Невыносимые противоречия

Генри сглотнул. Последняя порция рома отдавала несвежей речной водой.

– Иными словами похищения залезли к тебе в постель?
– Генри скривился. От слов Франца он почувствовать себя неуютно.

– Точно, - Франц сделал вид, что не заметил ни его гримасы, ни сарказма.
– Сначала ты, потом благотворительный фонд моего имени.

– И что тебе удалось выяснить насчёт фонда?
– Генри нахмурился и, вспомнив разговор за столом, добавил: - Просмотрев счета, ты смог выйти на анонимных вкладчиков?

Франц выудил из заднего кармана джинсов телефон, включил его и протянул Генри. Они сидели по разные стороны стола. Телефон завис над стеклянным озером. По экрану побежали столбцы букв и цифр. Генри нужно было только протянуть руку. Франц собирался поделиться с ним секретной информацией, из-за которой разругался с отцом?

Генри подвинулся к краю дивана и осторожно принял телефон из рук Франца.

– Проблема в том, - сказал Франц, - что все цепочки платежей и переводов обрываются. В конце каждой - обанкротившаяся фирма-однодневка.

– Значит, ты ничего не нашел?

– Счета не указывают на вкладчиков, но обнажают систему.

Генри смотрел на имена и цифры и ничего не понимал. Возможно, Луиза смогла бы разобраться и разглядеть здесь систему. Стоило подумать о Луизе, и неизвестно откуда возникла другая мысль. Меньше всего сейчас Генри хотелось что-то обсуждать с Луизой. Гораздо приятнее ему было слушать Франца, смотреть на него, выпивать с ним, говорить с ним.

– Какую систему?
– спросил Генри.

– Здесь больше пятидесяти фирм. Чтобы помочь нищим и бездомным фонд заказывал продукты, стройматериалы, лекарства, услуги перевозчиков, проектировщиков и других специалистов.

Пока Франц говорил, Генри разглядывал его губы, пульсирующую вену на шее, подрагивающий кадык.

С большим трудом Генри оторвал взгляд от Франца и посмотрел на бутылку на столе. Почти пустая. Точно, он пьян, поэтому постоянно пялится на Франца. Когда Генри напивался, его либидо думало за него.

– Благотворительный фонд имени Франца Варгаса, - Франц поморщился, - просуществовал три недели. А потом фонд лопнул. Исчезли деньги, исчезли фирмы поставщики услуг, лекарств, техники, стройматериалов, которым он сделал заказы.

Чтобы перестать пялиться на Франца, Генри попытался сосредоточиться на себе.

– Моя мать завещала все свое состояние театрам и благотворительным фондам, - он думал, что не готов об этом говорить, но это оказалось на удивление легко. Генри вдруг понял, что всегда рассчитывал на что-то подобное. Иначе и быть не могло.

Франц же выглядел удивленным.

– Она оставила мне трехкомнатную квартиру в Бостоне, - Генри улыбнулся.

Откровенность на пьяную голову странная штука - сначала ты что-то скрываешь, но стоит заговорить о тайне, и ты уже не можешь остановиться.

– Ты должен поговорить с адвокатом, - сказал Франц.
– О чем бы она не думала, составляя завещание, она была уверена, что к моменту её смерти, ты будешь полностью самостоятельным. Но пока ты даже не закончил школу.

– Откуда ты знаешь?
– надо же, если Францу известно об этом, значит он знает о клинике для реабилитации наркоманов. Раньше воспоминания о клинике вызывали у Генри злость и стыд, теперь он ничего не чувствовал. Будто и не его из-за ложных обвинений вырвали на полгода из привычной жизни. После плена клиника казалась забавным недоразумением.

Нет, кое-что Генри все-таки чувствовал. Интерес. Замкнутый на Франце интерес. Что думает о клинике Франц? Что думает о Генри, которого в семнадцать приговорили к принудительному лечению?

– Прости. Мне не следовало лезть в твою личную жизнь и в твое прошлое. Но когда тебя похитили, я...
– Франц вздохнул.
– Я хватался за любую информацию.

Генри разлил остатки рома по стаканам и усмехнулся. Франц усмехнулся в ответ. Они оба понимали, информация о прошлом Генри не имела никакого отношения к похищению.

– Что еще ты знаешь обо мне?
– Генри наклонил голову. Он чувствовал себя так, будто распахивает одну запертую дверь за другой.

– Видел видео-интервью Шеннон. Читал светскую хронику.

– Её выступления?

– Ни разу, - Франц покачал головой и снова облизнул губы.

Движение напомнило Генри о том, как он целовал эти губы. От воспоминания о теплом дыхании Франца у Генри волосы на предплечьях встали дыбом. Во дворце Франц провел его через веранду, кухню и коридоры, держа за руку. Сегодня Франц точно так же держал его за руку в торговом центре.

Генри закрыл глаза и откинулся на спинку дивна - как же сильно он пьян.

– Я знаю, что когда тебя отправили в клинику, твоя мать встречалась с Марко Талья, - продолжал Франц.
– Знаю, что он владелец ночного клуба, знаю, что в клубе трижды случались передозировки наркотиками. Я думаю, наркотики, что нашли у вас в доме, за которые тебя отправили на принудительное лечение, принадлежали ему, а не тебе.

Генри открыл глаза и посмотрел на Франца.

– Почему ты так думаешь?

– Возможно, Талья угрожал твоей матери. Возможно, сказал, что если она не свалит все на тебя, то...
– Франц обвел взглядом комнату.
– То его друзья подсадят тебя на героин, устроят тебе передозировку или еще что-то...

– Она бы сказала мне...
– удивленно пролепетал Генри.
– Сказала бы, чтобы оправдаться. Сказала бы в плену.

Воздух вокруг Генри стал таким горячим, что больно было вдыхать.

– Что если сказать тебе, значило подвергнуть тебя ещё большей опасности?

– Ты говоришь сейчас о моей матери или о своем отце?

– О них обоих. Зачем отмывать деньги в стране, где процветает коррупция? Разве это не верный знак того, что в правящих кругах раздор и они копают друг под друга?