Николай I Освободитель // Книга 10

В итоге англичане забрали себе север Калимантана, куда голландцы не успели дотянуться, и большую часть мелких островов вокруг Австралии и Новой Зеландии. Французы получили восток Новой Гвинеи — еще не зная, какое там гиблое место, помнится, немцы там полноценно закрепиться так и не смогли в итоге — и целую кучу островов восточнее Австралии и южнее экватора. За испанцами оставили Филиппины, все остальные их притязания были отвергнуты. Оно и понятно, не в том состоянии была Пиренейская страна, чтобы бодаться с великим державами.

Отдельным протоколом к договору регулировался статус Японии и ее сношения с «цивилизованными» государствами. Япония объявлялась условно «нейтральной» страной, с ней запрещались любые военные союзы и размещение на ее территории военных баз и контингентов. Данное предостережение, с одной стороны, защищало нас от теоретического превращения этой страны во вражеский «непотопляемый авианосец», с дугой закрывало нам возможности ее завоевания в полноценную колонию.

Все же населения на островах имелось не мало, потенциально лакомый рынок сбыта, который бы мог некисло так усилить Россию на Тихом океане не мог не волновать Париж и Лондон. С другой стороны, у нас таких планов вообще не имелось, поэтому на эту уступку я пошел с легким сердцем, вон нам еще с Кореей — там тоже под десять миллионов душ на полуострове, которые еще предстояло окучить в будущем — как-то связи налаживать нужно, есть чем заняться.

При этом торговля с островным государством объявлялась открытой для всех желающих. Желающих правда пока было не так чтобы очень много, японцы в эти времена были бедные как церковные мыши и мало что могли предложить на экспорт. И особых перспектив в этой истории у Страны Восходящего Солнца глобально не просматривалось. Не успевали они выйти из Средневековья… Каких-то два-три десятилетия форы, русская железная дорога придёт на Тихий океан не в 1905-м году, а в 1870-м, и разница тут оказалась гигантская. Даже то, что реформацию собственного общества узкоглазые островитяне тоже начали почти на двадцать лет раньше, помочь им не могло. Что поделаешь…

Глава 7

— Какой красавец! — Я провел рукой по отливающей перламутром шее коня, тот покосился на меня правым глазом, всхрапнул и переступил с ноги на ногу. Его ласки интересовали мало, а вот карман, из которого я доставал нарезанную крупными кусками морковку — очень даже. — На, красавец, угощайся. Как его зовут?

Я протянул коню — скорее крупному годовалому жеребенку — лакомство, которое тот с удовольствием и очень аккуратно губами принял у меня с ладони.

— Никак еще, ваше императорское величество, — улыбнулся генерал, видя, что мне подарок понравился. — Разве бы мы могли взять на себя такую ответственность как придумывание имени для императорского коня. Понятное дело, текинцы его как-то звали, но боюсь, что воспроизвести слова из их наречия у меня все равно не получилось бы.

— И то верно, — я кивнул и повернулся к скакуну мысленно перебирая подходящие конские имена. В голове почему-то крутилась какая-то дичь: Буцефал, Плотва. Пегас. — Будешь ты Сполохом. Не белый правда, но такой же красивый.

В прошлой жизни с лошадями я никогда дел не имел. Несколько раз катался верхом, кормил лошадок яблоками и морковкой, но на этом все. Здесь, конечно же, с этими животными познакомиться пришлось гораздо более плотно. Не сказать, что я прямо влюбился в четвероногий транспорт, и уж точно перемещаться по железной дороге или в крайнем случае по воде мне нравилось гораздо больше чем верхом, однако и не отдать должное этим красивым и умным животным я тоже не мог.

И конечно невозможно не любоваться красивыми ахалтекинцами, шерсть которых как будто облита перламутром. Чисто эстетическое наслаждение.

