Нищенка и миллионер

– Ни за что!
– прохрипел Жорж.
– Ты ведь не простудилась! Значит, и я смогу.

– На меня не равняйся! Мне к холоду не привыкать. Я ведь коренная собачка. То есть, тьфу, сибирячка! А твои предки из южных стран.

Бросив пристальный взгляд на Жоржа, репортеры чиркнули в блокноты пару слов о его предках. Предки Жоржа были евреями. Евгения, конечно же, беспокоилась о муже, но, как всякая сибирячка, считала, что мужчина должен преодолеть свои трудности сам. Только в этом случае останется он мужчиной. Евгения плохо разбиралась в бизнесе, но верила, что попрошайничеством можно заработать достаточно денег, чтобы купить небольшое предприятие, потом вложить деньги в офшорный банк, а там глядишь - и Жорж снова станет миллионером а, может, даже и миллаирдером.

– Ты обязательно скопишь денег!
– подбодряла она его по утрам, проходя мимо ворот, возле которых сидел муж, и целуя его в небритую щеку.
– Я в тебя верю!

– Конечно, милая!
– отвечал муж.

На самом деле Жорж нищенствовал совсем не для того, чтоб снова стать миллионером. Он не накапливал денег, и попрощайничество не было для него средством сделать карьеру, как было в свое время для Евгении. Собственно, карьеру свою Жорж уже сделал. А был он теперь нищим просто потому что хотел им быть. Всю жизнь Жорж тяжело трудился, зарабатывая миллионы. Казалось ему, что чем больше их заработает, тем более будет счастлив. Миллионы росли, но с их умножением не прибавлялось счастья. Как раз наоборот, с растущим богатством Жорж делался все более суетливым и беспокойным.

Так уж заведено, что достаточно богатый человек должен служить власти. А Жорж не чувствовал в себе сил, чтоб служить. У него едва их хватало на то, чтобы открывать и закрывать фирмы, вкладывать деньги в авантюры, раздавать чиновникам взятки и покупать подряды, разбираться с охраной и многочисленными крышами всех крупных и мелких предприятий, пристроенных к его главному бизнесу. Работая не покладая рук, вкладывая деньги, давая взятки и выбивая контракты, он все думал: вот выбьем этот контрактик - и полетим на Канары, вот построим особнячок - и поплывем на яхте вокруг света, вот закончим сделку - и отдохнем недельку в пустыне египетской. Но выбив и построив, никуда не летел не отдыхал и не плыл, потому что тут же надо было выбивать, заканчивать и строить дальше.

Часть вторая

ЛЮБОВЬ И ОБИТЕЛЬ

Растеряв миллионы и сев на нищенский тротуар, Жорж получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, - он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его.

Я тут, как некоторые читательницы и читатели, наверное, догадались, привел цитату из Льва Николаевича Толстого. И хотя эта цитата здесь совершенно не к месту, всё же она прекрасно описывает состояние Жоржа. Лучше не скажешь. В общем, если сократить словоблудие до одной короткой фразы, то получится: Жорж был счастлив. Сидя в дырявом оренбургском платке на тротуаре, он понял, что именно о такой жизни мечтал всю жизнь.

Он по-прежнему дарил жене прекрасные цветы. Только теперь не покупал, а рвал их в московских парках. Прошло полгода. Написав роман о нищих, Евгения затмила своим рейтингом известную бестселлерщицу - Руану Джоулинг, и имя ее гремело по всему миру. От визитов, заграничных поездок, издателей и киностудий свободное время Евгении сошло на нет. Стараясь не мешать жене, Жорж попрошайничал подальше от дома.

Он вдруг пристрастился к выпивке. И даже не просто выпивал, а что называется, пил горькую. Если впрочем, угощали, то и сладкую. Больших способностей в нищенстве у бывшего миллионера не проявилось. То ли внешность была не подходящая, то ли не хотели верить этой его вычитанной в какой-то книге фразе: "Господа! Я не ел шесть дней! Подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы..."

