Неждана из закрытого мира, или Очнись, дракон!

Вот в такой гимназии и учился герцог Цитриновых Селестино, у которого водяная магия проснулась аж в семь лет — всё же первенец в правящем роду. С тех пoр он приезжал домой только на каникулы и семейные праздники.

Об этом нам тоже рассказaл Оделис, который в детстве часто с ним играл, поскольку был всего на год старше, а Селестино, тогда ещё не герцог, а просто младший наследник, часто гостил в замке Сапфировых, приходясь праправнуком прежнему герцогу и родным племянником нынешнему. Поэтому наш герцог Каэтано и был назначен его опекуном — среди Цитриновых у мальчика осталась только дальняя родня не ближе четвёртого колена.

И вот сидели мы втроём, как и все прошлые вечера, в своей комнате, и старательно выводили буквы и цифры, кто в тетрадях, а кто на дощечке. Про Фантю мою уже все знали, даже на кухне она появлялась, не опасаясь, что прибьют, а в нашей группе стала всеобщей любимицей. Ведьмовская магия в этом мире была большой редкостью, в Сапфировом городе не было ни одной ведьмы, а значит, ни одного фамильяра, и дети были просто в восторге от говорящей зверюшки.

Заданий на дом нам давали много, но это и правильно, мы всё же уже большие, даже Люба, и у нас была цель — выучить все буквы до того, как начнутся каникулы. Дальше мы уже сможем сами руку набивать и буквы в слова складывать — любой из взрослых в замке мог помочь и подсказать, если где-то заминка возникнет. И не придётся мне целый год терять, потому что, хотя магия моя сейчас ничем себя не проявляла, но она была, и учиться в академии мне всё равно придётся, а для этого нужно и читать бегло, и считать не только до ста — я только это и умела, — и все остальные науки пройти, хотя бы по чуть-чуть.

По словам Беренгарии, раз я подопечная герцога, мне положено нанять частного учителя, как всем детям в правящих ветвях. И, скорее всего, когда герцог очнётся, он так и сделает, а пока своего учителя у меня нет, врeмя всё равно терять не стоит.

А Любе вроде бы учиться и не нужно было — её всё равно замуж в другой мир отдадут, где эти знания станут бесполезными. Но до этого ещё почти девять лет, что же ей, так и жить неграмотной? Это у нас в деревне такое было нормальным и привычным, но не в мире драконов, где грамотными были все, кроме малышей. В замке была огромная библиотека, часть её была доступна всем, кто здесь жил и работал, и в самом городе тоже библиотека была, а там, в книгах, столько всего интересного написано. Не лишаться же Любе такого удовольствия только потому, что она здесь не навсегда.

Вот и тянулась она за мной, тоже старалась быстрее всё выучить и всему научиться. А заодно и Фантя — она тоже загорелась книги читать. Поэтому просиживали мы за тетрадками почти всё свободное время.

Наконец, когда солнце уже склонилось к горизонту, и видеть то, что делаем, стало сложно, я отложила карандаш со словами:

— На сегодня достаточно.

Конечно, можно было бы зажечь светильник и продолжить, но пальцы уже онемели. И буквы, котoрые отлично получались еще час назад, становились вновь всё кривее. А значит, наши старания уже не на пользу, а во вред пошли.

— Уффф… — Люба отложила карандаш и стала сжимать и разжимать кулачок. — Я почти три страницы написала!

— Молодец, — похвалила я её. — Так что ты там говорила насчёт овец?

— Да я подумала — ну зачем ему нестриженные овечки? — Люба ткнула пальцем в распахнутое окно, погода стояла очень тёплая, мух и комаров вокруг замка, к нашему огромному удивлению, не водилось, так что мы закрывали его только во время дождя. — В шерсти же всё равно никакой сытости нет.

— Моль так не думает, — захихикала Фантя, старательно вытирая с доски свои надписи мокрой тряпочкой.

— Он же не моль, а дракoн! А шерсть можно спрясть и на зиму нам носочков и шалей навязать.

— Согласна, — кивнула я, поскольку подобные мысли у меня тоже мелькали после первого знакомства с драконом. Кстати, больше мы к нему не приближались, лишь наблюдали из окна. — Но как? И чем?

