Николай I Освободитель. Книга 7

Закончив торжественную часть, я прыгнул в карету — о том, чтобы идти пешком не могло быть и речи — и неспешно двинул в сторону Михайловского. На набережной в прошлом году уложили асфальтовое покрытие, что резко повысило комфорт передвижения. Разница между тряской по булыжной мостовой и плавной поездкой по асфальтовой — огромная, словами просто описать невозможно. Плюс нагрузка на уши снизилась, что тоже приятно.

Другим городским новшеством стало уличное электрическое освещение. Пока только на той же Дворцовой набережной, да и включалось всего на два-три часа в день, больше, как диковинка, — лампочки все так же оставляли желать лучшего, и их постоянная замена влетала городской казне в изрядную копеечку — нежели как способ реального благоустройства, однако горожане впечатлялись и засыпали производство Фарадея таким количеством заказов, что сходу пришлось расширять фабрику по выделке ламп в несколько раз.

Обедал с детьми. Саша из Москвы отправился с «инспекцией» во все так же осажденный Царьград, поэтому за столом присутствовало только четверо моих отпрысков. Старшая Мари — ногу ей в итоге поправили, и теперь хромота почти совсем прошла — уже совсем невеста, поневоле глядя на нее мысли сворачивали в сторону матримониальных планов. Тем более на карте Европы тут образовалось несколько новых государств, которые было бы совсем неплохо привязать к себе еще и за счет брачных уз.

Ольге — второй дочке в этом году исполнялось четырнадцать. Это был очаровательный подросток, пока еще не раскрывшийся как девушка. Ну а младшие Михаил и Николай и вовсе были откровенными шалопаями, которым в отличии от наследника уделять достаточного количества времени я просто не мог.

— Михаил! — Расправившись с горячим и перейдя к десерту обратился я к сыну, — на тебя опять жаловались преподаватели. Говорят, ты мало того, что сам не проявляешь усердия в науках, так еще и подбиваешь одноклассников нарушать дисциплину. Я требую объяснений,

Средний сын по сложившейся уже традиции учился в Александровском лицее. Младший по возрасту пока еще занимался с приходящими учителями и только готовился к поступлению.

— Но папа, — прожевав кусок пирожного возмутился сын, — большую часть того, что мы учим, я уже знаю, мне просто скучно. И никого я нарушать дисциплину не подбиваю, они сами нарушают.

В голосе ребенка были слышны нотки обиды.

— Скучно, — я ухмыльнулся и пожал плечами, — ну что ж, тогда по поговорю с директором лицея, чтобы он специально для тебя придумал какие-нибудь дополнительные занятия.

— Не-ет! — Обречённо выдохнул парень.

— Сам виноват, — улыбнулся я, — кто ж начальству говорит, что ему скучно. Скучающий подчиненный — практически плевок в лицо руководителю.

Миша уже понял, что я над ним издеваюсь, и вернул мне кривую улыбку, после чего проявил тактическую хитрость и перевел разговор в другое русло.

— А что там с женихами для Марии Николаевны? Дмитрий Павлович, как у вас успехи на ниве поиска нашим княжнам подходящих женихов?

Маша от такого предательства аж подавилась чаем, прокашлялась и возмущенно уставилась на младшего брата. Тот только пожал плечами и показал сестре язык. Как это обычно бывает при такой разнице в возрасте, отношения между детьми были достаточно сложными.

— Кхм… Неожиданный вопрос, ваше высочество, — приглашенный на обед Татищев явно не ожидал подобных вопросов от великого князя. Дмитрий Павлович бросил взгляд на меня — я пожал плечами, давая понять, что ничего особо тайного тут нет — и ответил, — в связи со сложными, кхм… отношениями с Французской империей, мы сейчас в основном думаем насчет сына и наследника короля Сербии Милана Обреновича. Молодой человек хорош собой, неплохо образован, подходит ее высочеству по возрасту. Ну и с политической точки зрения подобный союз был бы России однозначно выгоден.

