Невыносимые противоречия
Шрифт:
И теперь достаточно было одного спора, чтобы разрушить это доверие? Разрушить их связь?
Будь Альбер сейчас рядом, ей бы не было так страшно и одиноко. Луиза коснулась своего уха - он бы погладил её по голове, и она бы не чувствовала себя такой виноватой? Так чего же она хочет на самом деле, тупоголовая курица, чтобы он пожалел её или понял?
Нет, хватит. Луиза сжала здоровой рукой сломанные пальцы. У неё, что дрожат руки? Нет, она не может больше сидеть на месте.
На первом этаже горел свет, но гостиная была пуста. На кухне тоже ни души, ни
Полчетвертого утра.
Луиза вышла во двор. Машины Альбера не было. Она должна была догадаться, если он не поднялся в спальню. Он никогда не докладывал ей о своих планах. Подражая ему на полубессознательном уровне, Луиза ушла к Францу с приема Карлоса. Что было бы, если бы она рассказала Альберу о своем плане искать Касто у Манни? Попытался бы он её остановить? Поехал бы с ней?
В конце улицы громыхнуло, будто перевернули мусорный контейнер или выкинули из окна стул. Луиза вздрогнула. Сердце зачастило, мешая вздохнуть полной грудью.
Новые поливалки в темноте напоминали крепления для палаток в партизанском лагере. Мальчишка с сияющим белизной пластырем на шее курил у ворот траву. Выдыхал аккурат в щели решетки - ниже, выше, справа, слева, словно заполнял ячейки. Словно вгонял патроны в патронник. Смеясь над дурацким сравнением, Луиза искала взглядом оружие в саду. Какой толк выставлять около дома охрану без оружия? Присмотревшись, она заметила приклады автоматов, торчавших из-за ящика с инструментами. Накрытые тряпками, в пределах досягаемости.
Луиза села на крыльцо и закурила. Мимо, неуверенно улыбаясь, стараясь не махать руками и не делать широких шагов, скользнул в дом Хорхе. Когда Луиза думала, что оглохнет от тишины и треска цикад, он вернулся с кружкой кофе.
– Не спится?
– его поза напоминала знак вопроса. Он не осмелился присесть рядом с Луизой без приглашения.
– Альбер сказал, когда вернется?
– Нет, - Хорхе переступил с ноги на ногу. Резинка шлепанец цеплялась за большой палец с посиневшим от удара ногтем.
Альбер не говорил с Луизой о своих планах, но всегда отвечал на прямые вопросы. Задавай она их чаще, знала бы больше.
Только теперь она заметила, что Хорхе пялится на её нос. Как только она коснулась перебитой переносицы рукой, он отвел взгляд. Луиза усмехнулась.
– Будешь?
– предложила ему сигарету.
С благодарностью кивнув, он пристроился на ступеньках в двух шагах от неё. Он заговорил, но до Луизы доходили лишь обрывки.
– Мать... отец... пропал девять лет назад... вокруг все считали, что он её бросил, но она верила, что он попал в тюрьму... После амнистии всё пыталась его найти. Среди выживших, среди мертвых...
А где сейчас тело её матери и отца? В общей могиле под слоем бетона? Почему это кажется неправдой? Ненастоящим? Невозможным? Пробирки с кожей Амалии были настоящими. Пробирки, которые Луиза носила на поясе еще неделю назад. Это было настоящая память, доказательство. Пробирки, которые принес Франц. Жаль, что она их лишилась. Жаль, что когда обнаружила их пропажу не выбила из горничных Корраля правду. Может, ей стоило мстить не Касто, а тому, кто украл пробирки, последнее, что осталось у Луизы от родителей?
–
Слышишь?– Луиза напряглась.
– Что?
– глаза Хорхе округлились.
– Выстрелы.
Он вслушивался, приоткрыв рот, и энергично качал головой. Он ничего не слышал, но Луизе казалось, что вдалеке не только стреляют, но и воют пожарные сирены.
Общество Хорхе раздражало больше, чем одиночество, неопределенность и бездействие. Вытерев руки о штаны, Луиза вернулась в дом. Поймала себя на том, что бесцельно ходит по гостиной кругами. Включила телевизор. На экране появился Кава в пестром галстуке и рубашке с короткими рукавами. Прямой эфир коммунистов посреди ночи? Нет, Луиза заметила значок в нижнем правом углу, это запись.
– Сам по себе экономический план Варгаса был не плох, - Кава подался вперед, будто собирался схватить камеру.
– Варгас отказался следовать неолиберальной доктрине, которая внушает людям, что получение прибыли это сущность демократии. Неолибиралы полагают, что вопросы распределения ресурсов, социальные и вопросы производсва должны решать рынки. А государство пусть ограничится защитой частной собственности и мелких договоров.
Кому интересен этот бред? Луиза достала из бара бутылку текилы и свинтила крышку. Она подавилась первым глотком, закашлялась, несколько капель упали на футболку.
– Варгас проводил индустриальную политику и уделял в ней главную роль государству. Самый успешный пример такого развития Япония, где государство вводило рыночные механизмы постепенно, по мере роста производства. Сдерживало и ограничивало рыночные механизмы.
Луиза переключила на новости. Фотографии убитых и раненых. У толстяка разворочен затылок, женщина закрывает лицо руками, между пальцами бежит кровь. В клубах дыма шатаются посеревшие размазанные призрачные фигуры людей. Отстреленные пальцы на асфальте.
– Вчера... произошла перестрелка между людьми Рохаса и Хименос. Погибли десять человек... были вооружены автоматами...
Луиза услышала шорох и обернулась - никого. На экране заполыхал пожар. Репортер в шортах и джинсовой безрукавке рассказал о взрыве магазина в провинции.
Во сне Луиза грызлась с Францем. У их спора не было начала и конца. Не было логики. Не было смысла.
– Я убью тебя!
– кричала Луиза.
– Я спас тебе жизнь!
– Ты такой же преступник как твой отец и Касто!
– Ты расстреливала заключенных!
– У меня не было выбора!
– Почему ты бросила своих родителей? Свою мать? Они погибли из-за тебя!
– Ты трус!
– Ты убийца и шлюха!
– Ты прячешься за спинами военных. Без военных ты никто!
– А ты никто без Лонарди.
Она проснулась с головной болью. За окнами резвился день. Телевизор погас. Дверь в патио стояла распахнутой. На макушке Луизы пошевелились волосы. От сквозняка? Тогда почему сердце колотится? Почему она вспотела? Луиза потянулась к бутылке, чтобы заглушить звеневшие в голове обвинения Франца.