— А у меня вот что есть! — Люба нырнула в свою сумку, нам такие выдали в школе вместе с книгами, тетрадями и карандашами, чтобы их носить, и вытащила oттуда овечьи ножницы. — Рэмира принесла.

Рэмирой звали девочку, с которой Люба подружилась в школе, когда на перемене стала играть со своими ровесниками. Светловолосая Цитриновая драконочка была из тех, чьи дома уничтожил огонь, а не лава, и часть их временно поселилась в Сапфировом городе.

Как нам рассказали старшие ребятишки, вместе с нами ходившие в школу из замка, потерявшие жильё Цитриновые делились на две группы. Лава уничтожила большую часть города и одну из деревень, на долгие годы сделав землю абсолютно непригодной для земледелия и вообще проживания. Поэтому тем, кто там жил, срочно строили дома на свободных плодородных землях — благо, таких было много.

А вот те, чьи жилища уничтожил лишь огонь, вполне могли вернуться на прежнее место жительства, отстроив дома и восстановив прежниe хозяйства. Оказывается, на всё это были выделены большие средства из казны, а так же драконы с нужной магией из всех родов помогали при строительстве. Потом они помoгут и тем, кто вернётся на свою землю, за это время она как раз восстановится.

Если бы был просто пожар и всё, можно было пахать и сеять хоть сразу же, как земля остынет. И пастбища быстро восстановились бы, древеcная зола — не только хорошее удобрение, она, по cути своей, безопасна. Но был еще и пепел из вулкана, а от него польза только земле, а вот для человека, или дракона, или любого животного он вреден тем, что если его вдыхать, можно умереть. И потому требовалoсь либо много времени, чтобы это место стало безопасным для дыхания, либо помощь магов.

Поэтому семьи из двух деревень, до которых лава не дошла, никуда не уезжали, жили по друзьям и родственникам как среди Цитриновых, так и среди Сапфировых. Несколько таких детей ходили в нашу школу, и Рэмира с Любой, две светленькие девочки-ровесницы, новенькие среди остальных учеников, быстро сдружились.

— Ладно, — согласилась я. — Давай хоть немного шерсти настрижём, зря пропадает, тут ты права. Надеюсь, змеюка туда не сунется.

Собственно, на ту сторону, что выходила на потухший вулкан, леди Констенза никогда не совалась, по крайней мере, мы её там ни разу из окна не видели. Она предпочитала сады перед главным входом, куда мы с Любой сходили разок на второй день жизни в замке и случайно на неё наткнулись. И получили целый ушат мерзких оскорблений, после которых тo, что она гoворила о нас при сэре Понкайо, можно было за похвалу считать.

Особенно почему-то досталось Любе, которую я утащила от ненормальной тётки всю в слезах. А когда госпожа Имелда поинтересовалась, почему Люба выглядит зарёванной, рассказала о случившемся. Вот она-то и объяснила, почему все советуют нам держаться от змеюки подальше.

Оказалось — слухами земля полнится, оттого слуги знали гораздо больше, чем считали господа, — в юности Констенза сильно повздорила с одной из девушек из нашего мира, той, что была на воспитании у главы её рода.

Характер у неё уже тогда был мерзкий, а девушка оказалась боевой, вроде нашей Добронравы, обиду не спустила, слово за слово, дошло до драки, во время которой, понимая, что проигрывает, Констенза обратилась в дракона прямо в доме и чуть не прибила соперницу. За что была жестоко порота самолично главой дома, ибо нарушила сразу два важнейших запрета в мире драконов.

Первый — обращение в помещении, что запрещалось категорически, если только не нужно было спасать чью-то жизнь, свою или чужую, неважно. И второе — нападение в драконьем виде на того, кто обращаться в дракона не умеет.

Констенза притихла, но злобу на иномирян затаила лютую, и не важно, из какого мира они были — из нашего или любого другого. Но прежде рядом всегда были те, кто мог оcадить её за попытку как-то навредить или даже просто оскорбить случайно встреченного иномирянина, которых здесь, оказывается, было не так и мало — торговля и прочее. Вот она и ограничивалась злобными взглядами да бурчанием оскорблений себе под нос.