Ни живые, ни мёртвые

Лучше бы я не приходила сюда.

— ТЫ ПРАВА.

О, ещё один, читающий мысли. Надо же, явился не запылился.

Монстр стоял в дверях: всё такой же вонючий, сероватый, гигантский — и готовился к атаке. Ярость закипела в груди, как котёл ада, нагоняя поистине исполинскую горячую бурю, на вершине которой возвышалась богиня смерти и хаоса — в гневе я была страшна как никогда. Зарычав, я кинулась к нему и, пока чудовище было в замешательстве от моей реакции, вонзила в бок острый угол ножниц. Тварь завизжала — и я вне себя от бешенства изо всех сил толкнула её. Грохот падения стоял такой же громкий, как и выстрел: пуля чётко вошла в широкое расстояние меж глаз.

Сдунув с лица прядь волос и убрав пистолет, я подобрала окровавленные ножницы и спешно спустилась вниз.

Там стояли ещё два монстра.

Не дожидаясь, когда они нападут, я что есть мочи ринулась к чёрному выходу и, чуть ли не выбив дверь локтём, помчалась по городу прочь.

Прочь от отрекшейся семьи.

Прочь от обезумевшего мира.

Прочь от переполнявших чувств.

Прочь от мыслей, прошлого, тайн...

Прочь от самой себя.

Вопль драл глотку, слёзы обжигали щёки — хотелось взорваться от несправедливости, боли, одиночества, постоянного страха и желания исчезнуть. Холод ночи почти не ощущался от быстрого бега, снежинками таял на полыхающем сердце — оно разрывалось. Истекало кровью. Нещадно ныло и забивалось в самый дальний уголок души: лишь бы никто больше его не тронул. Ведь каждый так и норовил вонзить в него осиновый кол, дабы умерла та королева, что сама взошла на трон и сама же от него отреклась.

Я некто.

Уставшая от прибавляющихся проблем.

Сломленная от полученной правды.

Треснувшая как корона, которую носила столь долго.

Порабощённая клеткой для вольной птицы.

Сдавшаяся перед монстрами — я слышала их рык слишком близко.

Однако...

Вот и дом! Там тепло, светло, безопасно! Там меня уже ждали: и не важно, что с криками и с очередным скандалом, совершенно не важно. Главное — что живой. Впервые так отчаянно хотелось обнять их, Мэри и Канга, раскаяться во всём, рассказать горькую истину и больше никогда не испытывать предательства. Лишь бы успеть, лишь бы успеть!..

Но...

Я не успела.

Мои приёмные родители были уже мертвы.

_____________

? Одна из четырёх великих красавиц Древнего Китая. В отличие от остальных трёх красавиц, нет никаких доказательств, подтверждающих её существование. Тем не менее о ней часто упоминается в китайских исторических записях.

XIX: Ни безумие, ни отчаяние

Человек, терзаемый своими демонами, совершенно бессознательно мстит за это ближнему.

Франц Кафка

Этого. Не может. Быть.

Перерезанные глотки. Застышие в ужасе глаза. Капающая на ковёр с мёртвых пальцев кровь. Одна рука Канга всё ещё продолжала приобнимать за плечи Мэри. Каждый вечер они садились на диван и вместе читали одну книгу: томик про Шерлока Холмса лежал на их коленях ещё раскрытым посередине.

И никогда уже не будет дочитанным.

Колени подогнулись, но я успела ухватиться за шкаф, чтобы не упасть. Тошнота подступила к горлу, дышать стало трудно. В голове никак не укладывалась вся обречённость ситуации: ни бледные, точно восковые куклы, тела приёмных родителей, ни сама внезапно наступившая их смерть, ни присутствие убийцы в моём доме...

Точно! А вдруг он всё ещё был здесь? Или монстры, которые гнались за мной?

Я застыла, напряжённо вслушиваясь в тишину, но ни шагов, ни скрипа не услышала. Ничего, как и в собственной потрясённой душе. Чудовища почему-то потеряли ко мне интерес, будто знали, что в доме меня и без того ожидал очередной кошмар.

И хоть я их не любила, как могла бы, всё же была благодарна приёмным родителям за опеку, воспитание и крышу над головой. Да, они были не самыми лучшими людьми, особенно Мэри, однако... не были достойны смерти. Точно не такой и не столь рано.

Подойдя к ним на онемевшмх ногах, я дрогнувшими пальцами коснулась их холодных рук.

— Да упокой Ян Ван ваши души, Мэри и Канг Вэй.

И подняла взгляд, желая в последний раз запечатлить в памяти их лица. Сердце рухнуло в пятки — позади них стояла фигура, сотканная из самой тьмы и почти сливавшаяся с тёмными обоями в ночи. Но я бы узнала её в любом виде, месте, возрасте...

Да, это была она.

Тень.

— Вот мы и встретились вновь, сяо-Рави.

Я сглотнула ком в горле и распрямилась. Её присутствие привело меня в куда больший ужас, чем убийство приёмных родителей, — ведь её, само воплощение зла и ненависти, безумия и жестокости, я боялась. Насколько, отчего до последнего надеялась, что это не она скользила по стенам переулка, не она пряталась в темноте усыпальницы, не она ожидала в углах моей комнаты, не она... доводила до паники.

Как же это оказалось глупо.

— Не смей меня так называть, — сквозь зубы процедила я, взяв себя в руки, насколько это возможно при общем стрессовом состоянии.

— А как лучше? Девочка-ворон? Птенчик? Слабачка?

— Лучше исчезни! — моя выдержка находилась на грани. — Исчезни раз и навсегда!

— Напугала, — Тень рассмеялась, а вместе с ней и ночная темень.

— Что ты хочешь от меня? Поиздеваться? Уж извини, но я уже выросла для этого, — я отошла от дивана, где лежали мертвецы, и достала бутылку бренди.

— А ты меняеш-ш-шься, — Тень витками мглы коснулась моей шеи, когда появилась сзади. — Я помню тебя ещё такой маленькой, податливой и более сговорчивой.

— Я больше не в твоей власти и никогда не буду, — резко обернулась я и уставилась во кромешную чернь. — Поэтому катись отсюда.

— Иначе что? Заплач-чешь? Убьёш-ш-шь кого-нибудь? — если бы было видно лицо, уверена, Тень сейчас бы кровожадно улыбалась во все тридцать два зуба.

Всплеск ярости — и уже пустая рюмка полетела в морок, пока не разбилась на другом конце комнаты.

— Только не смей напоминать мне! Я знаю, что ты добиваешься от меня либо жестокости, либо страданий. Ни того, ни другого тебе никогда не видать!

— И не хотелось, что ты так раскричалась, — как ни в чём не бывало, чёрным дымом качнулась в воздухе Тень.

Сделав пару жадных глотков прямо из горла бутылки, я хотела было уже что-то сказать, но вновь наткнулась взглядом на приёмных родителей. Алкоголь быстро привёл мозговую активность в действие: а я и не заметила, что раны на их телах другие. Не такие, как у Тинг и у остальных. Неужели новый убийца? Или кто-то совершенно иной? Но тогда зачем убил? О Аоинь, очередные загадки...

— Ты не знаешь, кто их убил?