"Никто" так не смотрит

Есения вышла.

И тотчас на её плечи опустился прямо-таки огромный кашемировый плед. Девушка мысленно ахнула. И так же мысленно зажмурилась. Плед был ярким, узорчатым. Синим, красным, серым. В её стиле.

Сердце привычно застонало, зазвенело. Невидимые струны максимально натянулись. Чтобы Есения себе не говорила про Потапа, про то, что между ними всё кончено и что они больше никогда не соприкоснуться, душа жаждала другого.

Нельзя жить по приказу. Нельзя чувства вырвать из груди по одному лишь желанию.

Потап возвышался над ней. Он был близко. Очень близко. Она могла чувствовать его дыхание. Оно касалось её... Или это легкий ветер? У Яси голова шла кругом. Ей бы самой отступить, увеличить расстояние между ними. Но куда... Она оказалась зажатой между машиной и его телом.

Ей казалось, что он тоже напряжен до максимума. Что он тоже звенит от напряжения. Сдерживается. Потап дышал глубоко, контролируя себя.

– Пошли, - он протянул ей руку, приглашая следовать за собой.

Есения, точно в замедленной съемке, перевела взгляд на его ладонь. Широкая, со витиеватыми линиями на ладони. По коже девушки пробежал сначала озноб, а потом разлилась лава. Есения помнила, как он её трогал. Этой самой ладонью.

Она медленно покачала головой. К чему относилось её покачивание - не понятно. Что не примет его руку? Не пойдет?

Потап выругался.

– Ты же хочешь дальше жить, учиться, работать в Каянске? Яська, не дури! У нас с тобой пари! Это первое. Ты же должна знать, за что мне будешь кровь пускать.

Его слова прозвучали ужасно. Гадко. Какая кровь... Он о чем! И тут она вспомнила. Бой... Она подписала на бой с ним. Неужели он воспринял её слова всерьез? А она? Есению накрыла растерянность.

И этой растерянностью воспользовался Потап. Он, зарычав, точно раненый зверь, перехватил кисть Есении и потянул за собой. Она ахнула, дернула руку на себя. Но куда! Потап держал её крепко.

– Кругом камеры. Охрана. Будешь устраивать представление?
– прорычал он, сверкая глазами.

Она не узнавала его. Что-то изменилось в мужчине до неузнаваемости. Он же всегда сдержан. Он же Потап Мазуров! Каменная глыба. Неулыбчивый, мало эмоциональный. Всегда знающий ответы на все вопросы. Принимающий решения не дрогнувшей рукой.

Про него можно говорить много гадостей. Но и достоинства не отменить. Заповедник, церковь, университет... Один универ чего стоил. Именно благодаря жесткому правлению Мазуровых не допускалось беспредела и «дедовщины», разборок между местными и пришлыми.

А сейчас что?.. Откуда эти эмоции? Злые, яростные.

Есения не желала их связывать с собой. Нет-нет, не надо.

Она пошла за ним. Его теплая большая ладонь крепко держала её. Не вырвешься. Где-то далеко внутри маленькая девочка заходилась одновременно в истерике и восторге. Шептала - осторожно, несмело, - что вот он, этот мужчина, который тебя обидел, с которым у вас возникло дичайшее недоразумение, он, кажется, пытается исправить ошибку.

Исследования шли круглосуточно. Охрана сдержанно их приветствовала. Взгляд Есении выцепил оружие, рации. Роман будет в такой же работать? Какая степень допуска у него будет?

Поражала масштабность. Есения даже в самых смелых фантазиях не могла вообразить ничего подобного. Длинные коридоры со стеклянными стенами или окнами. Просторные помещения с высокими потолками, иногда с двумя, а то и тремя этажами одновременно. Анализаторы, стеклянные колбы, гигантские компьютеры, плазмы с бегающими графиками. Это то, что удавалось ухватить на первый взгляд. Были и ученые. Кто в простых белых халатах, кто одетый в «скафандры».

Потап шагал быстро, она едва за ним успевала. Вертела головой. Её любопытная натура жаждала проникновения за стеклянные стены. Туда, где кипела жизнь.

Мазуров завел её за угол, толкнул к стеклянному лифту.

– Потап, хватит, - простонала Есения.

– Мы только начали.

Лифт беззвучно закрылся за ними. Есения, наконец, освободила свою руку.

И тотчас взгляд Потапа метнулся к ней. На секунду ей даже показалось, что он снова схватит её. Сожмет крепче.

Точно имея на это право.

Чтобы скрыть собственную слабость, Яся повернула голову и снова мысленно ахнула. Они не поднимались. Они опускались вглубь земли. Сколько этажей было скрыто под поверхностью?

И кругом, куда только хватал человеческий взгляд распластались залы...

Она не видела, как Потап ударил ладонью по кнопке «стоп». Лифт плавно дернулся, остановился.

Есения интуитивно повернулась к Потапу. Он стоял ближе, чем она помнила. Его потемневшая энергетика била наотмашь. Таким Потапа Есения видела впервые. Даже у него в квартире он был другим. Там его разочарование, трансформировавшееся в злую энергию, она могла понять, принять и объяснить.

А что происходило тут?

На ярко выраженных скулах желваки ходили ходуном. Кадык несколько раз нервно дернулся. На висках обозначилась голубоватая жилка. От внутреннего напряжения ноздри мужчины расширились.

– Ну что скажешь?
– яростно выпалил он, сверкая глазами.
– Хочешь здесь работать? Бою быть?

ГЛАВА 22

Она правда с ним собралась драться?

С Потапом?

Есения посмотрела на отражение в зеркале.

Она рехнулась. Сошла с ума. Кому и что она сейчас пытается доказать?

А если он её убьет?

Или... она его?

Боль полоснула по животу. Да так сильно, что Есения согнулась.

Это же ножи! Любой тренер, мастер по ножевому бою первым делом, что говорит своим ученикам? Есть возможность избежать драки - избегай.

А она куда лезла?

И между тем Есения достала телефон и набрала сообщение:

«На том же месте».

Она не сомневалась - он поймет.

И почти сразу получила ответное сообщение:

«Время?»

«То же».

«Буду».

И она будет.

Но драки не будет. Они поговорят.

Да, именно там. Где, возможно, всё и началось. Или началось ранее?

Прошло три дня. Три сумасшедших дня, наполненных событиями и тревогой.

Переезд Есении не прошел незаметно. Девчонки всё-таки устроили ей допрос с пристрастием. Особенно возмущалась Алена.

– Почему ты не сказала, что тебя кинули с квартирой?
– бушевала она.

И если на это Есения нашла, что сказать, следующее возмущение её шокировало._