Никогда не было, но вот опять. Попал 4

– Да откуда же у Японии сильный флот? – воскликнул Артемий Николаевич.

– Наши заклятые друзья - «нагличане» подсуетятся и хорошенько в Японию вложатся, ну и натравят на нас самураев.

– Вы хотели, наверное, сказать англичане? – сказал Граббе.

– Нет, именно «нагличане». Больно наглые эти джентльмены. Там ещё вроде и американцы подтянутся. Очень уж англосаксам не нравится наше продвижение на Дальний Восток. Основная причина войны между Россией и Японией - это огромный китайский рынок.

– Господа, оставим высокую политику людям сведущим в этом деле. Господин Забродин, разъясните нам насчет воздушных убийц линкоров. Неужели это возможно? – прервал наши «пикейно-жилеточные» рассуждения Мещеряков.

– А вы представьте, что тащится вблизи наших берегов несколько громадных стальных галош. Вдруг из-за тучки выскакивает с десяток самолётов летящих со скоростью двести километров в час и каждый несет на подвеске по торпеде или их ещё называют мины Уайтхеда, ну и начинают этими торпедами кораблики атаковать. Я уверен если лётчиков хорошенько потренировать, то увернуться от этих торпед у вражеских кораблей вряд ли получится. А ведь один линкор дороже всего десятка самолётов во много раз, да и моряков на том линкоре не одна сотня.

– Но ведь самолет можно сбить! – сказал Гурьев.

– А чем вы их сбивать будете? Неужели из орудий главного калибра?! И потом в летящий с приличной скоростью самолёт не так легко попасть. Конечно, со временем изобретут средство борьбы с самолётами, но сколько-то дорогущих кораблей они сумеют утопить совершенно безнаказанно. А это лишь один аспект применения авиации в военных действиях и таких аспектов множество.

– Вы действительно сможете к 1904 году такие самолёты сделать? – спросил Мещеряков.

– Не я! По большому счёту я почти совсем не разбираюсь в самолетостроении. Это сделают мои инженеры и рабочие, если, конечно, я сумею раздобыть достаточно денег. Но это будут единичные образцы. Нормальную авиацию без участия государства сделать невозможно.

– Но тогда ваша роль в этом деле какова? – удивился Мещеряков.

– Скорее всего, я единственный пока человек в этом мире, который видел, как должен выглядеть самолёт. И поверьте это немало. Вы даже не представляете, сколько причудливых конструкций соорудили энтузиасты в самом начале становления авиации. Моё участие позволит не отвлекать силы и средства на тупиковые модели. Это значительно ускорит процесс. А кроме того я знаю несколько фамилий будущих выдающихся конструкторов самолётов. Правда, все они пока ещё дети, но дети, как известно, растут быстро.

После этих слов наступило молчание. Похоже, слишком много необычной информации я на них вывалил. Господа полицейские не могли сразу определиться, как отнестись к тому что я им поведал. Наконец большой начальник изволил прервать затянувшееся молчание весьма неожиданным для меня предложением:

– Вам, господин Забродин, нужно ехать со мной в столицу.

Вот блин! Мне нужно! Мне-то как раз это совсем не нужно. Рано мне ещё вылезать из уютного прудика на большую воду. Но, похоже, хочется заместителю директора Департамента полиции заполучить какие-нибудь бонусы за мой счёт. Надо его аккуратненько обломать.

– Простите, Ваше превосходительство, но что мне делать в столице?

– Ну, во-первых: вас должны осмотреть светила нашей медицинской науки. Феномен вашего появления здесь должен быть изучен. А во-вторых: где как не в столице лучше всего начать делать ваши самолёты?

– Прошу покорнейше меня извинить, но я вынужден отказаться от столь лестного предложения.

– Вот как! И почему же позвольте вас спросить?

– Причин несколько. Во-первых: у меня нет никакого желания служить вашим светилам подопытным кроликом, хотя бы потому, что при нынешнем уровне развития медицины у них даже и близко нет нужного инструментария, более того, нет и сколь-нибудь вразумительной теории о процессах, происходящих в мозгу. Это будет бесполезная трата времени. В лучшем случае ваши светила изобретут ещё одну псевдонаучную несуразицу, ну вроде психоанализа Фрейда, а в худшем объявят меня сумасшедшим.

– Психоанализ Фрейда – что это такое? – недоумённо спросил Мещеряков

– Разве он ещё его не изобрёл? – я пожал плечами. – Значит скоро осчастливит. Но бог с ним с Фрейдом. Тем более, что его психоанализ всего лишь этап в изучении психических расстройств, там много чего ещё наизобретают.

– Вы-то откуда всё это знаете? – влез с вопросом Граббе.

– Читал в той жизни много всякой литературы.

– Вы сказали, причин вашего нежелания ехать в столицу несколько. Одна – вам не хочется выступать в качестве «подопытного кролика», а остальные?
– стал настаивать Мешеряков.

Вот доколупался начальник. По мне так и этой причины больше чем достаточно, но ссорится с большим начальником себе дороже, придётся убеждать.

– Вторая причина - это люди. Чтобы что-то добиться мне придётся вступать в контакты с самыми разнообразными людьми. Среди них будет довольно много дворян, которые изначально отнесутся ко мне с предубеждением и пренебрежением из-за крестьянского происхождения этой тушки. Вон даже вы, хотя и специально приехали для встречи со мной и то не удержались и попытались поставить меня, так сказать, на место. А там мне придется зачастую выступать в качестве просителя и при очередном аристократическом хамстве, могу и не сдержаться.

– Вам молодой человек действительно нужно поумерить ваше тщеславие. – наставительно произнёс Мещеряков.

– Тщеславие! Помилуйте Ваше превосходительство, разве это тщеславие. Я ведь, после того как меня молния пометила, с самим господом богом беседовал, а это не каждому земному владыке удаётся.

Вот тут-то моих собеседников и накрыло. Было забавно наблюдать за тем, как каждый из них отреагировал на мои слова. Если Граббе с Мещеряковым начальственно нахмурились, а Артемий глянул на меня с жадным любопытством, то молчащий Евтюхов понимающе усмехнулся и кивнул головой. Заливай, мол, дальше! Блин! Мне всё больше и больше нравится этот необычный урядник. Он, похоже, поумнее всей остальной компании будет.

– Как прикажете вас понимать? – строго вопросил Мещеряков.

Я пересказал историю, которую рассказывал в своё время деду с Жабиным. Рассказ впечатлил и этих слушателей.

– Вы полагаете, что тот старик был действительно богом? – скептически произнёс Мещеряков.

– Я не столь наивен, чтобы так считать. Более того я совсем не верю, что существует такой библейский бог, уж больно он примитивен, как раз в духе тех козопасов, которые и писали библейские сказания. Но я совсем не исключаю существования некого высшего разума, иногда тем или иным способом себя проявляющего. А что касается моего случая, то, скорее всего, это была галлюцинация.

– Так зачем вы нам это преподносите как божественное явление, - не выдержал Граббе.

– А вдруг это не галлюцинация, и действительно некая высшая сущность, таким образом, вышла со мной на контакт, - отфутболил я претензии помощника исправника.

– Господа мы снова отвлеклись, - воззвал Мещеряков. – Оставим эти высокие материи и «вернёмся к нашим баранам». Господин Забродин согласитесь, что производить ваши так называемые самолёты лучше всего в местах с развитой промышленностью, а не здесь.