Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Ни живые, ни мёртвые
Шрифт:

— Ты не знаешь, кто это был? — от близости к разгадке пальцы импульсивно вжались в дерево стола.

— Если бы, — вздохнула Тинг, заправляя локон волос за ухо. — Убийство произошло ночью, лицо преступника было скрыто в темноте, да и напал он сзади.

Китайское ругательство грязным грузом омрачнило светлую обстановку.

— А я думала, хотя бы эта тайна прояснится.

Тинг растерянно посмотрела в мою сторону.

— А что... есть ещё?

— Их слишком много, чтобы перечислять, — махнула рукой я не без раздражения. — Быстрее умрёшь, чем поймёшь.

Спасибо, мне это уже не светит, — с грустью улыбнулась Тинг.

— Зато у меня есть все шансы! — хлопнула я по столу, хрипло посмеявшись. — Одного я не понимаю: если Рэбэнус может явиться практически к любому человеку, то почему он устроил мне такой квест по поиску самого себя?

— Он от тебя что-то хочет, — острожно проговорила китаянка, но заметив моё неудовлетворение, продолжила, тщательно подбирая слова: — Чтобы ты чего-то достигла. Или поняла самостоятельно. Или ещё что-нибудь — Рэбэнус слишком любит темнить, он никогда ни с кем не делиться своими планами и всегда рассчитывает на полное послушание. Он руководит нами с помощью клятв и вырванных сердец, и мы ему подчиняемся. Он нами питается.

В голове внезапно собрался пазл:

— Получается... заключая с человеком контракт, Рэбэнус навсегда привязывает «жертву» к себе? И буквально живёт засчёт неё?

— Да.

— Поэтому он и бессмертный: подчинённые ему люди отдают ему несколько лет своей жизни, — я удивилась, как раньше до этого не додумалась. — Никакая болезнь его не сразит, ведь убьёт другого, как и раны, отравления и всё остальное...

Тинг в тревоге слегка нахмурилась.

— Очень хитро, не находишь?

— В его стиле, — будто мы знакомы с Рэбэнусом сто лет, усмехнулась я и приступила к следующей интересующей теме: — Он не говорил, по какому принципу берёт к себе в свиту? Зачем ему нужна была ты?

Тинг всегда любила подолгу думать перед ответом. Нет, не чтобы найти нужных слов, хотя она и боялась задеть человека, а чтобы самой не разбиться, когда будет говорить. Не показаться уж слишком слабой и беспомощной, не развалиться, как покосившийся сарай, не оступиться в предложениях, не рухнуть меж запятых в пучину засасывающей памяти и её бесконечных ужасов. Тинг не умела контролировать себя сразу и на ходу, как я сама всегда делала, она сначала остановиться, подумает, а затем пойдёт дальше. И так каждый раз.

Дождь почти закончился, когда девушка неуверенно заговорила:

— У меня есть подозрения... что Мэри и Канг тоже когда-то ему «продали душу». Поэтому он оказался в нужный момент рядом со мной, — она мучительно зажмурилась и прижала ноги к груди, словно мечтала спрятаться от всего мира. — Чтобы как по цепочке: одна семья за другой, поколения, роды, всё человечество... было связано с ним одним.

Да. Именно.

Я тоже это подозревала. Неоднократно ощущала, что приёмные родители не просто так взяли меня из приюта, не просто так переехали из Равенхилла в Чэнду, а затем обратно, когда мне надо было поступать в институт. Который, кстати, они тоже выбрали по какой-то причине. Скорее всего, ими действительно руководствовался Рэбэнус... Но зачем? Для чего ему? Учитывая, что мои настоящие родители состояли в его свите. Что с ними стало? Он тоже убил их? Или случилось нечто иное? Связано ли их прошлое с тем, что теперь Рэбэнус пытался чего-то добиться от меня? Каков его план?

Слишком много вопросов всего за последний час.

— Я тоже так считаю, — от яркости появившихся лучей солнца заслезились глаза, отчего пришлось устало их потереть, — но есть одна загвоздка: это Рэбэнус убил наших с тобой родителей. Не тот убийца, что грохнул тебя. А он.

— Зачем? — Тинг положила подборок на колени и взглядом остановилась на моём лице.

