Ниже нуля

аспирантуре? Ты хочешь работать над будущими марсоходами?

— Это было бы потрясающе. Но подойдет всё, что связано с

исследованием космоса.

— NASA может очень пригодиться твоё умение решать лабиринты.

– У него снова появилась ямочка, и я смеюсь.

— Эй, я могу делать и другие вещи. Например... - Я указываю на

третий монитор на столе, самый дальний от меня. На нем

отображается часть кода, с которым Иэн ещё не ознакомил меня. —

Хочешь, я помогу тебе отладить это? - Он бросает на меня

растерянный взгляд. — Что? Это код. Всегда приятно иметь вторую

пару глаз.

— Ты не должна...

— В пятой строке ошибка.

Он хмурится. Затем он сканирует код в течение секунды. Затем он

поворачивается ко мне, к монитору и снова ко мне, нахмурившись ещё

больше. Я напрягаюсь, наполовину ожидая, что он начнет защищаться

и отрицать ошибку. Я знакома с разрушающимся мужским эго, и я

уверена, что именно так поступил бы любой из парней в моём

аспирантском классе. Но Иэн удивляет меня: он кивает, исправляет

ошибку, на которую я указала, и выглядит не иначе как благодарным.

Вот это да. Мужчина-инженер, который не является засранцем.

Планка довольно низкая, но, тем не менее, я впечатлена.

— Ты действительно готова пройти со мной остальную часть кода?
–

осторожно спрашивает он, удивляя меня ещё больше. Контраст между

его мягким тоном и тем, насколько... насколько он большой и

осторожный, почти заставляет меня улыбаться. — Это обходной путь

для устранения двухсекундной задержки при наведении. Я собирался

попросить одного из моих инженеров в Хьюстоне провести отладку, но...

— Я с тобой.
– Я подкатываю своё кресло ближе к креслу Иэна. Моё

колено прижимается к его колену, и я почти автоматически отодвигаю

его, но в долю секунды решаю оставить его на месте.

Своеобразный эксперимент. Тестирование воды. Измерение

температуры.

Я жду, что он переключится обратно, но вместо этого он изучает

меня и говорит: — Это несколько сотен строк. Я должен был помочь

тебе. Ты уверена...

— Всё в порядке. Когда я буду писать отчет, я просто притворюсь, что задала тебе кучу вопросов о твоём путешествии, и придумаю

ответы. - Просто чтобы подшутить над ним, я добавляю: — Не

волнуйся, я упомяну, что гонорея не отбросила тебя назад на пути к

NASA.
– Он хмурится, что вызывает у меня смех, и тогда я разбираю с

ним код в течение пяти, десяти минут. Пятнадцати. Свет смягчается до

оттенков позднего полудня, и проходит больше часа, пока мы сидим

бок о бок, моргая на мониторы.

Честно говоря, это довольно простая отладка резиновой утки: он

объясняет вслух, что он пытается сделать, что помогает ему

проработать критические куски, а также найти лучшие способы, как

это сделать. Но я довольно счастливая резиновая утка. Мне нравится

слушать его низкий, ровный голос. Мне нравится, что он, кажется, обдумывает каждую мою фразу и никогда ничего не отвергает прямо.

Мне нравится, что, когда он напряженно думает, он закрывает глаза, и

его ресницы становятся пунцовыми полумесяцами на фоне его кожи.

Мне нравится, что он создает тщательно отлаженный код без утечек

памяти, и мне нравится, что, когда его бицепс касается моего плеча, я

чувствую только твердое тепло. Мне нравятся его короткие, четкие

функции, и то, как он пахнет чистотой, мужественностью и немного

темнотой.

Ладно. Он не в моём вкусе.

Хотя он мне нравится.

Мара не будет возражать, если я бесстыдно предложу себя её

родственнику на информационном собеседовании, которое она

любезно организовала? Обычно я бы просто пошла на это, но эта

дружба может быть немного обременительной. Впрочем, возможно, я

могу предположить, что ей будет всё равно, учитывая, что она, похоже, не знает, как именно они с Иэном связаны.

К тому же, она щедрая душа. Она хотела бы, чтобы её подруга и её

кузен или кто-то в этом роде переспали.

— Тебя случайно определили в команду по «Оценка высоты и

положения»? - спрашиваю я его, когда мы доходим до последних

нескольких строк кода.

— Нет.
– Он издал небольшой смешок. Его профиль - произведение

почти совершенства, даже со сломанным носом. — Вообще-то, я

пробил себе дорогу туда когтями.

— О?

Он сохраняет и закрывает нашу работу несколькими быстрыми

нажатиями клавиш. — Что касается «Кьюриосити», я присоединился к

команде довольно поздно на стадии разработки и в основном

сосредоточился на запуске.

— Тебе понравилось?

— Очень.
– Он наклоняет свой стул, чтобы оказаться лицом ко мне.

Наши колени, локти, плечи так часто соприкасались, что близость уже

кажется привычной. Как и жидкое тепло под моим пупком. — Но

после этого я начал работать над "Персеверанс"17 и попросил что-то

изменить. Что-то связанное с тем, что марсоход будет на Марсе, а не

три часа на мысе Канаверал.

— И они назначили тебя на «ОВ & П»18?

— Сначала я присоединился к экспедиции NASA на норвежский

объект "Марсианский аналог".

Я шумно вдыхаю. — АМАШЭ (в ориг. AMASE)? - Арктическая

Марсианская Аналоговая Шпицбергенская Экспедиция (АМАШЭ, для

друзей) - это то, что происходит, когда группа ботаников отправляется

в Норвегию, в район Бокфьорден на Шпицбергене. Можно подумать, что Северный полюс не имеет никакого отношения к космосу, но из-за

вулканической активности и ледников это место на Земле больше всего