Пока в Сербии было крайне неспокойно: хоть Обренович и провозгласил себя королем всех сербов и хорватов, взять власть над всей обозначенной территорией он пока не мог. Сразу после заключения мира между Россией и Австрией, Вена бросилась помогать тем хорватским силам, которые были настроены на отделение от Белграда. Россия пока не вмешивалась, поскольку такое развитие событий было выгодно и нам. Пусть Милош I побарахтается, набьет себе шишки и поймет, что без помощи «старшего брата», не вывозит. А там мы, глядишь, и условия для будущего союза повыгоднее пробить сможем.

— Ходят упорные слухи что у молодого человека проблемы со здоровьем, — вскинулась Мари, которая к вопросу собственного замужества подходила крайне серьезно.

— Ходят, — согласился Татищев, — собственно, именно этот вопрос мы сейчас и проясняем.

— Не бойся, солнышко, за больного тебя не отдадим, — улыбнулся я, не торопясь отхлёбывая горячий чай.

— Рассматриваем также вариант с Валашским господарем Александром Гика, однако он все же будет староват для Марии Николаевны. Ну и с будущими правителями Словакии, Трансильвании, Болгарии и даже Греции все пока не слишком понятно.

— Собственно по этому поводу я и позвал вас сегодня, — я допил чай и поднялся на ноги, за мной тут же поднялись и все остальные присутствующие. Подобные особенности местного этикета мне нравились не слишком сильно, но и устраивать либеральную революцию в дворцовом ведомстве я был совершенно точно не готов. Пусть все идет как идет, — давайте пройдем ко мне в кабинет.

Татищев прибыл во дворец не сам — Дмитрию Павловичу было уже семьдесят, солидный возраст по любым меркам — а со своим протеже, которого метил себе на смену. Им был князь Горчаков. Видимо, тот самый, который последний канцлер, хотя тут я был уверен не на сто процентов, поскольку имя-отчество исторической личности не помнил.

Мы вышли из столовой, прошли по выложенному узорным паркетом коридору и оказались в «курительной» комнате с парой диванов и небольшим чайным столиков в центре. «Курительной» комната была только по названию, поскольку у себя во дворце, курить я никому не позволял. Вместо этого предложил гостям диджестив. Татищев отказался, а Горчаков с благодарностью принял бокал.

— Итак, господа, чем вы меня обрадуете?

Поначалу к Горчакову я относился достаточно предвзято. Сложно хорошо относиться к человеку, который заведовал русской дипломатией в годы самых ее больших поражений. Когда из европейского гегемона 20–40 годов империя быстро скатилась чуть ли не во второстепенные государства континента. Точной биографии Горчакова я, естественно, не помнил, сохранились только обрывки. Что-то связанное с тем, что канцлер постоянно ставил «не на ту лошадь» и в итоге испортил отношения со всеми. Еще помнил, что Горчаков вроде бы близко общался с Бисмарком, который после этого к России вроде как хорошо относился. Но это не точно. Вроде как.

Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что Александр Михайлович весьма дельный молодой вельможа, работоспособный, имеющий достаточную широту взглядов и правильную позицию насчет положения России в Европе и мире. С другой стороны, глупо было бы ожидать иного: зря что ли я сорок лет в этом мире барахтаюсь. Если бы после всего, что я сделал, на высшие должности в министерстве иностранных дел стали бы попадать всякие невежды и предатели, осталось бы только расписаться в полном своем ничтожестве.

— Нашли подходящего кандидата на трон Трансильванского королевства, — откликнулся Горчаков и передал мне тоненькую папку с исписанными убористым почерком листами. — Эмануил Бэляну — сорок четыре года, из знатной молдавской семьи. Таблица родства там есть в документах. Участвовал в войне 1820 года, как один из командиров местного ополчения. Потом перешел на службу в русскую армию, дослужился до полковника. Участвовал в организации восстания 1832 года, а после начала текущей войны был откомандирован с Валахию для усиления дружины господаря Гика. Проявил себя с лучшей стороны. Женат, что немаловажно, на русской княжне из рода Багратионов. Полностью лоялен.