Ничей сын

Ей даже представить такое было сложно. Удивительно, что его не убили в первый же день, но это объясняло удивительные навыки владения мечом, которые ей довелось увидеть воочию.

— А сколько тебе было лет?

— Десять и четыре.

У неё приоткрылся рот от потрясения, когда Джо представила худенького мальчика, украденного из дома и брошенного в пучину средневековой битвы. Он наверняка был в ужасе.

— Тебя отправили воевать в четырнадцать лет? — недоверчиво переспросила она.

— Да, — последовал простой, бесстрастный ответ.

Однако Джо знала истину. Невозможно, чтобы дитя прошло через эти ужасы без шрамов, исполосовавших душу.

И то, что с ним сотворили, было бесчеловечно.

Когда Джо очистила рану и увидела глубокие шрамы прошедших битв, у неё сердце облилось кровью.

Она погладила ромбовидные рубцы, начавшие эту жестокую тропу.

— Выходит, над тобой измывались, потому что какой-то гад воровал деньги для азартных игр, а обвинил в краже тебя?

Он устало вздохнул.

— Все мы время от времени окунаемся в чужую лохань.

— Ты о чём?

— Рано или поздно мы все берём на себя вину за чужие проступки.

«Святая истина...»

Тем не менее, от этого не легче. А жестокое предательство ещё сильней терзает душу. Никому не нравятся обвинения, даже заслуженные, но ещё тяжелее взять на себя чужую вину. Не говоря уже о том, что это произошло задолго до четырнадцатилетия Кэдигана. Как взрослый мужчина мог позволить ребёнку пострадать за его преступление? Ей никогда не понять такой жестокости.

— Мне жаль, Кэдиган.

Он пожал плечами.

— Не стоит беспокойств Всё могло обернуться хуже. Я мог и вовсе потерять руку. Всё шло к этому. К счастью, я просто остался когги.

Джо нахмурилась, услышав незнакомое слово.

— Когги?

— Изначально моей рабочей рукой была правая.

Кэдиган глянул поверх её плеча и заметил чётки на кровати, где она их бросила. Молча, он подошёл и повесил их над изголовьем.

— Они с тобой с монастыря?

Кивнув, Кэдиган отвернул и опустил рукав.

— Я тебя покину, чтобы ты могла поспать.

Когда он пошёл к лестнице, Джо взяла его за руку.

— Честно, я не люблю сидеть сама. Ты можешь остаться со мной на чердаке?

Кэдиган покосился на крошечную кровать, и на его щеках вновь вспыхнул румянец.

Ей самой в голову пришли подобные мысли, только кровь не ударила в лицо. Скорее в ту часть, что жаждала забить на все доводы рассудка и умоляла её раздеть его, а потом изучить каждый миллиметр красивого мускулистого тела.

— Госпожа, ты уверена, что хочешь, чтобы я остался здесь с тобой?

— Пожалуйста.

Отведя взгляд от неё и кровати, он пошёл и сел на пол под щитом. Вытянув ноги, Кэдиган сложил руки на груди, опустил голову и прикрыл глаза.

Такое сладкое, невинное и непритязательное действие вызвала у Джо улыбку.

— Кэйд, — позвала она с упрёком, — когда я попросила остаться на чердаке, то имела в виду на одной кровати.

Он открыл глаза и уставился на неё, брови полезли на лоб.

— Что, прости?

— Мы же оба взрослые, да? Поэтому можем лечь и просто спать в одной кровати. Ты на своей стороне, я на своей.

Обдумав её предложение, он очаровательно надул губы. Через несколько секунд Кэйд кивнул.

— Хорошо, госпожа. Если так тебе будет угодно.

Сняв обувь, она легла на кровать и подвинулась, освобождая ему место.

Кэдиган замер при виде девушки в своей кровати. Он никогда раньше ни с кем не делил ложе. По крайней мере, не больше чем на несколько часов плотских утех.

И всегда ложе принадлежало даме, а не ему.

Улыбка заиграла на его губах, когда он увидел, как Джо пытается улечься без подушки. Поскольку в строгом аббатстве любое удобство считалось греховным, он вырос аскетом. А после призыва на войну с англичанами, удобств у него стало и того меньше.

До этой секунды он даже не задумывался об этом. Теперь же... он наколдовал и протянул Джо подушку, при виде которой её лицо засветилось от счастья.

— Спасибо!

Кэдиган коротко кивнул, наблюдая, как Джо засунула её между головой и рукой. Девочка выглядела восхитительно. Драгоценно нежной и чересчур соблазнительной.

Пытаясь выкинуть из головы неблагопристойные мысли, он улёгся на постель рядом с ней и отвернулся. Засунув руку под голову, Кэдиган закрыл глаза, пытаясь уснуть и не думать о тепле, которое ощущал спиной, или о нежном ванильно-миндальном аромате, от которого набухали чресла и текли слюни.

Он заскрипел зубами, пытаясь избавиться от ненужной фантазии.

— Кэйд? — прошептала она через несколько минут. — Ты не разулся?

— Нет.

— Тебе разве удобно?

— Мне не совсем понятен вопрос.

Джо перевернулась и посмотрела на его напряжённую спину. Он не снял кольчугу. Даже шпоры остались на месте.

— Ты всегда спишь в доспехах?

— Да.

— Серьёзно?

Никакой реакции, он даже не шелохнулся.

— Да.

— Всегда? — уточнила она.

— Да, — терпеливо прозвучало в ответ.

Джо приподнялась, чтобы посмотреть на него сверху. Несмотря на закрытые глаза, мерно поднимающуюся и опускающуюся грудь, она сомневалась, что Кэдиган уснул.

— Разве они не натирают кожу?

— Пожалуй... Это важно?

«Ну, да».

Вероятно, это не её дело, тем не менее, ей не нравилась сама мысль о вечном дискомфорте, который он испытывал.

— Ты их когда-нибудь снимаешь?

— Да, купаясь.

— Но не перед сном?

— Нет, госпожа. — Он вздохнул, прежде чем подробно объяснить: — Армейская привычка. Мерсианские кунштюки заставали нас врасплох в часы, когда властвует двор сидов.

Она нахмурилась.

«Ладно, и что означает эта хрень?»

— Английский, приятель. Говори на английском!