"Никто" так не смотрит

В конечном итоге, бригадир - тот самый мужчина под пятьдесят в синем комбезе - выставил её вон.

– В следующий раз только с чаем.

Сказано - сделано. Есения пришла с чаем.

– Да я пошутил! Вот ты бедовая девка. У нас у каждого термосок с собой.

– Термос - это одно. А тут свежезаваренный... С травами.

– Ну, если с травами...

На самом деле Есения старалась максимально занять себя. Не думать. Не вспоминать. Так легче.

Ей всё же удалось сесть за работу и на пару часов она провалилась в новое изделие. Ей заказали рюкзак. Над ними ей особенно нравилось работать.

Удовлетворенно отложив эскиз, Есения потянулась. В соседней квартире стояла тишина. Строители ушли, обещав прямо, как в легендарном мультике, вернуться завтра.

Пора приниматься за готовку.

Территория, отведенная под так называемую кухонную зону, оставляла желать лучшего. Но где их не пропадала?

А ещё Есения поймала себя на мысли, что постоянно подходит к окну.

Зачем?!

Кого она высматривает?

Того и высматривает. Девушка поджала губы. Как же всё глупо получается! Она, прежде всего, глупая. Нет, чтобы сосредоточиться на предстоящих делах - а их столько, что голова идет кругом, -её поедает тоска.

Вина Потапа тут тоже есть. Он, как бельмо на глазу. Постоянно на виду. Зачастил в университет. Есении хватало того факта, что она видела его машину на стоянке. Сразу начинало потряхивать. Более того! Подъезжая к универу, она уже выглядывала её!

Конечно, всем нам хочется быть сильными, неприступными, такими-этакими принципиальными. Одним махом решать проблемы, поставленные задачи.

Но какие мы на деле? И чем для человека может обернуться принципиальность?

Машина Романа появилась у дома почти уже в одиннадцать. Другая, до боли знакомая, так и не показалась на горизонте.

Может, и правильно. Есения не заметила, как сжала пальцами подоконник.

Картошка с котлетками грелись под толщей полотенца. Есении всё ещё продолжала стоять у окна, кого-то высматривать в ночи...

За спиной открылась дверь.

– Вот это запах, Яська! Ты любого мужика уложишь на лопатки.

– Привет, Ромыч.

Есения обернулась, приветливо улыбаясь.

И её улыбка застыла на губах.

Девушка нахмурилась, сердечная мышца сжалась.

– Это что у тебя?
– Есения стремительно подлетела к Яшину.
– Синяк?..

– Ну синяк. И что с того? Так, пободались с одним типом. Бывает.

– Ром...

– Яська, корми меня, говорю. Я голодный!
– засмеялся довольный чем-то Роман.

Он обязательно должен появиться!

Потап Тимофеевич Мазуров каждый день приезжал в универ и сегодня не пропустит! О, она уверена, что он появится! И если на его пальцах будут стесаны костяшки... Нет, пальцы не показатель. Костяшки у него и так стесаны.

Но она сразу поймет. Сто процентов.

Спорткар Мазурова был на месте. Отлично.

Есения решительно сжала руки в кулаки.

Докатилась! Идет разбираться с мужчиной. О, нет! Не разбираться. Она хочет посмотреть в глаза этому...человеку.

Даже мысленно Есения не могла обозвать его матом. Припечатать крепким словом. А хотелось. Нет, даже иногда требовалось.

Но не получалось. Никак.

Она достала телефон, нашла Потапа и сделала вызов.

Вот только пусть попробует не ответить...

Она не замечала никого вокруг. Её не то, что штормило. Она сама себе напоминала фурию, на пути которой лучше сейчас не вставать.

Потап ответил после второго гудка. Держал телефон в руке? Знал, гад, что она будет звонить?

– Нам надо поговорить, - сразу перешла к делу Есения.

– Надо. Когда?

– Сейчас.

– Понял. Сможешь подойди к кафедре иностранной литературы в третьем корпусе?

– Уже иду.

Её сунула телефон в карман и быстро выдвинулась в указанное направление. Эмоции продолжали бушевать. Значит, мужчины решили обойти её? Какие, блин, молодцы! Один весь вечер отмалчивался, довольно щерясь, а утром и вовсе дрых без задних ног, отказываясь реагировать на её претензии.

Посмотрим, что скажет второй.

И если она права... А она права! Не поздоровится обоим.

До кафедры иностранной литературы она не дошла. Есения увидела идущего ей навстречу Потапа. Точнее, он спускался с четверного этажа. Их взгляды мгновенно встретились, притянулись друг к другу. Есения остановилась, Потап же продолжил движение.

И сразу к Есении. Она открыла рот, чтобы выплеснуть скопившийся негатив, он перехватил её и через мгновение она оказалась в совершенно пустой кафедре.

– Ты...

Она начала и её снова опередили.

Есения увидела, как Потап вставляет ключ в дверь и запирает её.

Поэтому слова оборвались.

Она внезапно оказалась с ним наедине.

И вроде отличный момент высказать всё, что она о нем думала. А язык одеревенел. Зато нутро кипятком ошпарило.

Выглядел Потап иначе. Каким она его только не видела за месяцы знакомств! Равнодушновысокомерным в первый день знакомства, заинтересованным, когда она «отдавала долг эмоций». Решительным при предложении более близкого общения, и гордым в заповеднике, который был, она в этом уже не сомневалась, его детищем. Про их единственную ночь она не желала даже вспоминать. Там такой спектр эмоций присутствовал, что мама не горюй.

Но сейчас... Сейчас перед ней стоял хищник в человеческом обличии. Настолько плавными были его движения. И ладно бы только одни. Он сам сегодня был другим. Легкий прищур глаз, полуулыбка.

И в глазах плескался огонь. Обжигающий, беспощадный.

Есения перевела дыхание. У неё, определенно, что-то с восприятием.

Или нет. Разбитую губу Потапа она увидела.

– Я, Есения, - медленно, со свойственной ему ленцой, растягивая гласные, сказал он и двинулся в её сторону.

Она интуитивно сделала шаг назад и выдохнула, не замечая, как голос охрип:

– Что ты творишь?

– Ты же хотела поговорить, - Потап едва заметно усмехнулся.
– Я устроил нам аудиенцию. Чтобы никто не помешал.

И от его ухмылки жар прокатился по телу Есении. Её в раскаленное жерло кинули.

Её радары по-прежнему были настроены на него. Это подбешивало, раздражало. Сколько времени должно пройти, чтобы она начала на него реагировать нейтрально?

Почему сердце не желает успокаиваться? Почему по-прежнему трепещет, ждет, сопротивляется разуму? Почему продолжает предательски тянуться к нему?