Ниже нуля

возвращаются к моим с интересной смесью стоической покорности. —

Это было скорее детское видео, - говорит он осторожно, как будто

удивляет даже самого себя.

— Ах. - Я усмехаюсь в свой чай. Он одновременно слишком

сладкий и слишком кислый. С тонким послевкусием гадости. —

Рассказывай.

— Ты не хочешь знать.

— О, я уверена, что хочу.

— Это плохо.

— Ты действительно продаешь его мне.

Левый уголок его рта изгибается вверх, небольшой намек на забаву, которая ещё не до конца проявилась. У меня возникла странная

шальная мысль: наверняка его улыбка однобокая. И красивая. —

Видео было снято в магазине «Lowe's»12. С новой видеокамерой моего

старшего брата, где-то в конце 90-х, - говорит он мне.

— В магазине «Lowe's»? Значит, не всё так плохо.

Он вздыхает, бесстрастно. — Мне было около трех или четырех. И

у них была одна из тех выставок с ванной. Те, с модельными

раковинами, душевыми кабинками и трюмо. И туалеты, естественно.

Я поджимаю губы. Это будет забавно. — Естественно.

— Я не помню, что произошло, но, видимо, мне нужно было в

туалет. И когда я увидел витрину, я был ... вдохновлен.

— Не может быть.

— В свою защиту скажу, что я был очень молод.

Он чешет нос, а я смеюсь. — Боже мой.

— Понятия не имел о канализационных системах.

— Верно. Конечно. Честная ошибка.
– Я не могу перестать смеяться.

— Как тетушка Дельфина получила копию видео?

— Официально: неясно. Но я уверен, что мой брат записал диски.

Разослал их на местные телеканалы и всё такое. - Он делает

неопределенный жест, и его предплечье усыпано веснушками и

бледно-рыжими волосами. Я хочу схватить его запястье, держать перед

глазами, изучать его в своё удовольствие. След, запах, прикосновение.

— Я не проводил праздники с семьей Флойдов уже двадцать лет, но

мне говорили, что видео - источник отличного развлечения для всех

возрастных групп на День благодарения.

— Держу пари, что это пикантная игра. Держу пари, они нажимают

на кнопку "play" сразу после того, как появляется индюк.

— Да. Ты бы, наверное, выиграла. - Он выглядит спокойно

смирившимся. Крупный мужчина с выражением усталости, но

стойкости. В совершенно очаровательной манере.

— Но как можно шантажировать кого-то этим? Насколько хуже это

может стать?

Он снова вздыхает. Его широкие плечи поднимаются, затем

опускаются. — Когда моя тетя позвонила, она вкратце упомянула, что

выложила это на Facebook. Отметив официальную страницу NASA.

Я задыхаюсь. Я не должна смеяться. Это ужасно. Но. — Ты

серьезно?

— Это не здоровая семья.

— Ни хрена себе.

Он пожимает плечами, как будто его это уже не волнует. — По

крайней мере, они пока не пытаются вымогать у меня деньги.

— Верно.
– Я торжественно киваю и собираю свои черты лица в то, что, надеюсь, выдает сострадательное, уважительное выражение. —

Задание, о котором я тебе говорила, относится к моему классу по

водным ресурсам, так что это удивительно в тему. И мне искренне

жаль, что тебе пришлось встретиться с подругой твоей маленькой

кузины из-за того, что ты публично помочился в магазине Lowe's, когда едва умел говорить.

Глаза Иэна останавливаются на мне, как бы оценивая меня. Я

думала, что с того момента, как села, я полностью завладела его

вниманием, но поняла, что ошибалась. Впервые он смотрит на меня

так, будто заинтересован в том, чтобы увидеть меня. Он изучает меня, оценивает, и моё первое впечатление о нем - отстраненном, сдержанном– мгновенно испаряется. Есть что-то почти осязаемое в

его присутствии: теплое, покалывающее чувство, поднимающееся

вверх по моему позвоночнику.

— Я не возражаю, - снова говорит он. Я улыбаюсь, потому что знаю, что на этот раз он говорит серьезно.

— Хорошо. - Я отодвигаю свой чай в сторону. — Итак, чтобы ты

сейчас делал, если бы трехлетний ребенок знал о канализации?

На этот раз его улыбка немного более определенная. Я завоевываю

его, и это хорошо, очень хорошо, потому что мне быстро нравится

контраст между его ресницами ( рыжими! ) и глубоко посаженными

глазами ( голубыми! ). — Я бы, наверное, проводил кучу тестов.

— В Лаборатории реактивного движения?

Он кивает.

— Тесты на...?

— Планетоход.

— О. - Моё сердце пропускает три удара. — Для исследования

космоса?

— Марса.

Я наклоняюсь ближе, даже не потрудившись изобразить, что мне это

неинтересно.

— Это твой текущий проект?

— Один из них, да.

— И для чего проводятся тесты?

— В основном на ориентацию, выяснение положения корабля в

трехмерном пространстве. Наведение тоже.

— Ты работаешь с гироскопом?

— Да. Моя команда совершенствует гироскоп, чтобы, когда

планетоход окажется на Марсе, он знал, где находится, на что смотрит.

Он также информирует другие системы о своих координатах и

перемещениях.

Моё сердце сейчас полностью забилось. Это звучит... вау. Почти

порнографически. Точно моя тема. — И ты делаешь это в Хьюстоне? В

Космическом центре?

— Обычно. Но я прихожу сюда, когда возникают проблемы. У меня

были проблемы с образами, обновление ленты задерживается, хотя не

должно, и...
– Он качает головой, как будто поймав себя на полуслове, которое снова и снова проигрывается в его голове. Но я наконец-то

знаю, чем бы он предпочел заниматься.

И я точно не могу его винить.

— Они прислали сюда всю твою команду?
– спрашиваю я.

Он наклоняет голову, как будто не понимает, к чему я клоню. —

Только меня.

— Значит, руководителя твоей команды нет рядом.