Никаких принцесс

– Ромион! Мне к Дамиану надо! Пожалуйста!

Из последних сил и остатков разума, Ромион отдаёт приказ, и один из гвардейцев подсаживает меня к себе в седло.

– Быстрее!
– умоляю я.

Карета трогается с места, и мы тоже скачем - быстрее, гвардеец пускает коня в галоп (что вообще-то запрещено правилами местного дорожного движения).

А вслед нам раздаётся оглушительный рёв, от которого вибрируют плиты двора и весь театр, кажется, содрогается. У меня звенит в ушах, но я цепляюсь за куртку гвардейца.

– Быстрее! Да быстрее же!
– Пока я ещё не пляшу под дудку кукловода. Другого шанса ведь не будет!

Дождь стегает меня по лицу, и я пытаюсь спрятаться от него, заслониться спиной гвардейца и всё прошу: «Быстрее, быстрее!» Промокшая отяжелевшая накидка давит на плечи - я дёргаю завязки, и она шлёпается в лужу - прямо перед девочкой-нищенкой, прямо на её пустую чашку. Девочка, открыв рот, смотрит на сверкающие в свете ближайшего фонаря золотые звенья завязок, на мокрый серебристый мех... Смотрит, не решаясь коснуться.

Гвардеец дёргает поводья, конь хрипит, а я истошно кричу: «Не останавливайтесь! Пожалуйста, только не останавливайтесь!»

Надеюсь, девочка догадается продать накидку подороже.

– Быстрее, ещё быстрее!
– умоляю я, мотаясь, подпрыгивая и кое-как держась за куртку всадника.
– Прошу вас, быстрее!

– Загоним коня, госпожа, - огрызается гвардеец.
– Пойдёте пешком.

Я умолкаю, но сердце всё равно бьётся как сумасшедшее и ёкает при каждом резком звуке. Мне всё кажется, что за мной летит, ищет меня нечто страшное, огромное и очень опасное. Но пока это только ветер ревёт в ушах, да стонут деревья - мы уже проезжаем школьную рощу.

Гвардеец знает дорогу - какое счастье! Мне остаётся только зажмуриться да трястись от страха и холода. Ну, ещё молиться, и я истово шепчу: «Всё будет хорошо, всё будет хорошо!» Мне страшно до чёртиков, и я даже не понимаю, почему. Какое мне дело - я вообще живу в другом мире! Ну, превратится Дамиан во Властелина, ну, победит Туан, ну...

Всё это только слова, но душа уходит в пятки, стоит только о них подумать. Мне не всё равно, нет, мне не всё равно!

Пусть, пожалуйста, пусть всё будет хорошо!

– Мне ждать вас, госпожа?
– спрашивает гвардеец, когда мы останавливаемся у крыльца мужского общежития, и он помогает мне спешиться. Окна уютно светятся, намекая, что внутри тепло и сухо. Мне хочется кричать, чтобы впустили - не к Дамиану, так хотя бы погреться, но получается только тихий шёпот:

– Нет, благодарю.

Даже зубы стучат громче.

Дверь заперта - я колочу кулаками, но всё равно получается тихо, будто мышка скребётся за панелью. Я всё колочу и колочу, и вздрагиваю, когда гулкий громкий звук сотрясает дверь: это гвардеец поднялся на крыльцо и качнул то, что я сначала приняла за дверную ручку - дугообразную, скользкую и очень тяжёлую. Наверное, это и есть дверной молоточек?..

Дверь, наконец, открывается - но на пороге стоит фей. Он видит меня, распахивает изумлённо глаза, всплёскивает всеми своими руками и разражается возмущённым визгом.

Я пытаюсь пролезть между ним и косяком, но ничего не выходит.

– Пусти!

Фей не слышит.

Зато он быстро замолкает, когда его шею колет кончик меча.

Ахнув, я оглядываюсь.

– Приказ Его Величества, - веско бросает гвардеец, убирая меч в ножны - Велено пропустить.

Фей молча отодвигается, давая мне пройти.

Нужную комнату я нахожу только чудом - в таком, как я сейчас виде и состоянии мне только стучаться во все встречные двери!..

Зато в эту, нужную, одну-единственно нужную я молочу кулаками со всей силы. С меня на пол стекает вода, с чёлки капает прямо на глаза, а оттого всё вокруг периодически плывёт и заволакивается туманом. Я вытираю лицо рукой и стучу, стучу снова.

Из-за угла коридора за мной со странным выражением на лице наблюдает фей.

Соседняя дверь приоткрывается, оттуда высовывается вихрастая рыжая голова и тут же исчезает под шёпот: «А ну не смей, это не наше дело!»

А я всё стучу. Всхлипываю, дрожу и стучу.

Дверь подаётся совершенно неожиданно - я содрогаюсь, по инерции поднимаю руку и успеваю отшатнуться.

На пороге возникает Дамиан, в привычно чёрной рубашке и таких же брюках, идеально чистых и аккуратных. Золотистые волосы у него тоже аккуратно расчёсаны и убраны в короткий пышный хвостик. Несмотря на поздний час Дамиан выглядит великолепно. Аккуратно. И эта вот аккуратность почему-то пугает меня сейчас до крика.

– Что?
– мрачно интересуется Дамиан. Потом поднимает голову, встречается со мной взглядом. Кажется, с трудом узнаёт и тоже отшатывается.

– В-виола? Что случилось? Кто?!

Я врываюсь в комнату мимо него... И с изумлением замираю.

Чисто. Удивительно, ненормально (для Дамиана) чисто. Кто-то даже соскрёб с пола все кровавые пятна и счистил-стёр магические схемы. И вместо живой шкуры чудовища над кроватью висит лесной пейзаж, обычный, без надгробий и демонов лесной пейзаж. А над ним горит весёленький ночник в виде синей птицы с лампой (то есть хрустальным светящимся шаром) в клюве.

Комната изменилась настолько, что меня невольно посещает мысль: а туда ли я попала?

– Вы промокли, принцесса.
– Дамиан закрывает дверь и снимает с кровати зелёный пушистый плед.
– Возьмите.

«Принцесса». «Вы». Дуется. Ну, конечно, дуется, после всего, что я ему из-за Туана наговорила. И не только из-за Туана...

Дрожащими руками я кутаюсь в плед, а Дамиан, стоя поодаль, в тени, внимательно смотрит на меня.

– Госпожа, зачем вы приехали?

Я вдыхаю. Смотрю на него. Ловлю абсолютно равнодушный взгляд... на совершенно спокойном лице... Выдыхаю.

И заливаюсь слезами.

Это настолько неожиданно даже для меня, что первое время в голове бьётся: «Виола, ты чего?» Но слёзы текут, не останавливаются, я дрожу, комкаю в руках несчастный плед, отворачиваюсь к окну, за которым так же тоскливо рыдает дождь...

Короче, всё плохо.

– Виола?
– Тёплые руки обнимают меня, чуткие пальцы смахивают слёзы со щёк.
– Виола, что ты, что случилось?

Всхлипнув, я оборачиваюсь, заглядываю ему в глаза. Дамиан пытается улыбнуться.