Никогда не было, но вот опять. Попал 4

– Дерзишь, юноша! – опять попытался наехать на меня Мешеряков.

Ну никак не хочет большой начальник разговаривать со мной на равных. Так и норовит указать мне,

убогому, моё место. Тут я вспомнил виденную в интернете фотографию, папуаса в «котеке» сидящего на каком-то заседании в ООН.

– Помилуйте, Ваше Превосходительство! Какая дерзость! Я просто предлагаю перестать мерятся «котеками» и поговорить, то есть поделиться информацией к обоюдной пользе.

– Чем меряться? – не понял меня Мещеряков.

– А ерунда! Просто к слову пришлось, - попытался откосить я от объяснений.

– А все-таки!

– настаивал Мещеряков.

– «Котека» это национальная одежда мужчин одного племени папуасов в Новой Гвинее. Словами это не описать, если любопытно, то я нарисую.

– Нарисуйте!

Я конечно не художник, но рисовал получше, чем Остап Бендер вкупе с Кисой Воробьяниновым. Поэтому, взяв со стола листок бумаги и карандаш, быстренько изобразил гвинейца в его национальной одежде, обозначив стрелочкой предмет одежды.

– Вот «котека». Статусная вещь я полагаю, – подал листок Мещерякову.

– Вы это серьёзно? – подозрительно хрюкнув, спросил Мещеряков.

Я пожал плечами и сказал:

– Уверяю вас, все так и есть. Возможно, что-то подобное есть в отчетах Миклухо-Маклая, но я не уверен.

– Взгляните, Карл Оттович, что этот наглец изобразил, - расхохотался Мещеряков, протянув рисунок Граббе.

Тот, рассмотрев рисунок, засмеялся и передал его в свою очередь Артемию. И некоторое время в кабинете царило веселье.

– Ладно! Вы меня уговорили. «Котеками» меряться не будем, – коротко хохотнул Мещеряков. – Но вот как мне относиться к тому, что о вас рассказывают эти господа? – указал он на рядом сидящих полицейских.

– Отнеситесь предельно серьёзно, каким бы фантастическим этот рассказ вам не показался. Я полагаю, что фантазировать им не было никакой нужды, и они пересказали вам то, что им стало известно с моих слов или из других источников.

– Но в это невозможно поверить!

– Тем не менее я стою перед вами во плоти. Можете даже потрогать меня, только не щекочите, я щекотки боюсь. И потом, разве к вам на приём выстроилась очередь, таких как я? Я не отрицаю, что возможно, еще где-нибудь появился такой же «вселенец», но уверен, что толпой они не ходят, - произнёс я.

– Что за «вселенец»? – спросил Мещеряков.

– Вот Артемий Николаевич объяснит, - указал я на Гурьева.

– Я так перевёл одно слово, услышанное от итальянцев. Сначала я не совсем понял, что произнёс Поцци в разговоре с Сальвини, но после того как услышал историю Алексея, то счёл, что «вселенец» наиболее точный перевод слова «gli universi» в этом контексте.

– А не придумали вы это слово? – выразил сомнение точностью перевода Мещеряков.

– Даже если Артемий Николаевич и придумал это слово, то оно всё равно очень хорошо отражает суть явления. А именно - перенос памяти одного человека в мозг другого. В моём случае, память и сознание семидесятилетнего старика было внедрено в голову двенадцатилетнего мальчишки. И произошло это после встречи с шаровой молнией. Точно такой же шаровой молнией, что убила Георга Рихмана. Надеюсь, вам знакома эта история.

– Знакома, - произнёс Мещеряков. – Но молния академика убила, а вы-то живы.

– Жив, но это, скорее всего, стараниями госпожи Новых Феодоры Савватеевны, – сказал я и замолк поражённый мыслью, которая до этого времени не приходила мне в голову.

– Господа! – решил я высказать догадку. – Господа, а нет ли у кого из вас сведений о выживших после встречи с шаровой молнией.

Господа удивлённо переглянулись и трое отрицательно покачали головами, а Мещеряков очень внимательно посмотрел на меня и, открыв папку, что лежала на столе, достал оттуда листок и протянул мне.

– Прочтите!

История Прошки Котяха заставила меня немного офигеть. Если это правда, то я не единственный «вселенец» в этом мире. А что же итальянцы тогда разыскали в папских архивах? Ведь наверняка разыскали что-то. Иначе зачем им тащиться в такую даль.

– Господин Мещеряков, позвольте вопрос?

Тот кивнул головой, разрешая полюбопытствовать.

– Насколько достоверна эта информация?
– потряс я листком.

– Как мне удалось выяснить, достоверность этого случая весьма велика. Так что вы можете сказать по этому поводу?

Я попытался представить себе, что могло произойти с тем, кто вселился в Прошку. Скорее всего, некий мажорчик на крутой тачке гнал на приличной скорости и одновременно разговаривал по мобильнику, ну и не справился с управлением. Разбился вдрызг, а его сознание перенеслось в бедного конюха.

– Полагаю, что это был мой собрат по несчастью. «Вселенец» - одним словом. О дальнейшей судьбе этого Прошки, что-нибудь известно?

– Ничего неизвестно. Вероятнее всего сгинул в войне с Наполеоном.

– Жаль, жаль! Но как говорят в Средней Азии – «Кисмет»! Судьба! Но есть ещё итальянцы и папский архив. Наверняка они что-то там разыскали иначе бы не припёрлись сюда за несколько тысяч верст.

– Кстати об итальянцах, вы не скажите, что им от вас надо и как они узнали о вашем существовании?

– Если я вам скажу, что написал письмо папе римскому, где предложил ему покаяться в грехах и перейти в православие, то вы, скорее всего мне не поверите. И правильно сделаете.

– А что у вас были такие мысли?
– язвительно спросил Мещеряков.

– Да избави бог! В принципе мне нет никакого дела ни до папы римского ни до любого другого европейца, пока они не лезут ко мне.

– И чем же вам досадил понтифик? – продолжил язвить большой начальник.

– Про понтифика ничего не скажу, а вот некий аббат Бальцони направил год назад пару итальянских варнаков в Сосновку к госпоже Новых, чтобы каким либо образом заполучить одну фамильную вещицу доставшейся ей в наследство от бабушки. Повели эти ребята себя очень грубо, и нам с дедом пришлось их немного приструнить. Когда они осознали, что немного перегнули палку, то я с ними отправил письмо этому аббату с настоятельной просьбой отстать от женщины и даже немного пригрозил.

– Ты! Пригрозил? – от удивления Мещеряков даже сфамильярничал. – И чем же вы ему пригрозили?

– А ерунда! Просто настроение было весёлое, и я немного пошутил. Ну, ещё посоветовал поискать такую же вещицу в ватиканских архивах, где помимо бесчисленного множества документов, хранятся и всяческие артефакты, оставшиеся после сгинувших цивилизаций.

– Сгинувших цивилизаций? – ещё больше удивился Мещеряков. – Что вы имеете ввиду?

– Ну, хотя бы легендарную Атлантиду, о которой сообщал Платон в своих диалогах. Или у вас этого в платоновских текстах нет?