Его пальцы расстегнули бантики бикини, снимая плавки, защищающие мою скромность.

Я больше не носила нижнего белья. В этом не было смысла. Бикини было намного практичнее, даже в такие времена, как это.

— Разве ты не хочешь послушать, что я скажу? — прошептала я, когда его пальцы защекотали мне бедро, приникая к мягкой, укромной плоти моего тела.

— Ты хочешь что-то сказать мне?

Я кивнула, прикусив губу, когда кончик его пальца вошел в меня.

Его лицо потемнело, когда он обнаружил, насколько я мокрая. Его прикосновение толкнулось вверх, изгибаясь, чтобы прижаться к чувствительному месту внутри меня.

— Расскажи мне после.

— После?

Он жестко улыбнулся, его лицо нависло над моей сердцевиной.

— После.

Я вскрикнула, когда его язык скользнул по моему клитору. Моя спина выгнулась дугой, совершенно не ожидая такого горячего, влажного блаженства.

Его глаза прижали меня к себе, снова облизывая меня.

— Я уже целую вечность хочу сделать это.

Я застонала.

Слова.

Что это были за слова, когда его язык ласкал меня?

Его рот обхватил меня, согревая, обжигая; его язык рисовал манящие круги на моем клиторе.

— О, боже…

Его голос был приглушен, но его властный рык пронзил мое сердце.

— Прикоснись ко мне.

Его приказ обошел мой мозг; мое тело мгновенно повиновалось.

Мои руки погрузились в его густые темные пряди, затягивая их в петли. Даже после нескольких месяцев морской воды и солнца их текстура была мягкой и гладкой. В свете костра вокруг нас переливались разные цвета: черный, шоколадный, бронзовый.

Мои руки жадно гладили его, а его язык работал быстрее, жестче, сильнее.

Мой разум превратился в белый шум. Он стал самым важным человеком в моей вселенной.

Он.

Его язык.

Наслаждение как торнадо, вызванное его прикосновением.

Мой позвоночник щекотала эйфория, предупреждая, что через несколько секунд может наступить разрядка.

Я потерялась в шокирующем ощущении от его дьявольского языка, ласкающего меня решительно и умело.

Один палец стал двумя, превратившись в мастера экстаза.