Но именно такая жизнь нравилась ему. Школьники бежали куда-то. Голуби расклевывали батон. Бомж на углу угощался суши. Жорж не завидовал ему - в такую жару его мучила только жажда, но эта мука была почему-то приятна миллионеру. В ней было что-то из приключений, романтическое. Это он не по Москве идет, а по Иудейской пустыне. Все остановилось, а он идет. Это не дом, а мавзолей, в котором вечно спит фараон по имени Тутанхамон. Это не фонарный столб, а соляной. Это не автобус ждет у пустой остановки, а верблюд у пустого колодца медленно машет горбом.

Жорж разговорился с бомжом, который ел суши.

– Хочешь суши?
– предложил бомж.

– Спасибо. У меня от суши изжога.

– А у меня - нет, - сказал бомж.

Жорж сел рядом.

– А ты как стал хомлесом, то есть бомжом?
– просил Жоржев собеседник, намазывая васаби на маринованный имбирь.

– А я не хомлес, - ответил Жорж.
– Я нищий. Дом-то у меня есть. Правда, он теперь женин. А раньше я миллионером был.

– Ясно. А я - милиционером. А потом работу потерял. Я до этого двадцать лет в милиции прослужил. Двадцать лет ловил воров. А чем больше ловил, тем их больше разводилось. Правительство Москвы было недовольно. Мэр сказал: реформа нам нужна. На должности всех милиционеров надо взять бывших воров. Они воровские повадки знают - в два счета с этой проблемой справятся.

– Ну и как, справились?

– Да. Умный у нас мэр, что тут скажешь. Раньше на одного тетерева - пять нететеревов было, - и увидев недоумение Жоржа, пояснил: "тетерев" - это мы так называем нераскрытое дело. На одно раскрытое - пять нераскрытых. А теперь ни одного нераскрытого тетерева за два года. Он это правильно придумал. Воры своих чуют издалека.

– Надо же, - удивился Жорж.

– А ты как думал? Новое постановление вышло. По борьбе с неорганизованной преступностью. По всей стране сейчас внедряют. Вот, гляди, - бывший милиционер вынул из-за пазухи вырезанную газетную статью.
– Два года ее храню, как реликвию.

Статья называлась: "Полицейская реформа призвана многократно увеличить число честных людей". Жорж стал читать. Первый абзац был подчеркнут красной ручкой: "Ведущие правоохранительные должности будут укомплектовываться бывшими криминальными авторитетами. Милиционеры и полицейские, начиная от младшего лейтенанта и кончая майором, будут назначаться из воров в законе. Средний и мелкий милицейско-полицейский состав будет, соответственно, набираться из воров среднего и мелкого калибра. Таким образом мы убьем трех зайцев. Во-первых, предоставим гражданам, отклонившимся от честного пути, на него вернуться. Во-вторых, значительно снизим общую массу воров, поскольку большая их часть сменит профессию. В-третьих, отлов оставшихся воров будет проходить значительно более эффективно, поскольку бывшие воры владеют неоценимым опытом и легко распознают еще неисправившихся".

– И что же теперь?
– спросил Жорж, возвращая газету.
– Совсем не осталось воров?

– Почти, - сказал бывший милиционер.
– Сигарета есть?

– Извините. Нету.

Они помолчали.

– А мне наш новый майор, бывший расхититель среднего масштаба, так и сказал:

– Извини, гражданин начальник. Нету у тебя надлежащего опыта.

– Как это?
– говорю.

– А так. Воровать умеешь?

Я плечами пожал. Не умею.

– Ну вот, братан.

– Что же мне делать, говорю?

– Пойди попрактикуйся. Воровать научишься - приходи. Только вряд ли выйдет.

– Это почему?
– спрашиваю.

– Потому, что мы теперь всех воров переловим. И тебя тоже!

Жоржа заинтересовал рассказ бывшего милиционера.

– И вы пошли учиться воровать?
– спросил он.

– Не-а, - махнул тот рукой.
– Куда мне? Решил вот в бомжа переквалифицироваться.

Он намазал на суши васаби, окунул в соевый соус и отправил в рот.

– А как же семья?
– спросил Жорж.