Невольная связь

– Сколько? – негромко уточнил Широков и отвернулся.

Зачем ему подделка, если у него дома спрятан оригинал? Но Глеб не задавал этого вопроса вслух. Он смотрел на саму картину. И ему казалось, что помутнение рассудка вернулось. По неясным и необъяснимым причинам Глебу казалось, что в этой картине что-то есть... Что облака на ней живые, потому что художник вложил в свое творение душу, а каждый мазок неуловимо знаком Глебу.

Крючков назвал цену. Глеб усмехнулся. Надо же, совсем оборзел продавец. Но фальшивка, определенно, высшего класса. Глеб повелся бы, если бы не был уверен.

– Я подумаю над вашим предложением, – кивнул Широков, не сводя глаз с полотна. – Сами понимаете, такое решение нужно обдумать. Весьма приличную сумму вы запросили, уважаемый.

– Если вас не затруднит, Глеб Алексеевич, прошу дать ответ до завтра. После я буду показывать этот шедевр другим коллекционерам, – заговорил Крючков, – Вот мои контакты.

Глеб не взглянул на визитку, его внимание по-прежнему притягивала фальшивка. Удивительная работа. Пожалуй, даже лучше оригинала.

После визита Крючкова Глеб выпил кофе. Аппетита не было. Он вообще не особо помнил, чем питался в последние дни. Глебу казалось, что последнее блюдо, которое он ел – был тот самый ужин, что готовила Сабина.

В кабинете Широков был один. А потому можно было дать слабину. И мужчина, прикрыв ладонями лицо, шумно выдохнул.

– Как же мне без тебя херово, девочка...

***

К Архиповым Глеб приехал без опозданий. Как и обещал. И даже трезвый. И это он тоже обещал Владу.

Мысленно Широков сделал заметку, что нужно бы извиниться перед другом. В последнюю встречу с Владом Глеб был, мягко говоря, не в форме. Помнил, как изливал Архипову душу в день похорон. Но подробностей не мог вытянуть из памяти. Пожалуй, это было хорошо. Один бог знает, что именно Глеб мог намолоть языком. Но извиниться не помешает. В конце концов, у Глеба проверенных и надежных друзей больше не было, только Влад.

В здании, где расположилась галерея Арии, было тихо. Глеб уже был здесь, и не раз. Широков даже передал для выставки пару весьма известных картин из своей коллекции. Для раскрутки и привлечения внимания посетителей, так сказать.

– Здравствуй, Глеб, – встретил его Архипов и крепко пожал руку. – Выглядишь хреново.

– Зачем звал? – в лоб спросил Широков.

– Сразу к делу? И что, даже чаю не попьешь? – усмехнулся друг и повел Глеба через длинный коридор в самый дальний выставочный зал. Искусственного света не было. Окна закрыты. Зал уже подготовили к завтрашнему показу. Потому в помещении царил приятный глазам Глеба полумрак. А вот одна из стен была подсвечена софитами. На стене – картина, на которую Широков не сразу обратил внимание. Да и Ария закрывала своей хрупкой фигуркой доступ к экспонату. Ну и опять же, Глебу друг вышиб бы все зубы, если бы он недостаточно, по мнению Влада, вежливо поздоровался бы с девушкой при встрече.

Потому Глеб попытался широко улыбнуться жене Архипова.

– Ария! Шикарно выглядишь! – говорил Глеб, и ведь не врал. Девушка действительно была очень милой в строгом платье темно-синего оттенка.

– Спасибо, Глеб. Очень рада видеть тебя, – улыбалась девушка в ответ, а Архипов, точно коршун, обнял жену.

– У нас к тебе вопрос, Глеб, – негромко вмешался Влад в обмен любезностями. – Кому ты заказывал свой портрет?

– Какой портрет? – удивился Широков. – Ничего я не заказывал. Я ж не натурщик. Я просто покупаю предметы искусства.

– Так я и думал, – хмыкнул Архипов и потянул Арию ближе к себе, тем самым открыв обзор для Глеба на то, что пряталось за спинами друзей.

В первую секунду Глеб не понял, на что он смотрит. Пришлось моргнуть. Раз. Другой. Почему-то изображение было не четким. Глеб видел все словно через дымку. Но он определенно смотрел на свое отражение.

И на какой-то очень короткий миг Глеб допустил мысль, что он знает, кто мог бы написать это портрет. Он видел почти такой же, но тот был выполнен карандашом, нос крючковатый, и рога.

Нет, на самом деле, сходство двух работ было минимальным. Просто Глеб сошел с ума. Просто он не справляется. Не вытягивает.

И потом, Сабина не могла написать его портрет. Он хотел бы. Многое бы отдал, чтобы сейчас у него осталось что-то от нее. Что-то, кроме высеченных в памяти слов «ненавижу».

Нет, это просто совпадение. Глеб часто появляется на выставках, в музеях, на аукционах. Должно быть, кто-то из художников его заметил. Другого объяснения у Широкова не было.

Но он не мог отвести глаз от полотна. Дежавю какое-то. Сегодня уже второй раз он испытывает схожие эмоции, глядя на работу неизвестного художника.

– Откуда... Откуда она? – очень тихо произнес Широков.

Нет, это не может быть правдой. Просто не может. Просто совпадение. Просто...

– Утром нам принесли картину. Мы пока выясняем, кто автор, – негромко пообещал Влад. – Не хочешь забрать?

Глеб кивнул. Он уже считал портрет своим. Ему казалось, что он должен быть у него. Будто написан специально для Глеба.

***

– Почему ты не сказал ему всей правды? – негромко уточнила Ария, когда за Широковым закрылась дверь галереи, и в помещении Архиповы остались вдвоем.

– Что я должен был сказать ему? Картину написала некая Сабина? Он похоронил девушку месяц назад, – задумчиво возразил Влад. – Он каждый день ездит на ее могилку. Да и вообще... Нет, малышка, нельзя ему говорить, пока мы не убедимся, что это та самая Сабина.

– Ты прав, Влад, – сдалась девушка, – Просто Глеба очень жалко.

– Не волнуйся, Ария, он справится, – Влад обнял жену крепче, – Утром предоставят более детальный отчет обо всем, что случилось рядом с той клиникой, где была авария. Есть у меня сомнения, что там не все гладко.

***

В эту ночь Глеб не смог уснуть. Как и в прошлую, в позапрошлую, как и в ночь до нее. Раньше он пил и вырубался. Сейчас его воротило от спиртного. Широков пил чай и смотрел на два полотна.

Коллекция Широкова пополнилась на две работы руки неизвестного мастера. Разные жанры, разная техника, разные сюжеты. Но Глебу казалось, что автор работ – один.

Более того, Глеб чувствовал, что это его полотна. Принадлежат ему. На каком-то нематериальном, мистическом уровне. Бред, конечно. Разумеется, бред. Но мужчине казалось, что он знает художника.

Знал.

Глеб зарылся пальцами в волосы, дернул, будто пытался привести себя в чувство. Вернуть трезвость рассудку.

Да. Все ясно. Он сошел с ума. Тронулся. Сбрендил. Он купил подделку стоимостью в целое состояние, просто потому, что ему что-то привиделось.

Глеб выдохнул и отвернулся от полотен. Взгляд уже привычно застыл на фотографии.

– Мстишь мне, да? – заговорил Широков, глядя в ведьмовские глаза девушки, по которой нереально скучал. Он и сам не знал, что может настолько сильно скучать. Что вообще способен это делать. – Вот и правильно. Мсти. Заслужил.