— Из-за вселенского плана? Собственной прихоти? Обиды? Истёка срока годности?

Один Шоу-син? его поймёт, — досада кислотой прожигала злость.

И угодило же меня вляпаться в это дерьмовое дело, с каждым разом приобретающее всё и больше глобальных проблем и сложностей. И почему все решили, что только я способна что-либо сделать? С чего вдруг? Ну подумаешь, в детстве сталкивалась с мистическим, а родители состояли в свите «злого волшебника». Это же не повод сваливать на меня с бухты барахты всю ответственность и ставить хрен пойми какие задачи. Да, интересно, да, целенаправленно шла на риск, да, понимала все трудности, но происходящее... выходило за рамки осозноваемого. До сих пор никак не укладывалось в голове, что Мультивселенная действительно существовала.

Это же невозможно.

— А как там... Вилл?..

Воспоминания лавиной нахлынули на голову, камнями застучали по ней, раздробили череп: Арни, Инграм, Вильгельм, Анна, Джейсон, Хилари... это всё осталось там. За миллиарды световых лет, в совершенно ином мире среди тысячи других — и вовсе не факт, что я когда-либо вернусь обратно. Куда больше была вероятность, что я никогда их не увижу...

От сожаления сжалась душа.

Прошло всего ничего по времени, проведённого с этими ребятами, но они оказались такими родными и единственными из восьми миллиардов людей, кто мне приглянулся. Только они связывали меня с той Землёй, с той жизнью, с той мной.

Только они спасали меня от падения в окончательную чужесть.

— Держится, — перед глазами всплыло волевое лицо Вильгельма и стальной блеск пистолета. — И очень достойно.

Тишина.

Тинг чувствовала, что я многое ей не рассказала, и понимала, что не поделюсь всем произошедшим после её гибели. И вовсе не из-за тоски или нежелания вспоминать — я попросту не хотела рассказывать. Слишком долго, нудно и абсолютно не имело смысла. Да и вряд ли Тинг горела желанием знать, как Вильгельм убивал монстров, спасал меня из очередной передряги, расхаживал полуголый по дому и грозился убить. И ни к чему говорить о её похоронах, новых убийствах, сгущающейся опасности и тьме... Пусть живёт в своём загробном мире без очередных страданий.

Акт милосердия — мой излюбленный приём за последние недели.

— Я бы не хотела, чтобы всё так сложилось, — тихо призналась Тинг, будто даже здесь нас мог услышать Рэбэнус. — Была бы моя воля, никогда не подставила бы плечи когтям Ворона.

Какая ирония. Точно так же думала и Анна. Жаль, что я не сказала ей следующие слова:

— «Была бы моя воля», «если бы», «не случись этого» и множество других вариантов — это всего лишь предположения, ничего более. Глупые, бессмысленные, несущие лишь вред, но никак не исцеление. Они тянут назад, заставляют вспоминать боль, разрушают, мешают двигаться дальше — и при этом не содержат в себе ровным счётом ничего. Зачем представлять о том, как сложилось бы всё иначе, если никогда такого уже не будет? Смысл изводить себя мнимой счастливой жизнью, которой не будет из-за когда-то совершённой ошибки или принятого решения? Если это уже никак не исправить и не отменить, то и ни к чему себя мучить подобными иллюзиями. Принять это — не забыть или спрятать — а именно принять, что сделано, то сделано, и научиться жить с этим грузом дальше. И желательно так, чтобы не спотыкаться об него каждый раз: нужно шагать быстро, высоко, широко. Так, чтобы твоя нынешняя жизнь как можно меньше напоминала о том, что ты чего-то сделал или не сделал. Только от тебя самого зависит, в каклн русло потечёт твоя же судьба. Нужно лишь понять, как правильно направить.

Мне всегда нравилась философия: долго размышлять, много говорить, обдумывать существующую природу со множества сторон, иметь своё собственное мнение на каждую тему. Любовь к поиску истины возникла не только в моём характерном любопытстве, но и передалась от Алестера: тот любил часами болтать со мной о смысле жизни и Вселенной, о богах, о человеческих пороках, о любви и о нас самих — тогда ещё не по годам взрослеющих детей, вкусивших плод потери.

— Ты изменилась, — Тинг как никогда внимательно рассматривала меня.

Поделиться с друзьями: