Нищенка и миллионер

– Вот, - сказала она, протягивая Жоржу корзину.
– Здесь одежда сестер.
– И увидев, что мужчина слегка отпрянул назад, поспешно добавила: - Я несу ее из нашей прачечной, она абсолютно чиста.

Девушка поставила корзину на монастырский камень и, пошарив в ней, протянула Жоржу рясу и комплект белья. Колокол возвестил половину одиннадцатого.

– Кто-то идет!
– шепотом воскликнул Жорж.

– Одевайтесь скорее!
– зашептала девушка.

– Я не успею это надеть...

Шаги раздавались уже совсем близко.

– Прячься за пень!

Жорж нырнул за огромный монастырский пень от тысячелетнего дуба, который, по преданию, был посажен в день основания монастыря самим основателем. "Если не успею - погиб", - подумал Жорж и с самурайской скоростью напялил на себя все, что мог.

– Кто это?!
– услышал он строгий голос.
– Что вы здесь делаете, дочь моя?

Это, конечно же, была настоятельница монастыря, сама игуменья.

– Это я, Мария! Я забирала белье из прачечной, мать игуменья.

От настоятельницы не ускользнуло, что кто-то спрятался за пнем.

– А это кто с тобой?
– зашла она за пень.
– Как тебя зовут?

– А это... сестра Тереза, - сказала за Жоржа Мария.
– Она у нас новенькая. У нее очень сильно болит живот. Ей срочно нужно в туалет. Она еще не привыкла к нашей простой и скромной пище.

В монастыре было много монашек, и игуменья всех не помнила, тем более, новеньких.

– Ну, хорошо, - сказала она, немного смягчившись.
– Отведи сестру Терезу поскорее в туалет, а затем обе спать!

Сквозь заднюю дверцу они прошмыгнули в монастырь, и Мария повела Жоржа окольными путями, между разными старинными строениями, кухнями и часовнями. Наконец подошли к дому. Мария тихонько отперла дверцу, и они очутились в полной темноте. Жорж едва не вскрикнул, больно ударившись босой ногой о каменную ступеньку.

– Держись за мою руку, - прошептала девушка в самое ухо миллионера.

Пахло сырым, каменным запахом. Жорж стукался головой о какие-то кирпичные углы. Поднялись на третий этаж, где располагались кельи. Монашки жили в них по двое.

– Нам повезло, - шепнула девушка.
– Моя соседка, старая бабушка, умерла две недели назад, так что я теперь одна.

Они зашли в Мариину келью, и девушка поскорее затворила дверь. Жорж сделал шаг, споткнулся обо что-то и полетел головой на какой-то матрас или тюфяк.

– Я ничего не вижу!

Не успел он опомниться, как монашеское одеяние слетело с него, и он оказался в горячих объятиях Марии, а возразить он не мог, потому что ее губы не давали его губам пошевелиться и вставить хоть слово.

– Милый Иисус, сколько же я молилась тебе, чтоб ты лишил меня этой проклятой девственности!
– шептала она, отрываясь от губ Жоржа и вновь припадая к ним, обнимая и сжимая миллионера всеми частями своего тела, так, что у него трещали кости.
– И вот наконец ты послал мне его!

Не успел Жорж моргнуть глазом в этой кромешной тьме, как она уже лишилась того, чего хотела. Но этим не кончилось, она готова была лишаться вновь и вновь, не забывая при этом воздавать хвалы Богу. В общем, не стану тут подробно описывать и перечислять... каждый читатель и читательница сами могут вообразить в меру своей фантазии. Скажу только, чтобы подытожить, что в ту ночь между Марией и Жоржем произошло всё, что только может произойти между мужчиной и женщиной.

То есть нет, конечно же, не всё. Это я не верно сказал. Я имел в виду,лучшеечто может произойти. Опять, кажется, не то. В общем, я надеюсь, вы поняли, что я имел в виду. По крайней мере, читатели-мужчины поняли, а насчет женщин - не уверен, потому что я сам не женщина. Но если некоторые читательницы не поняли, что я имел в виду, то ничего страшного. Понимание предыдущего параграфа не столь важно для дальнейшего повествования, а также для общего восприятия идеи этой книги и ее философии.

Итак, двинемся дальше. Когда миллионер пришел в себя, монашка спала мертвым сном. Жорж совершенно протрезвел. Он сидел в изножье тюфяка, прислонясь к шершавой стене. Из окна подул ночной ветерок. Орала со сна какая-то птица. Сколько он ни всматривался в темноту - не мог разглядеть лежащей на тюфяке девушки. Жоржу хотелось найти выключатель и зажечь свет, но шаря вокруг себя, он везде натыкался на глухую стену, а вставать с тюфяка не решался, боясь врезаться в какой-нибудь каменный угол.

Миллионер все сидел и сидел. Время невероятно замедлилось. Через узкое окно в келью проник лунный луч. Тоненьким кончиком вполз на тюфяк, коснулся ноги спящей. Из мрака высветилась точка живого тела. Луч двигался медленно, словно улитка, и не верилось, что пока он заползал на безымянный палец спящей ноги, тело, своею неподвижностью поощряющее это движение, пролетело в пространстве расстояние в две с половиной тысячи километров - вмести с Землею вокруг солнца.

Но Жоржу нравилась эта медленность. Ему бы очень хотелось рассмотреть девушку целиком, узнать, как она выглядит - ведь видел он ее только замотанную в монашеские одежды, да и то в полутьме. Отчаявшись зажечь свет, миллионер решил ждать, пока Луна сделает свое дело. Но ночная богиня не спешила. Долго и мучительно вела она луч свой с подошвы на лодыжку, и глаза Жоржа двигались вслед за ним, тщательно изучая эту округлость. Наконец световое пятнышко утвердилось на лодыжке и следующие полчаса истратило на поход вдоль икроножной мышцы, показавшейся Жоржу невероятно изящной. Не буду утомлять читателя подробным описанием путешествия этого луча по всем закоулкам тела спящей девушки. Скажу только, что когда оно наконец было с честью завершено, Жорж оказался влюблен в Марию до такой степени, до какой, наверное, барон Мюнхаузен завяз в болоте - по уши, по косичку на парике и по гриву своего коня. Он был влюблен без памяти.

Надо сказать, что Жорж - когда он еще был миллионером - был не такой миллионер, как все. Я имею в виду, в плане женщин. Другие миллионеры ходили по девочкам (или девочки по ним), но Жорж не любил всего этого. Он стремился к чистой любви. Приятели-миллионеры посмеивались над Жоржем, но они уважали его чувства и никогда не приглашали товарища в свои походы к проституткам, которые совершали регулярно, по выходным. Приятели считали Жоржа девственником-идеалистом и уважали его. И до сегодняшней ночи Жорж любил одну Евгению. Хотя в последнее время он с ней очень редко виделся - жена сделалась чрезвычайно занята.

И вот теперь он полюбил еще и Марию. Полюбил, как я уже, кажется, говорил, а если не говорил, то теперь говорю: страстно. Многим читательницам и читателям, наверное, будет трудно представить, насколько сильно Жорж ее полюбил. Но все-таки я прошу их напрячь сознание, сконцентрировать воображение и нарисовать в нем эту сильную любовь. О такой любви не просто, ох как не просто писать! У кого мне просить помощи в этом едва ли посильном для писателя деле? Господи, я понимаю, что глупцам этот текст может показаться богохульным - но не тебе!
– поэтому прошу, пожалуйста, помоги сделать так, чтобы его чтение доставило читателям, а в особенности читательницам, истинное удовольствие. Ведь ты можешь!