Я махнул рукой служке, чтобы тот поставил рядом небольшую табуреточку, с которой я может и не слишком грациозно, но в целом успешно взгромоздился в седло. К сожалению, спина попытки запрыгнуть на спину лошади без дополнительной помощи совершенно точно бы не оценила, а я был уже не в том возрасте, чтобы обращать внимание на то, что обо мне подумают другие люди. Пусть сначала доживут до шестидесяти, а потом поговорим.

— Составите мне компанию? — Пару летних месяцев я уже по традиции проводил в Питере, поэтому в моем распоряжении был весь огромный парк Екатерининского дворца в Царском Селе. — Заодно и расскажите все подробности, так сказать, от первого лица.

— Конечно, ваше величество, — генерал Бакланов не мешкая тоже вскочил в седло подведенной ему лошади и пристроился сбоку, после чего мы с ним неспешно потрусили по отсыпанным гравием дорожкам парка.

Собственно, причина появления у меня нового коня была банальной. В конце лета 1855 официально викторией окончился среднеазиатский поход присутствующего здесь генерала по захвату Ахалтекинского оазиса и расположенного еще дальше к востоку Асхабада.

С военной точки зрения операция эта ничего особенного из себя не представляла, и основные проблемы русская армия испытывала не от действий противника, а от отдаленности тех мест и отвратительного климата. Первое — как, впрочем, и во многом второе — было успешно преодолено прокладкой прямо по пустыне узкоколейной железной дороги, по которой пять тысяч русских солдат получали вполне сносное снабжение и не особо страдали от нехватки продовольствия, воды или боеприпасов.

Тут, кстати, впервые в истории военного дела были применены такие себе эрзац бронепоезда, которые катались вдоль двухсоткилометрового участка дороги, проложенного от Каспийского моря прямо до Геок-тепе, и гоняли от поездов текинскую конницу. Здесь же отлично себя зарекомендовали установленные на платформы пулеметы, которые буквально косой смерти сметали всадников, не давая им приблизиться к поездам даже на расстояние выстрела из их устаревших ружей. Вооруженные поезда оказались идеальным местом, где один-два пулемета — а после того, как их перевели с ручной на электрическую тягу, это оружие стало настоящим вундерваффе — могут полноценно заменить чуть ли не батальон стрелков с винтовками.

— Как поживает Алексей Петрович? — Лошади неспешно шли рядом я откровенно наслаждался прогулкой и хорошей погодой. Подаренный мне жеребенок, на котором еще просто по возрасту нельзя было ездить, спокойно трусил рядом то и дело вытягивая шею вперед, явно надеясь, что ему еще чего-нибудь перепадет.

— Алексей Петрович последнее время сильно болеет, жалуется, что уже не тянет службу и грозится уйти на покой, — ответил генерал, покачав головой.

Фельдмаршал Ермолов-Кавказский был настоящей легендой русской армии. Последние сорок лет он был сначала наместником на Кавказе потом начальником кавказского военного округа, и походом на Ахал-Теке формально командовал именно Алексей Петрович. На практике же, конечно, семидесятисемилетний фельдмаршал уже давно сбросил большую часть работы на заместителей и выполнял больше «представительские» функции. Впрочем, судя по присланному намедни прошению об отставке, он все же решил, что шестьдесят лет службы с него достаточно. Жаль, конечно, старика. К сожалению, второго Ермолова, я за время своего правления воспитать не смог, адекватно заменить стального покорителя Кавказа было просто некем.

Не то чтобы у меня под рукой не было хороших генералов и адмиралов, нет их было в достатке, но вот именно такого человека, которому можно поставить задачу от и до и забыть о ней на длительный период времени, зная, что все будет выполнено, не выросло. Возможно, в этом был виноват я сам, слишком уж любил контролировать все и вся, не давая подчиненным развернуться во всю ширь… Но чего уж теперь об этом говорить, самому уже шестьдесят и меняться точно поздно.

— Да он мне прислал прошение, — я еще раз провел рукой по конской шее, все же расцветка Сполоха была воистину удивительной. — Как обстановка в Асхабаде и окрестностях?